Страница 1 из 60
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
БЕЛАЯ СУБМАРИНА
* * *
АННОТАЦИЯ
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ.
История продолжает меняться.
В этом мире удался «Большой Сатурн», разгром всего южного крыла немецкого фронта. Сталинградская битва закончилась для немцев еще большим поражением, а мы сохранили жизни сотням тысяч наших солдат. Наши войска выходят к Днепру, за который немцы поспешно отступают, пытаясь зацепиться.
И ко всему этому приложили руку подводники из будущего, где косвенно — информацией, а где и прямо — подводные диверсанты-спецназ.
Атомная подлодка К-119 «Воронеж» продолжает свой героический путь по водам Великой Отечественной Войны. Перед экипажем атомной подводной лодки поставлена труднейшая задача — захват и сопровождение груза урановой руды, для советского атомного проекта, который необходим, чтобы здесь не было того, что случилось у нас.
И в этой истории есть реальный шанс все изменить.
Контр-адмирал
Лазарев Михаил Петрович
Задача — в океане раствориться, как мираж. Пока мы противника не видим, нас как бы и нет. А когда увидим — его уже точно не будет.
Это вообще занятие для лодки-охотника, вроде моей бывшей «971-й», тип «Барс». Мы же, если сравнивать с авиацией, скорее штурмовик, чем истребитель — но, единственная атомарина в этом времени, так что выбирать не приходится.
Когда мы провалились сюда, неведомым образом, из двадцать первого века, и шли из Атлантики в Баренцево море, тогда, больше полугода назад, то я гораздо больше беспокоился за людей, чем за железо. Корабль только с завода, после капитального ремонта — а вот почти полтораста человек, одновременно потерявших дом, семьи, саму страну, где родились, осознав все это, могли устроить все что угодно, вплоть до открытого неповиновения, не говоря уже о явном и тихом сумасшествии, и нервных срывах. Но, обошлось: все же экипаж подводной лодки, это вовсе не группа случайных и нетренированных людей, вдруг провалившихся черт-те куда, что происходит в массе книжек, заполнивших прилавки в начале того, двадцать первого века, ставшего для нас «прекрасным далеко». Экипаж — из тех, кто знает, что такое автономка, когда четыре месяца не видишь неба над головой. Люди с устойчивой психикой — ну не служат в подплаве истеричные интеллигенты из телешоу «Дом-2»! И военное время, война за само существование нашей страны и нашего народа, когда ничего еще не ясно, не предрешено. И наш «комиссар» Григорьич, оказавшийся вдруг в своей роли и на своем месте.
Выбора у нас не было. Это лишь в голливудских боевиках атомарина может болтаться в море годами (заряда реактора может и хватит, продукты брать с потопляемых судов — ну а что с регламентным ТО механизмов делать?). Да и оставаться нейтральным в ТАКОЙ войне — позвольте спросить, вы дерьмократ-кривозащитник, считающий что Сталин и Гитлер равнозначны? Так нет таких в экипажах подлодок — столь прогрессивно мыслящая публика считает, что армия и флот России вообще не нужны, если «встроиться в международные системы обеспечения коллективной безопасности» (ей-богу, сам читал подобный бред!). Если перевести с заумного на русский, то это значит, нам следует распустить все кроме символических «полицейских сил охраны правопорядка», и в случае чего звать на помощь «миротворцев» из НАТО? Так вам Сербию напомнить? Прав был сто раз Александр-миротворец — что нет у России иных союзников, кроме российской армии и флота.
Предки, надо отдать им должное, сумели оценить, что им досталось, в нашем лице. И мы сполна оправдали их доверие, превратив Баренцево, Карское и Норвежское моря, в сплошной «бермудский треугольник» для кригсмарине. После чего разозленный фюрер расстрелял главкома флота адмирала Редера. Не помогло.
