Мокковые плюшки

– И где же ты его взял?

– Там, – улыбнулся маленький тан, – куда я его верну. Тану Шотту Дисканцу… и получу взамен закладную на родовое имение Раскона.

– Хочешь сказать, – поразилась Интеко, – что ты заложил фамильные земли?!

– Это был единственный вариант быстро достать нужную сумму, – пожал плечами маленький тан. – Конечно, я бы мог попытаться затребовать деньги у казны, но, боюсь, одна лишь переписка заняла бы лет пять…

– А если бы ты проиграл? Отдал бы бумагу пирату?

– Разумеется, – без тени улыбки произнес Диего. – Карточный проигрыш – дело чести. Но, – маленький тан выразительно прищелкнул пальцами по эфесу шпаги, – после этого я мог бы вспомнить о своем долге перед Его Величеством и Святой Церковью.

– И сделать из пирата и еретика каплуна на вертеле. Да, понимаю… А что потом? Их ведь там было шестеро в комнате и еще почти двадцать человек внизу.

– Всего лишь двадцать, – хмыкнул Раскона. – Двадцать – не сто, уверен, я что-нибудь да придумал бы.

Тана Интеко Шарриэль ги Торра подарила Диего взгляд, в котором было совсем немного приязни, но зато весьма явственно читалось желание когда-нибудь непременно удавить маленького паршивца.

– Диего… – медленно процедила она. – Знаешь что? В следующий раз, когда ты решишь, что двое против двадцати шести – это благоприятное для боя соотношение сил… не забудь сказать об этом мне.

– Хорошо, – кивнул маленький тан. – Я постараюсь не забыть о твоей просьбе.

– Да уж пожалуйста, будь так любезен!

– Капитан, смотрите! – рулевой шлюпки вытянул руку, показывая на стоящий у пристани галиот, на котором, судя по крикам и лихорадочной беготне, происходило что-то неладное.

– Если я ничего не путаю, – весело произнес Раскона, – это «Черный гусь», флагманский корабль нашего нового друга Горгаса. Кажется, у них возникли проблемы…

Словно услышав эти слова, «Черный гусь» качнул мачтами – и начал крениться набок.

– Что еще за рыбья требуха? – удивилась Интеко.

– Ну, – задумчиво протянул Диего, – я бы скорее заподозрил, что, пытаясь спешно сняться с якоря, на «Черном гусе» потревожили очень крупного ската-скорпиона. Его удар легко пробивает обшивку… и если тварь хорошенько раздразнить, удар будет не один. К счастью для моряков, столь крупных скатов нечасто встретишь на мелководье, а уж в гаванях они и вовсе редкие гости. Так что, – Раскона оперся о скамью, – я бы сказал, что капитану Горгасу сегодня крупно не повезло. Ближайшее время он будет очень занят.

– Угу, целых два раза. Конечно, этот висельник не из тех, кто спокойно позволит деньгам уплыть из его кошелька. Ты знал это.

– Знал, – спокойно подтвердил Диего. – Правда, не был уверен, что Горгас начнет действовать так скоро. Я, признаюсь, думал, что сей хинк пожелает скрыть свои дела покровом ночи.

– Ну а если бы он решил воспользоваться шлюпками?

– Поверь, – улыбаясь, начал маленький тан, – даже вздумай он атаковать мой бриг в пешем строю по дну гавани…

– Капитан, – снова вмешался рулевой. – Смотрите, пожар! Вон, справа, где склады…

– Ого, как занялось…

– А что ж вы хотите, – вглядываясь в ало-рыжие всплески, хмыкнула Интеко, – мы ведь не дешевой сивухой торговали.

– Тут с тобой не поспоришь, – вздохнул капитан. – Наш товар можно характеризовать разными способами, но дешевым его точно не назовешь. Так что, – ехидно добавил он, – гребите быстрее, парни. Нам стоит поднять паруса до того, как покупатели соберутся предъявлять рекламации.

– Слушаюсь, капитан! Эй, Морти, не спать! Шире гребок! Раз-два, раз-два… Ох ты ж, мать-каракатица!

Оглянувшись через плечо, Диего понял, что это высказывание рулевого было вызвано взметнувшимся над «Пузатой красоткой» флагом. Даже в сумерках алый костер на бело-голубом – боевой стяг королевского флота Итории – трудно было спутать с иным стягом.

