Страница 19 из 31
В четверг, 26 ноября, в Большой церкви Зимнего дворца продолжились службы во здравие императора: «Мы были в церкви, в нашей обычной комнате, молились милосердному Богу о выздоровлении нашего ангела, моего сына, моего ребенка; во время службы в самом конце молебна, когда мы все стояли на коленях… Короче говоря, Виллие в заключение давал понять, что Государь при смерти».
Кончина императора Александра I в Таганроге
Э. П. Гау Собор Спаса Нерукотворного образа в Зимнем дворце (Большой собор). 1866 г.
Последняя из таких служб состоялась 27 ноября 1825 г. В Большом соборе Зимнего дворца находились члены императорской семьи и немногочисленные сановники. Императрица Мария Федоровна с сыном и невесткой стояли возле алтаря, в ризнице, откуда стеклянная дверь вела в переднюю Второй запасной половины. Поскольку семья жила от приезда одного фельдъегеря до другого, то великий князь Николай Павлович приказал камердинеру императрицы Марии Федоровны подать ему знак через стеклянную дверь, если приедет новый фельдъегерь из Таганрога.
Знак был подан, когда закончилась обедня и начался молебен. Николай Павлович тихо вышел из ризницы через стеклянную дверь («Фонарик»), и в библиотеке Второй запасной половины граф М. А. Милорадович сообщил ему о смерти Александра I: «Все кончено, Ваше Высочество… Покажите теперь пример мужества»[111].
Хотя печальное известие было ожидаемо, но потрясение оказалось столь велико, что силы оставили Николая Павловича. Он буквально упал на стул (за Кавалергардским залом), почти дамский обморок не был позой. От молодого наследника (а об этом знали только считанные единицы, поскольку решение Александра I не было официально обнародовано) требовались немедленные действия, поэтому граф Милорадович немедленно послал за лейб-медиком императрицы Марии Федоровны Рюлем, понимая, что медицинская помощь может понадобиться и для вдовствующей императрицы.
После того как Николай Павлович оправился, они втроем направились в Большую церковь. Войдя в ризницу, Николай Павлович опустился перед матерью на колени. Все присутствовавшие в церкви поняли, что император Александр I умер.
Службу остановили, к императрице подвели ее духовника Кривицкого с крестом. Только тогда Мария Федоровна заплакала. Один из очевидцев описал произошедшее следующим образом: «Вдруг, когда после громкого пения певчих в церкви сделалось тихо и слышалась только молитва, вполголоса произносимая священником, раздался какой-то легкий стук за дверями – отчего он произошел, не знаю; помню только то, что я вздрогнул и что все, находившиеся в церкви, с беспокойством оборотили глаза на двери; никто не вошел в них; это не нарушило моления, но оно продолжалось недолго – отворяются северные двери: из алтаря выходит Великий Князь Николай Павлович, бледный; Он подает знак рукою к молчанию; все умолкло, оцепенев от недоумения; но вдруг все разом поняли, что Императора не стало; церковь глубоко охнула. И через минуту все пришло в волнение; все слилось в один говор криков, рыдания и плача. Мало-помалу молившиеся разошлись, я остался один; в смятении мыслей я не знал, куда идти, и наконец машинально, вместо того чтобы выйти общими дверями из церкви, вошел северными дверями в алтарь. Что же я увидел? Дверь в боковую горницу отворена; там Императрица Мария Феодоровна, почти бесчувственная, лежит на руках Великого Князя; перед Нею, на коленах, Великая Княгиня Александра Феодоровна, умоляющая Ее успокоиться: „Maman, chere maman, au nom de Dieu, calmez-vous! [„Маменька, дорогая маменька, ради Бога успокойтесь!“ – фр.]“. В эту минуту священник берет с престола крест и, возвысив его, приближается к дверям; увидя крест, Императрица падает пред ним на землю, притиснув голову к полу почти у самых ног священника. Несказанное величие этого зрелища меня сразило; увлеченный им, я стал на колена перед святынею материнской скорби, перед головою Царицы, лежащей в прахе под крестом испытующего Спасителя. Императрицу, почти лишенную памяти, подняли, посадили в кресла, понесли во внутренние покои; двери за Нею затворились…»[112]. Так началось в Зимнем дворце утро 27 ноября 1825 г.
