Чудесный гибрид

Зал бурно аплодировал. Счастливым и сильным почувствовал себя Михаил от этих горячих, дружеских аплодисментов. С волнением поднялся он в президиум, чтобы пожать руки Иосифу Виссарионовичу и членам правительства. Сталин дружески потряс его руку, тепло улыбнулся и, заметив, что Нечаев полез в карман, сказал весело:

— Ну, ну, покажите, что там у вас такое.

Михаил вынул из кармана колосья пшенично-пырейного гибрида.

Иосиф Виссарионович взял один из них и положил на ладонь. Колос был большой и тяжелый, словно отлитый из золота. Михаил, раскрасневшийся и счастливый, затаив дыхание, следил, как внимательно осматривал его гибрид любимый вождь народа. Выковырнув из колоса крепкое крупное зерно, Сталин сказал Михаилу:

— Экспериментируйте смелее, товарищ Нечаев, мы вас поддержим!

Чудесные гибриды

Прошло семь лет... Кончался 1942 год, последний год третьей пятилетки. Среди золотого моря пшеницы по узкой дороге мчался зеленый малолитражный автомобиль. В нем ехали два человека. Один из них, сидевший за рулем, был знаменитый народный ученый, академик-орденоносец Михаил Андреевич Нечаев, второй — его бывший ученик, доктор сельскохозяйственных наук Семен Круглов.

Круглов только что вернулся из длительной заграничной командировки, и академик Нечаев показывал ему огромные поля, засеянные пшенично-пырейным гибридом.

— Ну-с, уважаемый доктор, — шутил Нечаев, — расскажи о своих заграничных впечатлениях.

— Да что рассказывать, Михаил Андреевич, — пожал плечами молодой ученый, — за границей такая мертвечина, что и вспоминать не хочется. Расскажите уж лучше вы. У вас ведь здесь настоящие чудеса!

Нечаев с гордостью оглядел широкие просторы полей.

— Смотри, Сеня, как могуче растет наш чудесный гибрид!

Гибрид действительно был чудесным. Он представлял собой совершенно новую культуру, полученную в результате скрещивания пшеницы и пырея. Из каждого зерна его вырастал мощный куст с прекрасными корнями и тридцатью — тридцатью пятью стеблями. Один такой куст давал от 300 до 350 зерен. Мощная корневая система гибрида не отмирала сразу — на следующий год из нее вырастала такая же пшеница. В южных районах Союза этот замечательный гибрид давал по два урожая в год.

Этот новый вид пшеницы не болел обычными для нее болезнями — ржавчиной, головней. Урожай его в два раза превышал обычный урожай лучших, стандартных сортов пшеницы. Размножался же гибрид семенами и путем деления куста на части.

Круглов высунул руку в окно автомобиля, стараясь сорвать упругий стебель пшеницы,

— Да, Михаил Андреевич, — восхищенно сказал он, — гибриды ваши чудесны. За границей до сих пор не хотят поверить в существование такого растения. Они не могут себе представить, что вашу многолетнюю пшеницу достаточно посеять один раз, и затем только следить, чтобы посевы не слишком густо разрастались. Они поражены тем, что она 4-5 лет подряд дает на одном и том же поле прекрасные урожаи. Да и в самом деле, все это кажется совершенно фантастическим. Ведь ваша пшеница совсем не нуждается даже в прополке — мощные кусты ее сами заглушают сорняки. Это же замечательно, чорт возьми!

— Ну, ты меня не агитируй, — засмеялся Нечаев, — то, что ты старый патриот пшенично-пырейных гибридов, мне давно известно. Расскажи-ка лучше, над чем ты сам теперь работаешь.

— Иду по вашим стопам, Михаил Андреевич, — отозвался Круглов. — Вы знаете, что среди диких растений встречаются многолетние рожь, рис, овес, ячмень. Скрещивая их с культурными растениями, я пытаюсь вывести многолетние культуры пшеницы, ржи, ячменя. Мне уже удалось получить один вид многолетней пшеницы, которая, подобно вашему пшенично-пырейному гибриду, приносит в год два урожая.

