Полигон

Как только обширная корма внедорожника скрылась из виду за поворотом дороги, старший провернулся к своим спутникам:

— Здесь, похоже, эти чертовы ролевики. Придется идти через лес, чтобы они нам не попались.

— А может быть, перенесем, Шип? — спросил самый младший из ребят. — Если нас застукают, приятного мало будет…

— Масяня, еще раз пасть откроешь, я тебе ее заштопаю! — вызверился старший. Мальчик захлопал глазами, на которые сразу навернулись слезы, и отступил на шаг. — Ты еще не получил права указывать мне, сопля! — И, сбавив тон, добавил: — Сегодня солнцеворот. Книга требует, чтобы обряд был проведен именно сегодня, ровно в полдень. И, клянусь Нашигой, он будет проведен, даже если в жертву придется принести тебя!

Шип извлек из кармана сумки старинный потрепанный томик в переплете из кожи с металлическими уголками. На некрашеной коже едва просматривались замысловатые синие узоры. Масяня с ужасом понял вдруг, что это татуировка. У Шипа в сумке что-то зашевелилось, словно пыталось выбраться наружу, раздались сдавленные звуки, но он справился с проблемой просто — с размаху ударил по сумке ребром ладони.

Шип открыл начало книги на странице с картой, и, повинуясь его жесту, вся процессия исчезла в придорожных кустах.

«Тойота» выехала на широкую поляну и замерла в разношерстном ряду легковушек.

Гастарбайтеры, покинув салон, обалдело вытаращились вокруг. На поляне была разбита самая натуральная летняя турбаза. Между палаток и навесов ходили люди в камуфляже, под ближайший навес — видимо, магазин, — разгружали из тентованной «Газели» упаковки пива и разномастные коробки, рядом дымил мангал. Но вокруг поднималась почти по колено невытоптанная трава, вполне зеленая и сочная в отличие от городской, и вообще чувствовалось, что еще утром здесь не было никого.

К водителю сразу кинулся один из «камуфляжных» — высокий мужчина с рыжей окладистой бородой, по виду — лет сорока или около.

— Игорь…

— Стоп. Давай сначала с ними разберемся, — махнул водитель в сторону парней. — Лопаты где?

— На месте уже.

— Озадачь людей, я в палатке.

— Сделаем! — И борода повернулась к прибывшим. — За мной!

То ли по выправке, то ли еще по каким неуловимым признакам Сергей сразу определил его как военного.

Метрах в ста от палаток отряд остановился. В земле торчали свежевыструганные колышки, отмечающие границы будущей ямы. Натюрморт дополняли положенные в ряд лопаты.

— В глубину — полтора метра. Когда закончите… — Тут военный запнулся, огляделся и закричал: — Володя! Володя, иди сюда!

От группы разговаривающих людей отделился здоровенный, бритый наголо детина и вперевалочку двинулся на зов.

— Как кобыла беременная, блин! — проворчал себе под нос военный. — Давай быстрее!

На скорости бритого, впрочем, последний окрик никак не отразился.

— Что случилось, Витя?

— Позаботься об орлах, Вов, у меня дел по горло, — попросил Виктор.

— А что от них требуется?

— Выкопать яму по этим границам, полтора в глубину.

— А… Ладно, иди… — И взор заплывших поросячьих глазок сфокусировался на работниках. — Блин, вы, дохляки, до завтра провозитесь…

Саня, который ненамного уступал габаритами этому Володе, весьма справедливо обиделся и, прежде чем Сергей успел его одернуть, необдуманно ляпнул:

— До завтра? Да мы ее за полчаса сделаем!

Бритый фыркнул:

— Не верится что-то… Ответишь за слова-то?

Отступать было постыдно, и Саня решился:

— Отвечу!

— Ладушки!.. — Володя достал из кармана китайский электронный будильник, отошел на пару метров к торчащему из травы широкому пню, пощелкал клавишами (при каждом нажатии будильник издавал звук «пиип», который Сергей ненавидел с детства), запустил секундомер и поставил часы на пень. Затем из одного кармана достал чистую белую тряпочку и застелил ею оставшуюся свободной часть пня. Из поясной сумки он выложил масленку, ершик и небольшую отверточку… (Сергею внезапно поплохело. Судя по вытянувшимся физиономиям, схожие чувства испытали и его спутники…) А в финале из плечевой кобуры был извлечен пистолет системы Макарова, который по достоинству занял центральное место в живописной композиции. Саня сглотнул. Бритый выщелкнул обойму, и взглядам друзей открылся тускло блестящий боевой патрон, ждущий своего часа первым на очереди в обойме. Володя оглядел все хозяйство, потом взглянул на Саню и красноречиво перевел взгляд на часы… Прошло уже больше минуты! Мешая друг другу, парни бросились к лопатам, а Володя, явственно похрюкивая от удовольствия, принялся любовно начищать свой «ПМ».