После смерти монарха, первое, что делалось всегда и везде – принесение присяги новому монарху по традиционной схеме: «Король умер! Да здравствует король!». Поэтому Николай Павлович, оставив мать и жену, немедленно направился на дворцовую гауптвахту, ко внутреннему дворцовому караулу (первый этаж западного фасада, окнами на внутренний двор), в этот день его выполняла рота его величества лейб-гвардии Преображенского полка под командой поручика В. Х. Граве[113].
В помещении дворцового караула Николай Павлович объявил преображенцам о смерти Александра I и распорядился о немедленном приведении гвардейцев к присяге новому государю Константину Павловичу. Затем великий князь обошел все внутренние дворцовые караулы, которые несли чины Кавалергардского и Конногвардейского полков, отдав те же приказания. Следуя распоряжениям великого князя, немедленно начали приводить к присяге нижних чинов и офицеров главного дворцового караула.
Это очень характерные шаги. Немедленное приведение к присяге гвардейских полков гарантировало спокойную передачу власти. Великий князь, зная о трех пакетах с завещанием Александра I, где речь шла о передаче власти Николаю, минуя Константина, ни словом не упомянул о них, не желая бросить на себя даже тень нелегитимных претензий на власть.
Сам Николай Павлович со своим ближайшим окружением сначала намеревался принести присягу новому императору Константину Павловичу в Малой церкви Зимнего дворца, но около церкви ему сообщили, что храм еще не освящен после ремонта. Поэтому все придворные и офицеры вновь направились в Большую церковь Зимнего дворца, в которой и принесли присягу новому императору, подписав присяжные листы. Только после этого Николай Павлович вернулся на половину матери, где находилась и его жена Александра Федоровна.
Без промедления в Зимний дворец начали съезжаться сановники. Ситуация была непростой. С одной стороны, Константин многие годы считался преемником Александра I – как в силу традиции, так и в силу статей «Учреждения об императорской фамилии», оглашенных Павлом I во время коронации в Успенском соборе Московского Кремля в апреле 1797 г. С другой стороны, имелось письменное завещание императора Александра I, предполагавшее иную схему передачи власти. К тому же все знали, что великий князь Константин состоял в морганатическом браке.
Когда завещание императора Александра I доставили из Сената, его зачитали сановникам. Для очень многих из них это стало неожиданностью. Ситуация была действительно противоречивой, давшей повод к немедленному формированию различных группировок в правящей элите. Таким образом, сложилось положение междуцарствия, описанное во множестве исторических трудов. Именно этим решили воспользоваться заговорщики.
О сложности ситуации косвенно говорит и то, как «перемещались» главные действующие лица по Зимнему дворцу. Обсуждение сложившегося положения первоначально началось в комнатах Государственного совета, располагавшихся на первом этаже западного фасада дворца, затем, кулуарно, продолжилось в Большой церкви Зимнего дворца, где продолжали подписывать присяжные листы на верность императору Константину I высшие сановники империи. В конце концов в середине дня 27 ноября дискуссия о том, как выходить из династического кризиса, завершилась в комнатах императрицы Марии Федоровны. В результате сановники решили выдержать паузу при соблюдении строжайшей тайны о завещании Александра I до тех пор, пока великий князь Константин Павлович не выразит четко свои намерения.
111
Восшествие на престол императора Николая 1-го. Составлено, по Высочайшему повелению, статс-секретарем бароном Корфом. Изд. третье (первое для публики). СПб., 1857.
112
Восшествие на престол императора Николая 1-го. Составлено, по Высочайшему повелению, статс-секретарем бароном Корфом. Изд. третье (первое для публики). СПб., 1857.
113
Поручику В. Х. Граве 15 декабря 1825 г. была объявлена высочайшая признательность «за примерный порядок, усердие и точность в исполнении своих обязанностей».