– Похоже, – тихо пробормотал капитан, – плевать в лицо врагу входит у ка-лейтенанта в привычку. Надеюсь, он все же сперва дождался сигнала, что пушки заклепаны.

– А вот скажи мне, Диего Раскона! – неожиданно сказала Интеко. – Ты вообще умеешь уходить, не оставляя позади утопленных кораблей, взорванных фортов и пожаров?

Маленький тан задумался.

– Раньше – умел! – неуверенно признался он.

19-е менура, Сулитаяче, отделение банковского дома «Фрагли, Латий и Кувельхюм»

– Навестить губернатора – это была целиком и полностью инициатива моих людей, – сказал Раскона. – Впрочем, – задумчиво добавил он, – не думаю, что я стал бы пытаться удержать их, даже узнав о ней заранее, а не постфактум.

– Говорят, – заметил сидевший напротив банкир, – более всего почтенный Фрике был раздосадован утратой своей коллекции жемчуга. Хотя главную драгоценность его глаз ваши люди оставили на месте.

– Если вы имеете в виду супругу губернатора, – улыбнулся Диего, – то, как признался мне впоследствии сержант Гин, они сначала хотели захватить с собой и ее… но уже пяти минут личного знакомства с почтенной Жизель Альвой Сунг-Верна ле Флоримме с лихвой хватило, чтобы понять: если выкуп и будет, то вовсе не за освобождение этой «милой» дамы.

– Череда знатных предков и блеск фамильных сокровищ, – полугном искоса глянул на маленького тана, – порой делают незаметными личные, гм, недостатки невесты… или жениха. Не так ли, тан Раскона?

– Понятия не имею, – невозмутимо ответил Диего. – У меня настолько скверный характер, что его трудно спрятать даже за чередой знатных предков.

– В самом деле? – удивленно приподнял бровь банкир.

– Увы, увы, увы. К примеру, я ужасно доверчив, можно даже сказать – легковерен. Стоит лишь мне услышать глупую сплетню, порочащую какого-нибудь почтенного гно… хм, подданного Его Величества, как я тут же начинаю думать: не заслуживает ли она внимания, пристального внимания отцов-дознавателей?

– И какие же сплетни внушали вам доверие в последнее время? – нарочито безмятежным голосом осведомился Шотт.

– О! – с энтузиазмом воскликнул Диего. – Преглупейшие, просто совершенно дурацкие! Вот, скажем, одна из них утверждает, что губернатор Фрике был отнюдь не единственным и даже не главным субсидентом пирата и еретика Горгаса в его последнем походе. Скажу более, сплетники берут на себя наглость утверждать, что основной вклад в финансирование вышепоименованного Горгаса внес некий банковский дом. Впрочем, – добавил Раскона, – даже я, при всем своем легковерии, с трудом понимаю, зачем сплетникам потребовалось выдумывать столь явную нелепость. Очевидно же, что вскройся подобное – и этот… гм, некий банковский дом лишится всех своих иторенских активов, кои благодаря милостям Его Величества многократно превосходят любую прибыль из столь сомнительного источника.

– И впрямь глупость несусветная, – поморщился Шотт. – Кстати… в этой сплетне, случаем, не упоминалось, что некий заморский представитель… неуказанного банковского дома… так вот, этот представитель был резко против этой авантюры?

– Дайте подумать, – Диего взялся за бородку. – Да… что-то подобное и впрямь было. Но слышанная мной версия сплетни утверждает, что возражения этого заморского представителя были вовсе не настолько уж резкими. Можно взять еще плюшку?

Полугном тяжело вздохнул.

– Берите все.

– Спасибо, я предпочитаю брать по одной, – сказал маленький тан. – Так вот, о чем я… ах да. Знаете, тан Дисканц, пройдя почти три четверти пути к Башне Смирения, дабы поведать им эту сплетню, я вдруг остановился.

– И что же вас остановило? – желчно спросил банкир. – Или правильнее будет спрашивать: сколько?

– Нет, правильнее будет спрашивать именно «что», – улыбнулся Раскона. – А именно мысль: коль поддержка пирата и еретика Горгаса в результате неумеренной страсти его к азартным играм обернулась насквозь убыточным предприятием, то голос некоего возражавшего, пусть и не очень рьяно, может стать более значим на совете директоров… неуказанного банковского дома. В случае же, если этот возражавший еще и пополнит денежные сундуки… вы успеваете следить за полетом оной мысли?