Страница 16 из 47
Амелия резко распахнула глаза и обнаружила себя все в том же кресле в гостиной, вцепившуюся в подлокотники. Лишь на мгновение ей стало дурно, закружилась голова, и бросило в жар. Она осторожно поднесла ладонь ко лбу: та была ледяной, а лоб полыхал. Или ей так показалось оттого, что от рук будто разом отхлынула вся кровь, и они стали такими холодными и безжизненными, что Амелии пришлось подуть на ладошки и растереть их, как будто она оказалась на холоде. Вероятно, она просто переутомилась - и неудивительно в такой насыщенный день! Девушка весь день провела на ногах, помогала матушке, развлекала гостей, играла на пианино. Она уже давно не бывала в обществе и не общалась ни с кем, кроме родителей, и потому отвыкла быть в центре внимания. Да, она устала, но разве это не приятная усталость? Что же тогда чувствуют девушки, всю ночь напролет беззаботно танцующие на балах! Нет-нет, какие глупости, она никому не скажет, что ей вдруг стало дурно, а пойдет и ляжет спать, и это будет самым лучшим завершением и без того прекрасного дня.
Она медленно встала из кресла: ну вот, голова уже совсем не кружится, только отчего-то очень холодно, точно весь дом пронзили стремительные северные ветры. Девушка подобрала оставленную в комнате мамину шаль и закуталась в нее: и пусть толстая карминовая шерсть совершенно не подходила к ее легкому летнему платью, сейчас ее все равно никто не увидит. Слуги, должно быть, сидят на кухне или уже спят. Придерживая шаль, она направилась к выходу, и только сейчас отметила, что сумерки уже успели смениться непроглядной ночью. В слабом свете газового светильника все вокруг покрылось причудливыми тенями: оконные ставни напоминали крест на погосте, а перекладины на лестнице - зубы сказочного чудовища. Даже в кладках портьер, казалось, затаились неведомые существа, рожденные ночью, и дожидающиеся подходящего момента, чтобы выбраться из укрытия... Тени сгустились так плотно, что невозможно было различить следующую по коридору дверь, и Амелии захотелось поскорее взбежать вверх по лестнице, как маленькой испуганной девочке. Ей стало необъяснимо страшно находиться одной здесь, где даже ее крик вряд ли услышат, ведь все уже давно спят. Почему-то в памяти всплыли слова о пожаре и... проклятии? Этот дом проклят.
Амелия застыла.
Тот разговор, который она случайно услышала на кухне... Ведь слуги говорили именно об этом доме, который горел много лет назад, и с которым связана какая-то ужасная история. А в том дневнике, что она читала сегодня, и содержание которого так прочно поселилось в ее мыслях, та несчастная женщина описывала именно этот дом!
Эта мысль, столь внезапно настигшая девушку, поразила ее до глубины души. Сердце забилось так сильно, словно порывалось вырваться из груди. Амелии пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, но страх не уходил. Она почувствовала, что осталась одна наедине со страшной тайной, которая окутывала эти стены. Они отштукатурены и покрыты новыми обоями, но что скрывается под ними? Какие еще секреты хранит этот дом?.. "Бестелесный призрак, потерявшийся в этих стенах", - вспомнила она слова из дневника и содрогнулась.
Что сильнее - страх остаться здесь одной в темном коридоре, или сковавшее ее оцепенение? Страх оказался сильнее, и Амелия тихонько двинулась дальше, стараясь не шуметь. Двигаясь по стенке, она нащупала еще один газовый рожок и с облегчением включила его. Вот так, никаких кошмаров, никаких чудовищ. Это коридор, по которому она ходит каждый день: спокойные зеленоватые обои, деревянная панель понизу, ковер с мягким ворсом, широкая лестница из отполированного до блеска вяза. И двери по бокам: гостиная, столовая, малая гостиная в торце, и запертая комната, мимо которой днем все ходят, совершенно не замечая.
Вместо того чтобы побыстрее подняться по лестнице в свою комнату и забраться с головой под одеяло, она сделала еще один шаг вперед. Затем еще один. И незаметно для себя оказалась около одной из дверей, на вид точь-в-точь такой же, как и остальные. Только вот, словно в сказке о Синей Бороде, вход туда был воспрещен. Амелия помнила, что ничем хорошим эта сказка не кончилась, но безвольно повинуясь внутреннему порыву, протянула руку и толкнула ручку.
