Страница 4 из 54
- Блин. Без вопросов. Я ухожу. - Он повернулся к двери. - Позвони, когда избавишься от предков.
А потом он ушел. Не задав вопросов. Без храбрых предложений познакомиться с родителями. Он вышел, зажег сигарету и был таков. В первую секунду мне хотелось догнать его. Сбежать или ударить, я не была уверена.
Но я не могла.
Сейчас мне было нужно сообразить, что сказать родителям о моем внезапно отсутствующем, посещающем библиотеку милом парне. Мне просто придется сказать, что ему нужно на работу, или идти на занятия, или лечить больного, или что-то еще. Я окинула взглядом комнату в поисках свободного столика. Они, наверно, раскроют мою ложь и поймут, что не было никакого милого парня, но выбора не было.
Черт. Кофейня переполнена, и ни одного свободного столика нет.
Имелся только столик на четверых, за которым сидел один парень, и было похоже, что он скоро собирался уходить. У него были короткие каштановые кудри, которые выглядели чисто и опрятно. Он был восхитителен, как типично американская модель. На нем был свитер и шарф, рядом на столе лежала книга. Экстренное сообщение! Таких парней библиотеки должны использовать в рекламе, если хотят, чтобы больше людей читало.
В обычной ситуации я бы не посмотрела на него дважды, потому что такие парни не западают на таких девушек, как я. Но он смотрел на меня. Вообще-то, пялился. У него были темные, пристальные глаза, как у Мейса, но мягче. И добрее.
Похоже, Вселенная преподнесла мне подарок. Не хватало только мерцающей неоновой вывески над его головой: “РЕШЕНИЕ ВСЕХ ТВОИХ ПРОБЛЕМ”.
3
Кейд
Я наблюдал за людьми, погружался в воображаемые жизни, чтобы не думать о своей собственной, когда на меня посмотрела она.
Последние несколько минут я наблюдал за ней и ее парнем, пытаясь понять их. Они оба источали уверенность и выглядели невозмутимыми. Парень был во всем темном: темные волосы, темные глаза, темные татуировки. Все видимые мне рисунки были депрессивными или жестокими: черепа, пистолеты и кастеты. Она же, напротив, была яркой: от ярко-рыжих волос до накрашенных губ, естественно сочетающихся с татуировками. По ее шее вверх взлетало несколько маленьких птичек, а из сердцевидного выреза ее платья в стиле 1950-х выглядывало что-то похожее на верхушку дерева.
Каждый раз, когда он целовал ее, я не видел настоящей связи между ними. Говоря по телефону, она ни разу не посмотрела на него. А пока она не обращала на него внимания, он даже не потрудился взглянуть на нее. Как будто они были частями двух разных солнечных систем, не вращающихся вместе или вокруг друг друга, а просто были рядом на текущий момент времени.
Он даже не поднял чашку с пролитым кофе, когда она ее уронила. А просто отвел ее от того места, а потом подошел бариста и сам обо всем позаботился.
Теперь ее парень ушел, и она смотрела на меня так, будто у меня было то, что она хотела. У меня все пересохло во рту, и в груди что-то зашевелилось. Не только в груди.
Раскачивая бедрами широкую юбку, она подошла к моему столу, и я впервые по-настоящему смог рассмотреть ее лицо. Она была красива: полные губы, высокие скулы и прямой нос. В ее рыжие непослушные локоны был вставлен белый цветок. Она выглядела как несдержанная версия красоток 1950-х годов. Она была полной противоположностью любой девушки, с которой я когда-либо встречался или думал, чтобы встречаться. Она была полной противоположностью Блисс. Возможно, частично именно поэтому я не мог оторвать от нее взгляда.
Теперь я видел, что ее татуировка на груди действительно изображала дерево. Голые ветви тянулись к ключице, а когда она нагнулась и положила руки на мой стол, мне стал хорошо виден ствол дерева, исчезающий в ложбинке ее грудей.
Я сглотнул, и мне понадобилось больше времени, чем нужно, чтобы поднять взгляд к ее лицу. Она сказала:
- Я хочу попросить тебя кое о чем, и это может показаться сумасшедшим.
И тогда это совпадет с моими остальными мыслями.
- Хорошо, - произнес я.