История сделала поворот оверштаг. Для не моряков поясню — это когда сначала тяжело, но, с некоторого момента, стоит пройти линию ветра, все идет быстрее и быстрее. На фронте очень большие изменения, в сравнении с тем временем, из которого мы пришли — Север, Ленинград, Ржев, ну а главное, в этом мире удался «Большой Сатурн», разгром всего южного крыла немецкого фронта. Если коротко, Сталинградская битва закончилась для немцев с еще более разгромным счетом (раза в четыре!), а вот Курска не было и скорее всего не будет, так как у фюрера сейчас не слишком много войск. И общая картина сейчас сильно напоминает ту, что у нас была осенью сорок третьего, наши так же выходят сейчас к Днепру, за который немцы поспешно отступают, пытаясь зацепиться. Освобождены Харьков, Полтава, Таганрог. Бои за Днепропетровск и Никополь. И ко всему этому мы приложили руку, где косвенно (информацией) а где и прямо (наши подводные диверсанты-спецназ. Которые очень хорошо отметились не только здесь, в Печенге и Лиинахамари, но, и под Ленинградом).
Говорил уже, кажется — но, повторю. Перефразируя Ефремова, когда человек видит перед собой высокую цель и стремится к ней, он становится подобен богу, в нем откуда-то берутся огромные силы. При том, что из полугода здесь мы больше четырех месяцев были в боевых походах (не учебных, мирного времени — а когда реально могут утопить), а на берегу было достаточно работы, люди не роптали, совсем наоборот. Появилась Идея — гораздо более значимая, чем «удвоение ВВП». И Цель — которую сами мы вряд ли увидим, кто доживет здесь до девяносто первого, сорок восемь лет? — но, от того Цель не становится мельче.
Чтобы здесь не было того, что случилось у нас. Распада страны, шабаша жуликов и воров, и прочая, и прочая — мы понимаем, что все случилось не враз, и корни были гораздо глубже. Но, есть ли шанс все изменить?
Что есть в этом времени, и напрочь отсутствовало у нас, там — надежды, что «завтра будет лучше, чем вчера». А это очень дорого стоит. Разговоры в экипаже, в свободное время (уж простите, приходится контролировать, впрочем никто особо и не скрывает):
— Ну а что я там, при капитализме, имел? Право ездить на Канары и держать доллары в швейцарском банке? На хрена мне… и без того проживу.
— Там мечтал на гражданке купить «Рено-Логан», здесь буду ездить на «Победе». Как выучусь, инженером стану. Меня уже на Севвмаш приглашали, после Победы, как дембельнусь.
— Предпринимательство, блин, средний класс. Чтоб все туда, как президент обещал. Это значит, мне и с чиновниками, и с ментами, и с бандитами договариваться, и с поставщиками, и покупателей искать, и все самому организовывать, вот так во все стороны крутиться, а если пролечу, никого не волнует? Ну и какого… мне это надо? Уж лучше, делать что укажут, чему выучусь, зарплату получать, и в выходные с семьей. Спокойнее как-то.
— А ведь в самом деле, историю гнем! Вот не будет точно в этом мире того, что в нашем! Ну а параллельный он, или перпендикулярный, мне лично по барабану!
Так что люди вполне освоились. И корни уже пустили — одних свадеб, целых пять, с местными! И еще у многих, кто-то на берегу уже ждет. Холостые, так вообще, без особых колебаний — да и из женатых иные решили, раз уж назад нам ходу нет…
Ну и я… Как там в песне — жил отважный капитан, и все такое, и вдруг влюбился как простой мальчуган. Конечно, на мой взгляд, любой мужчина обязан род свой продолжить, чтобы после него и дети, и внуки… Иначе не мужик ты, а существо в штанах — как Казанова, который после всех своих похождений помер одинокий, забытый, никому не нужный. Но, тем более важно, чтобы не абы с кем, а найти Единственную, свою… Анечка-партизаночка, наверное так никогда и не узнаю, про нее ли я читал еще в том времени? Или «товарищ Татьяна», творившая в оккупированной Белоруссии дела под стать легендарному Николаю Кузнецову, и погибшая в сорок четвертом, здесь совсем другой человек? А, без разницы — и история тут пошла совсем по другому, и Минск тут точно, гораздо раньше освободят, и хрен я Аню на фронт отпущу! Провожала она меня, как от стенки уходили в море. Ты только возвращайся — я буду ждать!