Страница 19 из 104
Но я отбросил эти фантастические бредни и сосредоточился на своей задаче: проползти до стены и войти в крепость. Вскоре я добрался до места, откуда мне отлично была видна дорога в Ульмспорт и крепость, стоящая на каменистом холме над ней. Луна светила ярко и света было достаточно, чтобы можно было увидеть знамя лорда на башне крепости. Но я не заметил знамени там, где оно должно было находиться. Вдруг, как бы для того, чтобы все объяснить мне, подул ветер с востока. Он шевельнул висевшее на шпиле полотнище и развернул его на короткое время, но и этой доли секунды мне хватило, чтобы все увидеть и понять.
Не знаю, вскрикнул ли я или нет, но внутри меня все закричало. Потому что только по одной причине знамя лорда могло быть так изодранно в клочья. По причине смерти лорда!
Знамя Ульмсдейла разорвано, это означает, что мой отец… Я ухватился за стену, но не смог удержаться и упал на колени.
Ульрук из Ульмсдейла мертв. Узнав это, я стал догадываться, почему была устроена засада. Вероятно, они поджидали именно меня. Но если о смерти отца мне было послано сообщение, почему оно не нашло адресата? Те, кто хотел схватить меня, должно быть перекрыли все дороги в долину, чтобы быть уверенными, что я не миную засады.
Теперь я должен был двинуться навстречу опасности, но я еще не был готов к этому. Сначала необходимо обрести твердость духа, а уж потом можно идти вперед.
Джойсан:
Хотя я и решила отправить Торосса и его родственниц из Икринта, это было не так-то легко осуществить. Торосс все еще был прикован к поехали. Не могла же я отправить его на носилках? Но я больше не заходила в его покои. С леди Ислайгой и Инглидой я тоже не разговаривала. Хорошо, что у меня было много дел и мне редко приходилось встречаться с ними.
В костюме для верховой езды, захватив хлеб и сыр на обед, я в сопровождении оруженосца объезжала поля, проверяла посты в горах и выполняла прочие работы. Теперь я не снимала кольчугу и не расставалась с мечом, который подарил мне дядя. И никто не говорил мне о том, что такой костюм не годится для девушки — время было таким, что каждый был обязан делать все, что в его силах. А затем на нас обрушилась болезнь — с жаром и глубоким, раздирающим горло кашлем. По какой-то случайности я не заболела и в мои руки перешло все управление замком. Дама Мат заболела одной из первых, но она все же изредка покидала постель и, несмотря на слабость, старалась помочь мне и больным.
Маршал Дагаль тоже заболел и его люди получали приказы от меня. Мы постоянно держали часовых в горах и в то же время старались убрать урожай. Это было трудное время — дел было очень много, а рабочих рук не хватало. Дни и ночи слились для меня в бездну усталости, изнеможения, и времени для отдыха совершенно не оставалось. Все, кто держался на ногах, работали. Даже малыши выходили с матерями в поле и помогали им, как могли. Но силы наши были на исходе, урожай выдался небольшой, и посадили мы гораздо меньше, чем в минувшем году.
В середине лета, вместо традиционного пира, я собрала всех, кого наметила отправить в Норстатт, и они направились на север. Шли они, в основном, пешком, так как лишних лошадей у нас не было. Торосс не отправился с ними. Его рана уже достаточно зажила, и он мог бы перенести тяжести путешествия. Я надеялась, что у него хватит здравого смысла уехать, но он остался. Он даже стал другом маршала Дагаля и его ближайшим помощником, когда маршал поправился и приступил к выполнению своих прямых обязанностей. В те дни я чувствовала себя довольно скованно. Хотя Торосс не искал со мной встреч, я обостренно ощущала его взгляды, а его воля невидимыми путями пыталась захватить меня в плен. Я могла лишь надеяться, что у меня хватит сил воспротивиться его молчаливому натиску. Торосс понравился мне с первого взгляда, с самой первой встречи. Тогда я увидела веселого, жизнерадостного юношу, который был так не похож на угрюмых и забитых людей, которые окружали меня до этого. Он был ласков, умен, с ним было интересно беседовать. У него было приятное лицо, и он чувствовал себя как рыба в воде в любой компании. Я видела, что девушки не сводят с него глаз, и сама ощущала его очарование.
