Бесславный (ЛП)

— А ты мне не приказывай, Адариан. Я не твой раб. Я твой хозяин.

— Нет, — исправил Адариан. – Ты мой партнер.

— Ты заключил со мной сделку, — напомнил тот Адариану.

— Верно, и, как ты уже заметил, это делает нас равными. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе. Обмен услугами делает нас партнерами.

Казалось, Гриму было на это плевать. Но Смерть и так считал себя выше всех и вся. Однажды он узнает правду. Ничто не вечно, даже Смерть.

Грим зарычал.

— Теперь ясно, от кого твой сын унаследовал самые раздражающие качества.

Адариан никак это не прокомментировал.

— Как идут тренировки?

— Медленно. Он тяжело сосредотачивается. И, кроме того, что бы ни блокировало его силы, это отлично работает. Разблокировать их не так просто, как должно было быть. Частично потому, что он никогда по-настоящему не испытывал боли. Пока. Его мать окружила его любовью так сильно, что через нее тяжело пробиться. Парню нужна трагедия в жизни. Без этого невозможно разбудить его ненависть и заставить ее влиять на него. Ему нужен кто-то, чтобы ненавидеть его изо всех сил.

Адариан скривил губы. Он не мог позволить сыну долго раскачиваться. Чем скорее Ник научится ненавидеть, тем скорее научится убивать, и тем скорее Адариан сможет покинуть это место и получить свободу, которой жаждал с момента своего рождения.

В отличие от сына он всегда знал, кем и чем является. Его мама специально убедила его уничтожить собственного отца и купить свободу у темных древних богов, которым она служила. С момента рождения его напитывали ядом, укрепляли жгучую ненависть ко всем и всему. Как только силы проявились, и Адариан убил отца, мать продала его в рабство Нойру и богу-садисту, который хотел уничтожить врагов и захватить человеческую реальность.

Адариан все еще видел кошмары об этом странном времени. Если в нем и была хоть капля человечности и сострадания, пребывание в Азмодеа уничтожило это.

Вечность, проведенная там, заставила его вспороть живот своей матери, как только Адариан сбежал из-под контроля Нойра. И поэтому он больше не позволит себя поработать. Никому.

Даже Гриму.

Но Грим хотел видеть Апокалипсис, для которого был создан. И, как и Адариан, он не желал остаться на вторых ролях, когда наступит конец света. Он хотел быть лидером. Адриан это уважал.

Однако Грим его не очень то волновал. Он был не способен думать о ком-то.

Или, возможно, Адариан просто себе лгал.

— Ты хочешь свой Апокалипсис, я хочу отомстить. Тренируй моего мальчика и взращивай его силы. Они нужны мне.

Грим кивнул.

— Если бы ты позволил мне убить его мать…

— Нет! – прорычал Адариан. – Навредишь ей, и я обрушу на себя ад. Ты себе это даже представить не можешь!

Глаза Грима полыхнули огнем ярости, которую он сдерживал, потому что знал, что лучше ее Адариану не показывать. Даже Гриму это с рук не сойдет.

— Отлично. Но тебе лучше помнить, что я сотворил для тебя это маленькое чудо. Я хочу получить часть сил Ника, когда все закончится.

— Получишь. А теперь иди, и впредь не появляйся здесь, — Адариан встал и покинул комнату. Изначально он хотел использовать сына, чтобы заново собрать армию. Но в последний год, когда силы Ника возросли, он почувствовал, как его собственные начали таять. И не мог позволить, чтобы кто-то об этом узнал.

Не может быть двух Малачаев. Это запрещено. Но, если он сможет разблокировать силы Ника и позволить Смерти убить сына, прежде, чем потеряет свои… Адариан сможет съесть сердце Ника и впитать его силы. Это даст ему силы двух Малачаев.

Тогда никто не сможет победить его. Ему не придется бояться Нойра или кого бы то ни было еще.

Ради этого он жил. Тогда он сможет отыскать того, кто проклял само его существование и разрушить проклятие навсегда.

Но сначала Ник должен умереть.

* * *

Когда, наконец, наказание закончилось, Ник захотел выследить того, кто так унизил Брайнну, и бить его до тех пор, пока тот не замолит о пощаде. Никогда в своей жизни он не был так зол.

