ЧaйфStory

«Были произведения чудесные, — свидетельствует Бегунов. — «О гонки, гонки, прекрасный бизнес… Скрип тормозов, хрустнули кости… Что-то там — пампарам… С жизнью прощается гонщик». Куплетов двести на один риф посажено».

Отдавались делу музыки всецело: «Когда все к выпускным экзаменам готовились, мы сочиняли рок-оперу. Сюжет был прост до безобразия, — рассказывает Шахрин, — был там король, алчный, но бедный, у него, естественно, красавица-дочь, которая влюблена в шута, а ее пытаются с выгодой выдать замуж. Помню фразу: «Кто выложит тысячу песо, того она будет любить»… Почему песо?..». Опера имела успех, школу окончили.

Шахрин: «Главная задача была — сохранить группу, и мы всей группой поступили в Свердловский строительный техникум. У меня там работали дедушка и мама — мы с гарантией могли поступить. Это был конкретный ход по блату, все преподаватели знали меня с детства, мы приходили на экзамены, получали вопросы, я первый садился к преподавателю за стол, мне шепотом говорили: «Кто с тобой?». Я показывал: тот, тот и тот. Потом шли они, что-то говорили и получали свой минимальный балл»…

Само собой разумеется, в техникуме немедленно приступили к формированию фронта муз. работ, в колхозе появились новые клавишник и барабанщик (Полкаша оказался не в техникуме, а в армии), при первой же возможности пришли в профком техникума и заявили, «что мы такой вот ансамбль, который нестерпимо хочет продолжать свое творчество» (Бегунов). Но в техникуме была уже группа «Полдвенадцатого», которая довольно энергично и умело исполняла произведения Deep Purple и имела твердую популярность в рамках данного учебного заведения. На сцену новички все-таки вылезли и успешно провалились, пытаясь на фоне жестких ребят из «Полдвенадцатого» исполнять «Барыню» и прочие штуки из школьного репертуара.

«Бегунов сказал: «Ну, мы вам покажем буги-вуги»! Был составлен список из ста западных песен, на наш взгляд хитовых, из сотни выбрали то, что мы могли более-менее сыграть, и новая программа была уже очень боевая. Был большой успех, и следующие два года в техникуме мы были, безусловно, битлами, нас знали все, происходили какие-то скандалы на местном уровне, связанные с нашей рок-н-ролльной жизнью, слухи, сплетни, романы, девушки-поклонницы и все прочее» (Шахрин). Скоро и незаметно ушел вокалист Серега, делать было нечего, надо петь — Шахрин с Бегуновым стали петь. У Шахрина глотка оказалась полуженее, и он стал вокалистом не потому, что пел лучше, а потому что физически мог продержаться дольше.

«И постепенно собственные песни подтягивались, — вспоминает Бегунов. — У меня были песни про экологию, у Вовки — про огонек в степи; они очень нравились девушкам, но нами рассматривались как нечто проходное, второстепенное. Опора была — Битлы, Grand Fank. Мы чем брали? Убивались на танцах насмерть. А отсутствие английского языка компенсировали тарабарщиной».

Осенью 78-го Шахрина с Бегуновым забрали в армию. В один день. «Попали мы в одну учебку, там посетило меня одно из самых ярких армейских впечатлений: зашли толпой в баню, там выдали форму, побрили, и мы не смогли узнать друг друга! Принялись друг друга кликать: «Вова! Вова-а!». Столкнулись, друг на друга смотрим и понимаем, какие же мы обсосы!.. В шинельках, в форме, бритенькие… Только что были местные звезды рок-н-ролла, а тут — обсосы, другого слова не скажешь!» (Шахрин).