Рана несколько убавила его веселость, но он все равно сильно облегчал каше существование в те суровые дни. И я не могла отрицать, что своими шутками он вселял в нас оптимизм. Правда, я никак не могла понять, почему он так уверен, что я уйду к нему. Я знала, что наши мужчины смотрят на женщин, как на собственность. Сначала, конечно, они ухаживают за женщиной, удовлетворяют ее капризы, но когда Добиваются ее и вводят в дом, она становится вещью, как охотничий сокол, гончая собака, лошадь… Женщинами пользовались как средством для заключения и укрепления союзов между лордами. И тогда мы не могли протестовать, даже если намеченный брачный союз был женщине не по душе.
Если какая-либо женщина пыталась восстать против судьбы, то предполагалось, что она вошла в союз с темными силами, а обвинение в этом означало для женщины страшную опасность: от нее отворачивались даже те, кто находился с ней в кровной связи. До этого времени мой путь был сравнительно прост и легок. Дама Мат была умной и душевно сильной женщиной, хорошо знавшей место, которое женщина долин должна занимать в доме. Ее брат поручил ей управление всем хозяйством и советовался с ней по многим вопросам.
Она была умна и ничем не проявляла отношение к родовым обычаям относительно роли женщин. Но я узнала от нее много такого, чего вовсе не обязательно было знать девушке, которой предстоит уйти в дом мужа. Я умела читать и писать, и многое узнала в женском Монастыре, куда мы часто ездили. Изредка я присутствовала на совещаниях дяди и дамы Мат. Правда, я не осмеливалась высказывать свое мнение без приглашения, но дама Мат нередко обращалась ко мне с вопросами, интересуясь моим суждением по тому или иному поводу. При этом она говорила, что будущая хозяйка должна уметь принимать решения, и для этого она должна много знать.
Я знала, что обо мне много говорят. У меня имелось наследство от отца, но не в земельных владениях. По обычаю Пиарт мог назвать меня наследницей, хотя я и была девушкой, но наследником все же стал Торосс, как мужчина. До бегства с юга Торосс был прямым наследником своего отца, теперь же он потерял право на лордство, как какой-нибудь второй или третий сын. Его постоянные требования, чтобы я стала его женой, заронили в мою душу сомнение, что его главная цель не я, а полное право стать наследником Пиарта.
Может я и ошибалась, но мне казалось, что и леди Ислайга также лелеет эту мысль. Поэтому она пыталась скрыть ко мне свою неприязнь и часто оставляла нас наедине, полагая, что ее сын сможет уговорить меня разорвать брачный союз с Керованом. Этим летом я чувствовала себя зайцем, которого стараются загнать две гончие собаки, поэтому я все чаще и чаще спасалась от них в работе. Когда мы отправили на север первую партию беженцев, стало полегче, но ненамного.
Теперь к моим заботам прибавилась забота о даме Мат. Хотя она и делала, что могла, но работа давалась ей с трудом. Она все худела и худела, пока не стала совсем прозрачной. Теперь она часто стояла, беззвучно молясь и стискивая в руках четки, но, несмотря на это, пальцы ее мелко дрожали.
Я старалась проводить с ней как можно больше времени, и нам ни о чем не надо было разговаривать, мы и так, без слов, отлично понимали друг друга. Но она стала говорить, говорить намного больше, чем ранее. Она рассказывала мне все, что знала, как будто чувствовала, что конец ее близок. Дама Мат рассказывала мне о травах, о лечении, и многие странные истории, которые передаются от одного поколения к другому.
То, что мы живем в странной стране, все хорошо знали — достаточно было повернуть голову, чтобы увидеть места, что остались от Прежних. Здесь таилось зло, которое можно было вызвать к жизни, если быть неосторожным. Детям строго-настрого запрещалось ходить туда, где царило странное мертвое спокойствие. Эта тишина, казалось, что-то выжидала. Дама Мат открыла мне тайну. Оказалось, что Огонь, которому она посвятила жизнь, не обладает Могуществом Прежних. И те, кто поклонялся ему, иногда вынуждены были отправляться в горы, чтобы искать свое Могущество, которое могло бы противостоять Злу. Даже Монастырь был вынужден искать помощи не только в своем божестве — Огне.