Страница 51 из 52
Не успела договорить - он так взглянул, что пришлось заткнуться.
- Работать пойдешь? Подкопишь? Девочка, ты меня удивляешь. Моих денег хватит нам еще лет на пятьсот – даже если каждый день покупать дома и вкладывать в имущество. Тут и говорить нечего. Завтра все закажем.
Я спорить не стала. Алекс злился и этого не скрывал. А я не хотела его дразнить. Хочет, пусть платит. Возразила только насчет работы.
- Алекс, можешь дуться сколько влезет, хоть тресни, но работать я буду. Не столько из-за денег, сколько из-за интереса. Да и не вечно же мне на шее у тебя сидеть?
Мастер снова посмотрел странно, но промолчал. Удивительное дело. Наверное, это был компромисс.
Рая постелила нам в моей старой спальне. Орк обретался по соседству. Заглянул к нам, предварительно постучав, и сунул голову в дверной проем.
На его смуглом лице опять появилась та самая пакостная ухмылочка.
- Скучно тут – как на хуторе. Только сеновала нет – девку и ту позвать некуда, - пробасил Дар и подмигнул Алексу. – Давайте в картишки?
Орк подкинул на ладони колоду и выжидательно склонил голову набок.
Мы как раз распаковали вещи, приняли душ и собирались поваляться часик-другой.
- Где ты только находишь таких языкатых? – Подивился Мастер, а потом протянул мне руку. – Идем.
И мы спустились на кухню, позвали демонов и принялись играть.
Велес забрался ко мне на колени, обнюхал Мастера, немного на него пошипел, но через некоторое время подобрел – полез к нему на руки.
Мы играли в переводного, смеялись, и неловкость постепенно сошла на нет.
Даже Алекс перестал реагировать на похабщину орка.
- Тебя как сюда занесло? – Между делом спросила я Дара.
Он улыбнулся чеширской улыбкой и дурашливо протянул:
- Дела, милая. Родная страна обнищала, а жрать каждый день хочется, причем по нескольку раз и желательно не только черствый хлебушек. Подался на заработки. Колесил по мирам, нигде душа не лежала задерживаться. А тут пригрелся, - и орк в который раз за вечер мне подмигнул.
Я фыркнула и расспрашивать его перестала.
Время летело. Мы гостили у демонов уже вторую неделю. Выбрали мебель, заказали кухню и прочее. Вечерами гуляли у реки, шатались по городу, держась за руки и это было забавно, а еще до странного романтично.
И все было так нереально хорошо, что поневоле стали появляться дурные мысли. После всего того, через что пришлось пройти, счастье не казалось мне чем-то абсолютным – ведь рано или поздно всему приходит конец. И это пугало. Страшно было понимать, что идиллия не вечна. Что когда-то произойдет нечто плохое, что поставит на счастье точку. Я гнала эти мысли, старалась отвлечься, но они нет-нет, да проскакивали. Это портило настроение и жизнь в целом казалась затянувшимся фарсом. В который раз психанув на себя за глупые мысли, решила, что пусть все идет как идет.
Мы с Алексом выбрались за город. Устроились у подножья редкого леса, где через пару десятков метров начиналась пустыня. Пришли сюда, когда уже стало смеркаться. Жара спала, небо понемногу усеивалось звездами, взошли луны – одна спутник Земли, другая спутник Имана. Вторая была гораздо больше размером, ярко синяя, без пятен и не такая бледная, как ее сестрица.
На природе дышалось легко, вечер выдался упоительным и каким-то тягучим. Нам с Алексом хотелось побыть наедине, вдалеке от суеты демонов и шуточек орка. Мы разожгли костерок, устроились с удобствами на плотном покрывале и принялись жарить зефир. Вдалеке горели огни города, но сюда не доходил шум жизни цивилизации.
Алекс переоделся в одежду Рома – белую футболку и светло-песочные бриджи и выглядел до ужаса забавно. Я смеялась с него, а он шутливо фыркал. Сама я была в светлом сарафане, волосы собрала в мудреную косу. Рая, провожая и передавая корзинку с едой, улыбнулась и зачем-то перекрестила в дорогу. Алекс закатил глаза, а я пихнула его локтем в бок – чтоб уважал чужие убеждения.
