Страница 24 из 136
Так раздумывал я в ожидании капитана.
Но капитан все не появлялся на палубе.
Между тем я почувствовал, что сильно проголодался. Это было вполне понятно: ведь после нашего вчерашнего завтрака я ничего не ел, а с тех пор прошло уже около двадцати четырех часов. Хорошо еще, если этот завтрак был действительно вчера, - судя по пустоте, которую я ощущал в желудке, я склонен был думать, что мое пребывание на «Грозном» длилось уже двое суток, а то и больше…
К счастью, вопрос о том, будут ли меня кормить и какова будет моя пища, разрешился очень быстро.
Матрос, стоявший на носу, спустился вниз, потом снова поднялся на палубу. Он молча поставил передо мной несколько тарелок и снова ушел на свое место.
Мясные консервы, вяленая рыба, морские сухари, кружка эля, до того крепкого, что пришлось разбавить его водой, - таков был завтрак, которому я отдал должное. Матросы позавтракали, очевидно, когда я был еще у себя в каюте, и не составили мне компанию.
Потеряв надежду чего-либо от них добиться, я снова предался своим размышлениям.
«Чем-то кончится мое приключение? - спрашивал я себя. - Увижу ли я, наконец, этого невидимку-капитана и отпустит ли он меня на свободу? Удастся ли мне бежать, если он не захочет отпустить меня? Конечно, это будет зависеть от обстоятельств… Если «Грозный» вздумает все время держаться вдали от берегов или плыть под водой, - уйти с него невозможно. Хорошо, если лодка превратится в автомобиль. Если нет, - придется, видимо, отказаться от всякой попытки к бегству».
К тому же, сознаюсь откровенно, я просто не мог покинуть «Грозный», не раскрыв ни одной из его тайн! Ведь хотя до сих пор я не мог похвалиться успехами в этой моей последней операции (она едва не стоила мне жизни) и хотя будущее сулило мне больше дурного, нежели хорошего, - дело все-таки удалось сдвинуть с мертвой точки! Да, но что будет, если я не смогу установить связь с внешним миром, если, подобно «Властелину мира», оказавшемуся «вне закона», я окажусь «вне человечества»?…
«Грозный» попрежнему плыл к северо-востоку, то есть вдоль озера Эри. Он шел теперь со средней скоростью. Следуя полным своим ходом, он достиг бы северо-восточного берега озера за каких-нибудь несколько часов.
В этой точке у озера Эри нет другого выхода, кроме реки Ниагары, которая соединяет его с озером Онтарио. Но милях в пятнадцати ниже Буффало, одного из крупнейших городов штата Нью-Йорк, эта река преграждается знаменитыми водопадами. «Грозный» не пошел по реке Детройт, значит теперь он сможет выйти из озера только одним способом - превратившись в автомобиль.
Солнце стояло уже прямо над головой. День был ясный, жаркий, но зной смягчался благодаря легкому, освежающему ветерку. Берегов все еще не было видно - ни канадского, ни американского.
Что же это, неужели капитан решил совсем не показываться? Может быть, у него есть причины прятаться от меня? Не означает ли эта предосторожность, что вечером, когда «Грозный» достигнет берега, он намеревается выпустить меня на свободу? Нет, это невероятно.
Но вот часов около двух дня послышался легкий стук, крышка центрального люка открылась, и тот, кого я так нетерпеливо ждал, появился на палубе.
Должен признаться, что он обратил на меня не больше внимания, чем его помощники. Он подошел к рулевому и занял на корме его место. Они вполголоса обменялись несколькими словами, после чего рулевой спустился в машинное отделение.
Окинув взглядом горизонт, капитан посмотрел на компас, стоявший перед штурвалом, слегка изменил курс, и скорость «Грозного» возросла.
Этому человеку было на вид лет пятьдесят с небольшим. Среднего роста, широкоплечий, он держался еще очень прямо. У него была большая голова, коротко остриженные волосы, с проседью, но не седые, лицо бритое, без усов и бакенбард, только с густой бородкой по-американски; мускулистые ноги и руки, массивная челюсть, широкая грудь; постоянно сдвинутые брови выдавали человека сильного характера. Да, это был человек могучего сложения и железного здоровья; горячая кровь пульсировала под его загорелой кожей, - это чувствовалось с первого взгляда.