То, что дверь оказалась открытой, напугало и удивило девушку. Она прекрасно помнила, что все время, пока их семья живет здесь, комната была заперта, так почему же именно сейчас...
По коже пробежали мурашки, а из приоткрывшейся щели повеяло ледяным холодом. Мертвецким. Точно сама Смерть приглашающе распахнула дверь в свои владения и звала Амелию войти. Там жили одиночество, горе и ужас - они были так долго заперты внутри, что теперь, вырвавшись наружу, выплеснулись на девушку, закружив ее в своем водовороте. Она пыталась вдохнуть, но вместо этого дышала лишь запахом смерти и пожара, едким, удушливым, заполонившим все пространство вокруг. Девушке показалось, что внутри комнаты все еще полыхает огонь, а комната наполнена дымом. В кромешной темноте она не могла его видеть, но ощущала всей кожей: от кончиков пальцев, судорожно сжимающих дверную ручку, до кончиков волос, платья, мысков туфелек. Если дверь не закрыть, проклятье сейчас же вырвется и, обернувшись пламенем, поглотит весь дом! Амелия с силой толкнула дверь обратно и, не оглядываясь, бросилась наверх, в свою комнату.
Ей уже не было страшно, что кто-то может услышать шум на лестнице, что кто-то заметит, как поздно она возвращается в свою кровать - единственным желанием было оказаться в теплой постели, спрятаться под одеялом и унять дрожь. Когда она была маленькой девочкой, мадемуазель Пати стаскивала с нее одеяло, если видела, что Амелия забралась под него с головой, и ей приходилось всю ночь дрожать от холода и испуга: уж она-то знала, что если закроет глаза и заснет, чудовище вылезет из шкафа и сожрет ее. Потом она выросла и поняла, что никаких чудовищ в шкафу не водится, но сегодня уже ни в чем не была уверена.
Оказавшись в своей комнате, Амелия первым делом плотно закрыла дверь: днем ей показалось, что ее приоткрыл сквозняк, и больше всего на свете ей не хотелось, чтобы это повторилось и ночью. В спешке она стащила с себя платье - расстегнула миллион маленьких пуговок на корсаже, которые тут же возненавидела, стащила ворох юбок и отвязала подушечку турнюра. Корсет дался ей со слезами: она ломала ногти о его тугие крючки и была готова позвать Дженни или даже Конни, лишь бы ей помогли, лишь бы не пришлось мучительно долго стоять в полной темноте, пугаясь малейшего шума. Кое-как справившись со шнуровкой, она быстро стащила с себя корсет и, бросив к остальной куче одежды на полу, забралась в постель. Ей было все равно, что она не надела ночную рубашку, а осталась в сорочке и панталонах, все равно, что в ее голове сидело множество шпилек, впивающихся в кожу, ей хотелось только успокоиться и забыть все кошмары сегодняшней ночи. Никакого пожара, никакого проклятия, никакой женщины из дневника, никаких запертых комнат! У Амелии был дивный день, пикник в саду и знакомство с соседями, а все эти ужасы происходят не здесь и не с ней.
Девушка то проваливалась в сон, то снова возвращаясь к реальности, переворачиваясь то на один, то на другой бок, не в силах успокоиться. Она закрыла глаза и приказала себе уснуть, но сон все не шел. Амелия мучительно ворочалась в постели. В ее комнате слишком жарко! Девушка почувствовала, что вся пылает. Может быть, она простудилась во время пикника? Амелия поднесла руку к лицу: но нет, это был не ее жар. Он исходил от кровати, и она, не колеблясь, откинула одеяло. Три маленьких, едва тлеющих уголька, лежали посередине простыни. Откуда они здесь? Горничные вряд ли могли принести их сюда! Казалось, угольки чуть теплились, и каждый из них зловеще светился красным, однако, поднеся к ним руку, девушка тотчас же ее отдернула: угли полыхали жаром, как в камине. Кто зажигает камины летом?.. Она в смятении смахнула их вниз, на пол, боясь обжечься, и сразу же накрылась одеялом с головой, как если бы оно могло защитить ее от кошмаров, поджидающих в ночи. Еще несколько минут девушка неподвижно лежала, прислушиваясь, не доносится ли снаружи какой-нибудь звук, пока, наконец, незаметно для себя не погрузилась в сон.