Мы сидели обнявшись и любовались звездным небом.
- Как хорошо сейчас, даже не верится, - сказал Мастер, и поцеловал меня в висок.
- Да, романтично. Ты наверняка отвык от всего этого конфетного периода, - улыбнулась я в ответ.
- Не поверишь, за всю долгую жизнь, мне не приходилось заниматься этой чепухой. Все не до того было – то работа, то амбиции, никакой личной жизни, - ответил Мастер.
Я вздохнула. Не говорить же ему, что не верю?
Он словно почувствовал мое настроение – наклонился и нежно поцеловал в губы.
Мы немного увлеклись, но Алекс отстранился первым.
- Снова наброшусь на тебя, наговорю гадостей, порой даже стал этого побаиваться, - и он грустно улыбнулся, прислонившись к моему лбу своим.
- Сколько не думала, так и не поняла, зачем тебе это? Не то чтобы я принимала слова близко к сердцу, просто не пойму, - отведя в сторону глаза, прошептала я.
Алекс отодвинулся, вгляделся вдаль. Прошла минута, следом еще одна, и я уже не надеялась на ответ, но он заговорил:
- Это злость, девочка. Огромная злость на самого себя – за то, что сам все своими руками испортил. На тебя – за то, что ты существуешь. Я даже не подозревал, что могу так попасть. За один твой взгляд я готов отдать все, что имею. Это одержимость – мне хочется видеть тебя рядом, касаться, обладать. От одной мысли, что ты уйдешь, накатывает паника – сильная, мощная, от которой холодеет спина и трясутся руки.
Да, это неимоверно глупо звучит, в какой-то мере даже слишком торжественно, но поверь, так и есть. Сейчас я с огромным трудом разжимаю зубы и говорю это. Говорю просто для того, чтобы ты попыталась меня понять. Я говорил и делал гадости, осознавая какую боль приношу, и делал это потому что хотел вытравить чувства из себя, хотел избавиться от зависимости. Это не просто непривычно, это страшно – вот так любить. Любить и ждать – сегодня ты уйдешь или завтра. А может через год, когда тебе надоест сидеть в моем дурацком доме среди старых книг и наблюдать вечно злобную ухмылку на моем лице. И я решил запереть тебя, брать силой, мучая тем самым нас обоих. Ты права, говоря что я - другим не буду. Девочка, может быть через год или десять лет, я снова испугаюсь и стану самым настоящим придурком, но я знаю точно, что не вытравлю эту одержимость, не избавлюсь от нее. Не смогу. Буду мучить и тебя и себя.
Мастер давно договорил, а я все молчала. Как всегда – не находилось правильных слов. Я понимала его как никто. В этой одержимости он был не одинок.
Простила ли я его - не знаю. Это затишье было прекрасным. Мастер старался, был нежным, открытым, тьма из него не хлестала, но она всегда в нем была и навсегда там останется. Я приняла его всего – вместе с ревностью, собствиничеством, диктаторскими замашками, садистскими наклонностями и периодической жаждой убивать. Но я не забыла измен. Боль от предательства все еще была острой, и накатывала даже в счастливые мгновения – отравляла, мешала радоваться, из-за нее сердце вдруг ни с того, ни с сего пропускало удар. Я боялась. Боялась пережить это еще раз. Увидеть его в объятиях другой, услышать его сладкие стоны. От одной только мысли руки в кулаки сжимались и боль жаркой волной лилась по венам. Я зареклась говорить с ним на эту тему. Как бы я его не обожала, как бы не боготворила, просить верности не стану. Не унижусь. Это единственное, что для меня было непозволительным – просить. Пусть унижает и говорит гадости, пусть злится и несправедливо запирает – переживу. Не переживу только предательского желания обладать другой.
У каждого из нас свои страхи.
Мы долго молчали. С пустыни повеяло холодным ветром, я зябко поежилась и Алекс снова меня обнял. Объятия были теплыми, уютными, но взгляд Мастера по-прежнему был устремлен куда-то вдаль. Он замкнулся, ушел в себя. И стало понятно, что ответить необходимо. Нельзя сделать вид, что не услышала откровения. Единственного откровения за все время, что я его знаю.