Он был одет так же, как и его спутники: непромокаемый плащ поверх куртки, на голове шерстяной берет.
Я внимательно смотрел на него. Он не избегал моего взгляда, но вместе с тем выказывал по отношению ко мне какое-то странное равнодушие, словно у него на борту и не было постороннего человека.
Надо ли мне добавлять, что в командире «Грозного» я узнал второго из двух незнакомцев, подстерегавших меня возле моего дома на Лонг-стрит!
И уж если я узнал его, то, вне всякого сомнения, он тоже узнал во мне главного инспектора Строка, которому поручено было проникнуть в котловину Грейт-Эйри.
По мере того как я разглядывал его, мне начало казаться (эта мысль не приходила мне в голову прежде, в Вашингтоне), что я уже где-то видел эту характерную физиономию. Где же? Не то в картотеке бюро расследования, не то в витрине какого-то фотографа.
Но это воспоминание было так смутно… Нет, должно быть, меня просто обмануло сходство.
Что ж, если его спутники были столь неучтивы, что не ответили на мои вопросы, быть может, он окажется любезнее? Я не был уверен в том, что он мой соотечественник - американец, но ведь мы говорим с ним на одном языке. Только бы он не притворился, что не понимает меня, - это самый легкий способ избежать необходимости отвечать.
Что же он думает со мной сделать? Может быть, он хочет избавиться от меня и ждет лишь наступления темноты, чтобы выбросить меня за борт? Ведь и то немногое, что я о нем знаю, может сделать меня опасным свидетелем в его глазах. Да, но в таком случае, не лучше ли ему было оставить меня висеть на конце якорного каната? Это избавило бы его от лишних хлопот.
Я перешел на корму и остановился перед ним.
Он устремил на меня свой сверкающий, свой огненный взгляд.
- Вы командир? - спросил я.
Молчание.
- Это судно - «Грозный»?
Никакого ответа.
Тогда я подошел ближе и хотел схватить его за руку.
Он слегка оттолкнул меня, но в его движении я почувствовал незаурядную физическую силу.
Я снова подошел к нему.
- Что вы намерены со мной сделать? - спросил я уже более резким тоном.
Мне показалось, что с губ его, дрогнувших от раздражения, готовы были, наконец, сорваться какие-то слова. Но, словно желая удержать их, он отвернулся и положил руку на регулятор.
В ту же минуту лодка ускорила ход.
Меня охватил гнев, и, потеряв самообладание, я чуть было не крикнул ему: «Хорошо! Продолжайте молчать! Все равно я знаю, кто вы, знаю, что это за судно. Оно было обнаружено в Мэдисоне, в Бостоне, на озере Кирдол. Да, это тот самый аппарат, который носится по дорогам, плавает по поверхности морей и озер, ходит под водою! Эта лодка - «Грозный», а вы - ее командир. Это вы написали письмо правительству, вы вообразили себя достаточно сильным, чтобы вступить в единоборство с целым светом. Вы - «Властелин мира»!…»
Да и как бы он мог отрицать это? Я только что заметил на рукоятке регулятора пресловутые инициалы: «В. М.».
К счастью, мне удалось овладеть собой, и, отчаявшись получить ответ на свои вопросы, я снова уселся у входа в каюту.
В течение долгих часов я без устали всматривался вдаль, надеясь наконец-то увидеть землю.
Ожидание… Вот все, что мне оставалось! Не может же быть, чтобы к концу дня «Грозный», при его неуклонном курсе на северо-восток, не оказался, наконец, в виду берегов Эри!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Ниагара
Время шло, а положение не изменялось. Рулевой вернулся к рулю, капитан ушел вниз, где он, видимо, наблюдал за машинами. Повторяю, даже при ускорении хода мотор работал все так же бесшумно, с поразительной ритмичностью. Ни одного из тех перебоев, которые неизбежны при работе цилиндров и поршней. Из этого я заключил, что движение «Грозного», при любом из его превращений, осуществляется с помощью машин вращательного движения. Однако удостовериться в этом я не мог.