С тяжелым сердцем он пошел в спортзал, где должен был встретиться с Коди, Мадугом, Калебом и Лашондой. Сын двух ученых, Мадуг был самым умным человеком из всех, кого он встречал. Этот парень знал обо всем. И, как и Ник, чувствовал себя невидимкой ровно до тех пор, пока местным хулиганам не взбредало в голову кого-нибудь ударить или запихать в шкафчик. Мадуг был чуть ниже шести футов и обладал светлыми кудрявыми волосами и яркими голубыми глазами. Он всегда был в очках и предпочитал носить худи поверх остальной одежды.

— Это все? – спросил Ник, бросая рюкзак рядом с рюкзаком Калеба.

Глаза Лашонды яростно заблестели.

— Все остальные сбежали. Они не хотели быть в комитете со шлюхой Брайнной, — она скривила губы. – И мне не хочется повторять то, что сказали некоторые из них. Фу, люди разочаровывают меня.

— Это так нелепо, что даже говорить не хочется, — Ник выдохнул, затем хмуро посмотрел на Мадуга. – Эй, мальчик-гений? Может, ты прольешь свет на то, кто сотворил с ней это дерьмо?

— Хотел бы я, но они сразу же удалили все с компьютера Тендайка и затерли жесткий диск. Испугались правосудия, ведь это считается детским порно. Хэд надеется, что сможет выбить из кого-нибудь признание.

— Ага, потому что с хулиганами это всегда срабатывает, — фыркнула Лашонда. – Не знаю как вы, а я без Брайнны не хочу этим заниматься. Плевать на танцы. Пусть придурки выплясывают в пустом спортзале. Они это заслужили. Я хочу пойти домой и убедиться, что с ней все хорошо. Я звонила ей, но она не берет трубку.

Коди скрестила руки на груди.

— Думаю, мы все хотим узнать об этом.

Ник согласился.

— Я прокручивал все в голове тысячи раз, но не могу понять, кто и зачем сотворил такое с ней. Шон? Есть идеи?

— Нет. Она не наживала себе врагов, знаешь ли. Мы же говорим о Брайнне. Разве есть кто-то милее ее?

Ник сказал бы, что его мама, но не хотел, чтобы его дразнили.

Лашонда проверила телефон.

— Давайте отложим все до понедельника. Надеюсь, Брайн к этому времени вернется.

Ник кивнул.

— Похоже на план. Ты сразу поедешь к Брайнне.

— Ага.

— Позвони и скажи мне, чем она занимается.

Лашонда похлопала его по руке.

— Хорошо. Увидимся с вами позже.

Мадуг закинул рюкзак на плечо.

— Жаль, что я не видел этих фото.

Калеб в ответ на его комментарий приподнял бровь.

— Не по этой причине, — огрызнулся Мадуг, когда понял, о чем подумал Калеб. – Я не хочу увидеть подобные изображения, но я могу понять, когда фотографии обработали в фотошопе. Если бы у меня была копия, я бы доказал это.

Ник нахмурился.

— Они были такими грязными, что тебе их лучше не видеть. У меня психическая травма.

Мадуг поправил очки на кончике носа.

— Знаешь, я пытался изобрести очиститель для глаз, когда был ребенком. Хотя и не вышло. Но я не сдался. Однажды я найду способ стирать текущие воспоминания, пока они не переместились в долговременную память.

Подобное заявление от кого-то другого можно было бы посчитать шуткой.

Но от Мадуга…

С этим следовало считаться.

Мадуг поправил свое худи.

— Увидимся завтра.

Ник молчал, пока не остался наедине с Коди и Калебом.

— Вы точно не можете применить свой ахалай-махалай сим-салабим, чтобы выяснить, кто за этим стоит?

Калеб фыркнул.

— Классно выразился, Доктор Сьюз[7]. И извини. Я никак не могу это отследить.

Коди согласилась с мнением Калеба и его комментарием.

Ник посмотрел на часы.

— Ладно. Мне все равно пора идти к Кириану на работу.

Калеб взялся за рюкзак.

— Я провожу тебя.

Ник терпеть не мог мысли о том, что его провожают, как какого-то недееспособного.

— Я не твоя пара на выпускной, Кей. Да и не хотел бы ей быть.

— Не бойся. Ты слишком волосатый на мой вкус, Готье. И без обид, ты недостаточно привлекательный или сексуальный, чтобы изменить его.