Страница 66 из 92
— Каким образом?
— Этого я не знаю,— ответил Джон и, помедлив, добавил:— Я понимаю, все выглядит не очень правдоподобно.
— Да, в этом трудно убедить. Мы попали в затруднительное положение, Говард.
— Мое положение значительно тяжелее,— заметил Джон.ц
— Да. Но во всяком случае вы еще служащий нашего банка. Это я объяснил полицейскому работнику.
Джон ожидал большего.
— Конечно, уволенный в отпуск. Само собой разумеется, с сохранением полного содержания.
— Другими словами, вы высказали точку зрения дирекции банка.
Филипс немного поднял густые брови.
— Если вы желаете так выразиться, да.
— Извините,— сказал Джон,— вы, конечно, сохраняете за собой право решать.
— Не думайте, что у меня нет к вам сочувствия,— возразил Филипс.— При других обстоятельствах...
Не закончив предыдущей фразы, он продолжал:
— Все же вы занимаетесь делами Тэйлора и актами Тешинхем-треста, не правда ли?
Джон кивнул, и Филипс сказал:
— Познакомьте Робертса с состоянием этих дел.
— Хорошо.
Джон встал. Итак, не произошло ничего удивительного. В сущности, ничего не произошло.
— Вам будет нужен адвокат,— сказал Филипс.— Или он уже есть у вас?
— Некий Стил. Ричард Стил. Вообще-то он не очень подходит,
— Было бы желательно,— сказал Мартин Филипс,— не втягивать наш банк в это дело. Надеюсь, вы такого же мнения?
— Конечно,— ответил Джон.— Понятно, сэр. Я... Еще что?
Несколько секунд Филипс изучал его своими непроницаемыми глазами.
— Еще одно, Джон,— проговорил он более теплым топом.— В отношении Барбары. К сожалению, ее имя будет упомянуто — этого не удастся избежать. Я понял это из слов сержанта Грэди. Но могу ли я положиться на вас, что вы не станете впутывать ее в это дело больше, чем необходимо?
Филипс поднялся из-за стола.
— Да, вполне,— ответил Джон.— Я буду держаться в стороне от нее. Неужели вы думаете, что я стану ее во что-либо впутывать?
— Не знаю, право, что и думать. Надо всем этим нужно поразмыслить.
— Да, это так, мистер Филипс,— сказал Джон.
Затем повернулся и вышел.
Полчаса потратил он, чтобы ввести Робертса в курс дел. Сидя возле Хэнка, Джон чувствовал устремленные на него взгляды. Как много на свете недоверчивых глаз. Он чувствовал себя окруженным этими недоверчивыми, очень холодными глазами.
Осторожными размеренными шагами он прошел между рядами столов и через большие залы банка. Только несколько кассиров остались в своих клетках, они подсчитывали наличность к концу дня.
Сторож Барней открыл ему служебный выход и сказал:
— Всего доброго; мистер Говард.
«Кадиллак» Филипса стоял на улице всего лишь в нескольких шагах от Джона. За рулем сидел шофер Клей в униформе. Барбара сидела позади, в дальнем углу. Джон повернулся и пошел, словно не видел ее. Он был обязан так сделать. И ему не хотелось видеть то, что можно было прочитать в глазах Барбары Филипс.
На углу он свернул на Вильям-стрит и влился в поток пешеходов. В киоске у метро купил газету, сошел вниз по лестнице к поездам, но вдруг изменил намерение и снова поднялся на улицу. Вскоре подошло свободное такси. Он сел в него и стал читать газету.
На первой странице была помещена большая фотография, а под ней два маленьких снимка. На одном из них —он сам, на другом, для контраста,— дом на Одиннадцатой улице. Джона сняли, когда он выходил из здания суда, и лицо его показалось ему еще более заурядным, чем обычно. Большая фотография оказалась репродукцией рисунка. Это был портрет Норы Эванс. Под ним подпись:
КТО ЗНАЛ ЭТУ УБИТУЮ ДЕВУШКУ?
А ниже:
НОРА ЭВАНС, ЖЕРТВА ТАИНСТВЕННОГО УБИЙСТВА В ВИЛЛЕДЖЕ.
Джои стал читать сообщение, и от тряски буквы прыгали у него перед глазами.