Пока ученые разговаривали, машина миновала тучные поля пшеницы и въехала в небольшой поселок селекционеров, названный в честь Нечаева — Нечаевкой. Жители поселка узнавали Михаила Андреевича и раскланивались с ним.

Когда автомобиль проезжал мимо двухэтажного кирпичного здания с вывеской — «Булочная», полный усатый человек в белом костюме стал так усиленно размахивать руками, что Нечаев принужден был остановить машину.

— Наконец-то вы к нам пожаловали, дорогой академик, — радостно сказал толстяк, пожимая Нечаеву руку. — Зайдите, Михаил Андреевич, посмотреть наши изделия.

Он взял Нечаева под-руку и повел в булочную. В светлой просторной комнате, на чистых прилавках лежали пышные, румяные булки, крендели и пирожные, выпеченные из муки пшенично-пырейного гибрида.

— Удивительно, до чего может дойти человек! — воскликнул заведующий булочной. — Никудышный, злостный сорняк заставляет исправно себе служить и еще как!

Едва ученые вышли из булочной, как почти столкнулись с Иваном Мочалкиным, вылезавшим из мотоцикла.

— Нехорошо, нехорошо, — укоризненно произнес он, — обижаете, Михаил Андреевич, старого знакомого. Говорят, вы уже часа два в нашем поселке, а ко мне и не думаете... Обижаете старика, честное слово!

— Да что вы, — смеялся Нечаев, пожимая руку Мочалкину, — я ведь к вам и направлялся. Это меня по дороге булочники перехватили.

— Булочники, булочники, — ворчал Мочалкин, — да моя жена такими вас лепешками из пшенично-пырейной муки угостит, каких вы отродясь не ели. А ты, Сеня, тоже хорош! Как докторскую степень получил, так и знаться со мной не хочешь. Но ты, брат, того... не смотри, что я старик — я, брат, тоже диссертацию пишу...

В это время над поселком появился огромный дирижабль. Мочалкин задрал вверх седую бороду и сказал с гордостью:

— Это мой Алешка летает. Он капитан на пассажирском дирижабле и водит свой корабль до того точно, что по нему свободно можно время проверять. Он над нашим поселком аккурат в пятнадцать часов двадцать минут пролетает.

Старик залюбовался замечательным дирижаблем, построенным по проекту Циолковского, затем вдруг спохватился и потащил гостей к себе.

— А что же вы нам ничего не расскажете о своем гибриде? — спросил Нечаев.

— Гибрид мой находится в отличной форме, — ответил Мочалкин. — Жаль только, что им мало интересуются у вас в центре...

— Ну, вот уж и напрасно жалуетесь! — перебил Мочалкина Нечаев. — Мы к вам специально за этим и приехали. Хотим ваш гибрид в Среднюю Азию на пески Кара-Кума и Кызыл-Кума отправить.

Нечаев обнял Мочалкина и Круглова, и они втроем зашагали в ногу по мостовой поселка.

— У наших гибридов, товарищи, огромное будущее, — говорил Михаил Андреевич. — В третьей пятилетке наша родина добилась урожая в 8 миллиардов пудов. Через несколько лет мы будем собирать по 10-11 миллиардов пудов ежегодно. Гибриды помогут нам добиться этого.

«...Социалистическая система хозяйства является теперь единственной формой нашего земледелия», говорил товарищ Сталин в докладе на XVIII съезде ВКП(б). Социализм превратил нашу страну в страну самого крупного и передового сельского хозяйства в мире. Третья пятилетка будет пятилеткой дальнейшего движения социалистической деревни по пути к коммунизму. Много смелых и величественных планов будет осуществлено за эти годы. Станут реальностью и мечты Нечаевых.