Она скользнула на место рядом со мной, и я ощутил ее аромат… что-то женственное, сладкое и совершенно противоречащее ее татуированной коже. Я по-прежнему думал о том чертовом дереве, представляя, как выглядела бы остальная часть татуировки, размышляя, какая у нее нежная кожа.
- Мои родители приехали в город без приглашения и хотят познакомиться с моим парнем.
Она придвинулась ближе и постучала красными ногтями по столу.
- И чем я могу помочь?
- Ну, я должна представить их милому, приятному парню, с которым познакомилась в библиотеке, хотя мой парень совсем не такой.
Ее рука обвилась вокруг моего предплечья, лежащего на столе, и я проклял все слои своей зимней одежды, потому что мне хотелось почувствовать ее кожу.
- И ты думаешь, что я милый и приятный?
Она пожала плечами.
- Ты выглядишь таким. Знаю, это безумие, но я была бы тебе благодарна, если бы ты притворился моим парнем, пока я не избавлюсь от них.
Я посмотрел на ее вишнево-красные губы. Они вызывали у меня в уме такие мысли, которые нельзя было назвать ни милыми, ни приятными.
То, чего она хотела, было безумием, но я буду играть, делать то, что пропустил за последние несколько недель. Часть меня была за то, чтобы связать Милого Парня Кейда и бросить его в трубу. Другая часть меня считала, что провести время с этой девушкой было очень хорошей идеей.
- Пожалуйста! - сказала она. - Говорить буду только я и закончу все это, как можно, быстрее. Я могу тебе заплатить!
Я поднял бровь, и она продолжила:
- Ну, ладно, я не могу тебе заплатить, но оставлю на твое усмотрение. Все, что захочешь.
У меня возникло чувство, что она не сказала бы о последнем тому, кто не выглядел бы “милым и приятным”. А так как эта часть моего мозга была временно нездорова, то у меня появилась хорошая идея о том, чего же я хочу.
- Я согласен.
Ее тело расслабилось. Она улыбнулась, и это было потрясающе. А потом я добавил:
- В обмен на свидание.
Она отпрянула, и ее полные красные губы сжались в растерянности.
- Ты хочешь пойти со мной на свидание?
- Да. У нас же сделка?
Она глянула на часы на стене, выругалась себе под нос и сказала:
- Хорошо. По рукам. Теперь дай мне свой шарф.
Я даже не успел пошевелиться, как она начала стягивать его с моей шеи.
Я усмехнулся.
- Уже снимаешь с меня одежду?
Один уголок ее губ дернулся вверх, и она с удивлением посмотрела на меня. Потом потрясла головой и обернула мой шарф вокруг своей шеи. Он закрыл ее изящных птиц и гладкую фарфоровую кожу на груди, нарушенную лишь черными линиями вытатуированного дерева. Она схватила со стола салфетку и стерла ярко-красную помаду.
- Моим родителям известно только, что мы познакомились в библиотеке. Ты милый, хороший и здравомыслящий. Они безумно консервативные, поэтому никаких шуток о снимании с тебя одежды. Мы встречаемся несколько недель. Ничего сложного. Я больше ничего им не говорила, поэтому они должны с легкостью поверить.
Умелой рукой она стала стирать темную подводку с глаз. Зачесала волосы вперед, чтобы они закрывали ряд пирсинга в ушах.
- А что на счет тебя? Чем ты занимаешься?
- Я актер.
Она округлила глаза.
- Им это не понравится так же сильно, как и моё увлечение музыкой, но другого ничего не остается.
Она продолжала суетиться со своим макияжем и приглаживанием волос, озираясь вокруг, будто искала шляпу, чтобы закрыть их.
Я положил руку ей на плечо и сказал:
- Ты выглядишь прекрасно. Не беспокойся.
Выражение ее лица застыло, и она посмотрела на меня так, будто я говорил на суахили. Потом ее губы сжались во что-то похожее на улыбку. Я все еще держал ее за плечо, когда женщина у прилавка закричала:
- Маккензи! О, Маккензи, радость моя!
Маккензи.
Она не была похожа на девушку с именем Маккензи.
Она судорожно вздохнула и поднялась навстречу женщине, которая, по моему предположению, была ее матерью. Я поднялся вместе с ней и оставил свою руку у нее на плече. Она выглядела измученной, что было забавно, потому что до этого момента уверенность буквально струилась из ее пор, как мед.