Скоро злой военный рок (судьба) попытался разлучить Шахрина с Бегуновым, с каковой целью последнего отправили в Питер, в школу вертолетчиков. Шахрин же пробовал продолжить музыкальную карьеру, в результате чего нарвался на скандал: «Мне прапорщик, руководитель оркестра, сказал: «Я обо всем договорился, на собеседовании скажи, что хочешь в оркестре служить». Все выходили и говорили: «Хочу служить на заставе, быть героем-пограничником», — все хотели на заставе с собакой служить. Я вышел и сказал, что хочу служить в оркестре, тут какой-то полковник разорался: «Ты что, сукин сын, на трубе сюда приехал играть?! На заставу, на остров его!». Прапорщик испарился, и меня отправили на остров Уссурийский, на заставу» (Шахрин). Там Вова прослужил примерно полгода, потом приехала бригада ансамбля песни и пляски Краснознаменного Дальневосточного пограничного округа, а капитан, начальник заставы, возьми и похвастайся, что, мол, есть у него боец, швец и жнец, поет, играет и пляски исполняет… Через пару недель пришел приказ командующего округом перевести рядового Шахрина в ансамбль песни и пляски, и повезли Вову в Хабаровск… «Помню, было как-то неудобно писать домой письма, потому что раньше я их писал о службе на границе, была там какая-та романтика, и вдруг — в оркестре…» (Шахрин).

И свершилось чудо: в том же округе, в городе Хабаровске, в том же здании, только вход с другой стороны, где была часть вертолетчиков, появился Бегунов! Снова вместе, только с разного входа.

Бегунов окончил не ВХУТЕМАС, а ШМАС (школа младшего авиационного состава), но по примеру всех армейских лентяев тут же определился в эскадрильи художником. Рисовать не умел, но справлялся. Скоро завел и свой ансамбль. Под названием «Красные сполохи»…

Служили, по армейским понятиям, безбедно. И на дембель ушли разом.

«И пошло это безвременье: надо

думать о жизни, думать о квартире,

а ты молодой»… В. Бегунов

«Три года полного штиля»

В. Шахрин

После дембеля кончилась музыка, началась взрослая жизнь. Восстановились в техникуме, опять же по протекции Вовиной мамы перевелись на заочное, вдвоем сделали дипломную работу, которая поныне стоит на улице Малышева перед Строительным техникумом. «Там такая стела из железных труб, ее расчеты мы с Бегуновым и делали. Наш подарок городу… Мы до сих пор горды, что хоть что-то построили, другие-то вообще ни хрена» (Шахрин). Построили перед техникумом тумбу для рекламы, настало время в жизни определяться. А что жизнь с музыкой уже не стыковалась, это понятно. В 81-м собрались старым техникумовским составом, отыграли у сестры Шахрина на школьном выпускном вечере, удачно отыграли, деньги заработали и разошлись. Скоро женились оба. Работа…

Шахрин работал на стройке, в СУ-20, строил фундаментные циклы. Надо было на работу устраиваться, шел по улице, увидел первое попавшееся строительное управление, зашел: «Надо?» — «Надо». Монтажник-землекоп. Приличные деньги получал, 240 рублей. И работа его устраивала — хорошая физическая нагрузка, свежий воздух, но и не для дураков дело. Во всяком случае, интересней, чем в конторе сидеть, как предусматривалось полученным образованием…

Но это разумный Шахрин, Бегунов к взрослой жизни был совсем не готов, только этим можно объяснить все, что с ним произошло. Бегунов попал в ментовку, не просто попал, а на работу. Попал смешно, был у него знакомый, вместе в вертолетчиках служили, очень шустрый товарищ, после армии встретились, друг начал Вовку, что называется, «фаловать», сиречь уговаривать идти в милицию трудиться. Но не просто трудиться, Бегунов на такой подвиг даже после армии ни за что бы не решился, а по блату, который у товарища якобы был. Хотели устроиться в обычный ППС (патрульно-постовая служба), а через месяц переведут под белы руки в ОБХСС (очень щедрое на кормежку было подразделеньице), а там уже сплошное счастье с маслом. Бегунов подписывает контракт, через месяц его знакомый при странных обстоятельствах кончает с собой, человека нет, у Бегунова связей нет, но есть контракт на три года. Согласно которому стал Вовка тупо топтать улицы Железнодорожного района г. Свердловска. А потом к трем годам приплюсовались сами собой еще три, вышло шесть, и только героическими усилиями обоих Вовок удалось их впоследствии «скостить до пяти»…

Жизнь — «полная тумба»… От нее чуть не распался союз Вовы и Вовы, но наступил год 83-й, Шахрин познакомился с Кукушкиным и Решетниковым… (что дальше — см. выше)… И в ВИА «Песенке» появился четвертый член никому не известной группы «Чайф».