На самом деле два на два метра — это немного. Еще меньше эти четыре квадрата кажутся, когда на них крутятся трое взрослых мужиков, в вертолетном темпе машущих лопатами, и вследствие тесноты периодически тыкающие друг друга черенками этих лопат в самые неожиданные, порой довольно нежные места.

После одного из особо удачных попаданий молодой уполз из ямы, ставшей уже по колено, чтобы попрыгать на пятках, а Сергей и Санек остались продолжать начатое. В яме стало посвободнее, работа пошла веселей, и между ребятами даже начал завязываться дружеский диалог, правда, вполголоса.

— Шура… Я всегда знал, что ты… трепло… но что ты… настолько… урод моральный… не знал!.. Ты это… имей в виду… если он тебя… не завалит… то это я сделаю!.. И этому дебилу… реактор доверят…

— Серега… прости, с меня пива ящик… нет, два… да что хочешь!.. Я же не знал, что он… на всю голову…

На восемнадцатой минуте Сергея подменил молодой, на двадцать шестой Сергей подменил Саню. На двадцать девятой минуте Саня спрыгнул в яму, чтобы помочь, но неудачно, и сбил с ног обоих землекопов.

И через мгновение над краем ямы, в которой копошились три тела, нависли мысы омоновских ботинок Володи.

На ребят смотрело дуло «макара».

— Ну что, парни, кто первый? — Поскольку вопрос был явно риторическим, желающих блеснуть остроумием не нашлось. — По считалке?

Со дна ямы отупело таращились шесть глаз, принадлежавшие трем взмыленным телам. Сергей смотрел в дуло, и оно казалось ему размером с железнодорожный тоннель. За полчаса он выложился так, как не выкладывался за всю сознательную жизнь. Смерть — значит смерть. На эмоции не осталось сил. Дуло начало танцевать.

— Значит, так: «На златом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич…»

— Вован, ты чего тут пушкой машешь? — раздался незнакомый ребятам голос.

— Да вот тут с малыми в считалки играем… — Над краем ямы появился мужчина, одетый не по форме — в синие джинсы и белую футболку.

— Ой, дурак… А если бы бабахнул?

— Так обойма — вот она, — подкинул Володя магазин на левой руке. — Не кипишуй, Вадик…

В этот момент до Сергея дошло, что он еще может испытывать эмоции, в частности, такую новую для себя, как ненависть. Но дать ей ход мешал холодный голос разума, который нашептывал, что они сами повели себя как стадо баранов, а значит, такое отношение заслужили в полной мере.

— Ребят, выползайте, там загорать неудобно. — Вадик с улыбкой присел над краем ямы и протянул руку. Сергей со стоном поднялся на ноги. Тело болело так, словно его сутки пинала рота солдат. Ноги были ватными, и ему пришлось опереться о стену ямы, чтобы не упасть… Край ямы оказался Сергею на уровне глаз — при его росте в метр восемьдесят пять сантиметров. «Увлеклись…» — вяло подумал Сергей, и из его груди вырвался первый истерический смешок… Спустя несколько секунд ржали уже все.

Процессия шла по лесу в молчании. Трое спутников Шипа, чьи лица, даже на взгляд беспристрастного наблюдателя, носили легкий налет дебильности, выглядели безучастно, Масяня же заметно нервничал. Для него этот выезд на природу был первым. Краем уха Масяня слышал, что Шип, Бес и Леший, составлявшие костяк их компании, уже давно готовились к сегодняшнему дню, но в подробности его не посвящали, а он не интересовался.

Масяня ни на грош не верил во всю ту чушь насчет спиритизма и вызова духов, которую нес Шип. Ну подумаешь, откопал где-то старинную книгу («Она же вроде из человеческой кожи», — вспомнил вдруг Масяня, и по его спине прошел озноб). К Шипу и его компании он примкнул по другой причине — если в школе у Масяни были ровные отношения со всеми, даже не дрался ни разу, то в «Заборостроительном», как пренебрежительно окрестили их техникум, не избежавший, впрочем, влияния моды и переименованный в колледж без изменения сути, контингент подобрался как на зоне строгого режима. С первого же дня у Масяни начались проблемы с однокурсниками. Но дело было в том, что Масяня, неглупый в общем-то парень, благодаря развившейся к старшим классам лени приготовил себе к выпускному такой аттестат, что поступить куда-либо еще без денег ему не светило. Однако в нем заговорило упрямство, и он решил, что доучится во что бы то ни стало. Одиночек сживали со света, и размышляя, в какую компанию влиться, Масяня остановил свой выбор на Шипе со товарищи. Эта шобла хотя бы не имела периодических бесед с сотрудниками милиции, так как ни в чем криминальном их не замечали.