«Полиция продолжает расследование убийства Норы Эванс, которую в субботу нашли задушенной и почти раздетой з своей квартире в предместье Гринвич Вилледж. О прошлом девушки до сих пор ничего не удалось узнать. По данным полиции, следует предположить, что имя, под которым она была известна,— не настоящее ее имя. Видимо, это псевдоним, с помощью которого она скрывала свое прошлое».
«Джон Говард, проживающий на Восточной Тридцать Шестой улице, руководящий работник «Коттон Эксчейндж Банк», был допрошен как главный свидетель в уголовном суде Рихтером Сильвером. Он был освобожден из заключения под залог в 20 тысяч долларов. Мистер Говард, закончивший Гарвардский университет и работающий в банке помощником вице-президента Мартина Филипса, по мнению полиции, находился в тесной связи с убитой».
«При допросе мистер Говард категорически отрицал, что был знаком с мисс Эванс и посещал ее квартиру на Одиннадцатой улице. Полиция установила, что плата за наем этой квартиры производилась неким мужчиной, о личности которого она пока не хочет сообщить».
Заключавшийся в этом намек Джону был ясен, но пока он оставался только намеком. Полиция не сочла нужным сообщить, что этим мужчиной был Джои Говард.
Он стал читать дальше. Автор заметки скова вернулся к «тайне Норы Эванс».
Если верить тому, что полиция сообщила прессе, а сообщила она, вероятно, не все — Нора Эванс появилась в Нью-Йорке в октябре, прибыла неизвестно откуда и тогда в первый раз осматривала квартиру. При втором посещении квартиры, когда был заключен договор о кайме, ее сопровождал некий мужчина. Неделю спустя она въехала туда. Мебель, вся новая, была доставлена из крупного и дорогого специализированного магазина. Полицейское расследование установило, что обстановка была куплена за несколько дней до въезда за наличные деньги. Продавец — обрадованный неожиданной премией в связи с крупной покупкой — хорошо помнил очаровательную рыжеволосую девушку. Он также хорошо запомнил стоимость покупки. Дама не дала другого адреса, кроме Одиннадцатой улицы.
В том доме каждая квартира имела свой почтовый ящик, поэтому неизвестно, получала ли девушка почту со времени въезда. Различные вещи она приобретала в специализированных магазинах. Продукты покупала в небольших количествах в ближайшем магазине, в другом покупала вино, тоже не так много. Оплата электричества и газа входила в плату по найму, телефон оплачивала она сама. Не найдено данных, что она имела свой счет в банке.
Полиция не нашла в квартире Норы Эванс ни одной ее фотографии, и до сих пор никто не признался, что был с ней знаком. Здесь снова, видимо, был намек на Джона Говарда.
«Где-то,— писал репортер,— выросла эта очаровательная девушка с рыжими волосами, где-то ходила в школу, имела подруг и, вероятно, назначала свидания молодым людям. Где жила она до октября прошлого года, и одна ли? Или вместе с другой девушкой? А может быть, со своим мужем? На эти вопросы полиция не может ответить».
По мнению врачей, ей было немногим больше двадцати лет. Цвет ее волос — естественный. По определению судебного врача, она была «хорошо упитанной». Ногти покрыты лаком, ее платья были в основном хорошего качества, среди них попадались дорогие вещи.
«Работала ли она в какой-либо конторе или, быть может, модельершей? Карточки социального страхования полиции не удалось найти. Машины мисс Эванс не имела, во всяком случае, на ее имя машина не была зарегистрирована. Водительских прав тоже не было. Ни в одном учреждении она в списках не числилась. Если она и получала письма, то по прочтении уничтожала. Единственный ключ, найденный у нее, был от ее квартиры, где она жила и умерла».
«Молодая девушка, известная под именем Норы Эванс, по невыясненной пока причине решила порвать со своей прежней жизнью. Она начала новую, видимо, скромную жизнь,— мы почти в этом уверены,— поселилась в прошлом октябре в восхитительной квартирке в лучшем районе города, в Гринвич Вилледже».
На этом репортер закончил свои рассуждения и прозаически заключил:
«Портретный набросок, помещенный в нашей газете, сделан работающим в полиции художником после смерти девушки. Полиция надеется, что мисс Эванс будет опознана кем-нибудь, знавшим ее ранее».