Страница 71 из 141
В последнее время красный бандитизм в Сибири стал объектом специального изучения[680]66. В статье В.И. Шишкина сделан ряд важных замечаний общего характера, например, о том, что красный бандитизм просуществовал все 1920-е гг. и сыграл свою роль «в осуществлении начатой Сталиным "революции сверху"»[681]67. Это замечание, высказанное в качестве предположения, «нуждающегося в проверке на архивных источниках», такую проверку выдерживает.
Рецидивы красного бандитизма сохранялись в сибирской деревне на протяжении 1920-х гг. В закрытых письмах секретарей уездных и губернских комитетов партии в Сибкрайком и ЦК, в обзорах политэкономического состояния Сибири, составленных по данным ГПУ, не раз сообщалось не только о настроениях, но и о фактах красного бандитизма – о столкновениях между бедняками и кулаками, поджогах хозяйств зажиточных крестьян и т.п. Вот характерная реакция одного деревенского коммуниста на политику оживления Советов в деревне в начале 1925 г.: «Печальную картину представляли беднота и коммунисты, которые не смели подать голоса, до того сильно влияние кулачества, что только смена этой политики и введение вторично диктатуры пролетариата исправит положение, в противном случае грозит террор. Я сам слышал от бедноты и коммунистов, что если государство не изменит политику, то мы сами поднимем оружие и справимся с кровососами»[682]68 .
В письме полномочного представителя ОГПУ по Сибири И.П. Павлуновского председателю ОГПУ Ф.Э. Дзержинскому от 9 июня 1925 г. давалась следующая характеристика положения в Сибири: «Все признаки, что в Сибири мы входим в полосу красного бандитизма, борьба с которым потребует и от органов ОГПУ большого напряжения в работе. Ларинские настроения о необходимости второй революции в деревне[683]69 в Сибири начинают реализовываться пока в форме отдельных убийств. Как дальше развернутся события, сейчас еще трудно сказать. Но во всяком случае энергичная борьба с красным бандитизмом партийного и советского аппаратов безусловно значительно ослабит это явление»[684]70.
Однако события стали развиваться не в том направлении, какое предлагал И.П. Павлуновский. Вместо борьбы с красным бандитизмом и ликвидации самой основы для его возникновения коммунистическая власть, наоборот, стала культивировать эту основу с конца 1925 г. всей своей политикой фаворитизации бедноты. В результате, например, снижение для бедноты сельскохозяйственного налога к 1927/28 гг., – как отмечал современник тех событий, – привело к тому, что «в настоящее время беднота нигде не выражает недовольства налогом, а главное – все более активно помогает вскрытию кулацких махинаций с укрытием посевных площадей и скота, и это несмотря на случаи мести и угроз кулаков»[685]71.
Формирование в период нэпа предпосылок последующей волны насилия, которое интересует историка В.П. Булдакова[686]72, происходило не само по себе, а при активном содействии власти. В данном случае роль секретаря Сибкрайкома ВКП(б) С.И. Сырцова в разжигании классовой борьбы при наличии настроений красного бандитизма в сибирской деревне исключительно велика. Чтобы понять, как эволюционировали представления власти об использовании этих настроений в борьбе с кулачеством, необходимо процитировать некоторые пассажи из речей сибирского секретаря.
Из речи на мартовском 1926 г. пленуме Сибкрайкома: «...Эксцессы со стороны бедноты – это акт отчаяния бедноты, это проявление и показатель ее беспомощности. Если этому бедняку дать возможность организованного выступления, организованного отпора кулаку, то ему не придется прибегать к таким мерам – становиться на путь эксцессов. Мне кажется, что соображения относительно возможности рецидива красного бандитизма и стихийных выступлений бедноты оборачиваются в нашу пользу, в пользу вывода, что нам надо этим настроением овладеть и использовать его, чтобы направить бедноту на путь организации и отпора кулачеству...»[687]73.
«...Нет никакого сомнения, что партизаны являются в условиях Сибири в значительной части здоровой революционной силой, которая нам поможет работать во всех областях. У них большой революционный опыт, закалка – они представляют собой очень ценное, если этот опыт будет использован... И эти старые партийцы из бывших партизан должны помнить, что, только развертывая вокруг себя все новые и новые силы, они смогут остаться и быть действительными носителями революционной идеи, революционной работы в деревне...»[688]74.
Большую роль в разжигании антикулацких настроений в деревне сыграли слухи о предстоящей войне. Ухудшение международных отношений в 1927 г. действительно имело место. Это не только факт объявления правительством Великобритании 27 мая 1927 г. о разрыве дипломатических и торговых отношений с СССР, но и убийство в Польше советского полпреда П. Войкова[689]75. Однако эти события не означали, что обстановка обострилась настолько, что появилась реальная угроза войны. По крайней мере, на внешнеполитические действия советского руководства они не повлияли. 28 мая 1927 г., наряду с утверждением текста ноты в адрес английского правительства, Политбюро приняло решение удовлетворить «требования английских товарищей о выдаче им 16 000 фунтов на специальные расходы до конца года по расширению агитационной (устной и печатной) и организационной работы». Одновременно были приняты дополнительные меры по конспирации, в частности, создана специальная комиссия «для приведения в порядок финансовых операций Госбанка по обслуживанию революционного движения в других странах с точки зрения максимальной конспирации»[690]76.
Однако внутри страны правящая верхушка постаралась извлечь из этих событий для себя максимальные выгоды. В начале июня 1927 г. в течение нескольких дней в разных городах страны произошли взрывы, аварии, которые, как считает историк Ю. Голанд, были провокационными[691]77. Во всех этих действиях обвинялись английские шпионы и белогвардейцы. В связи с этим решением коллегии ОГПУ без всякой видимости суда были расстреляны 20 заложников, «видных белогвардейцев, виновных в преступлениях против Советской власти», как это именовалось в постановлении экстренного заседания Политбюро от 8 июня 1927 г., которое поручило ОГПУ произвести новые массовые обыски и аресты белогвардейцев[692]78.
Все эти события обусловили не только заявления Зиновьева и Сталина об угрозе войны на июльском 1927 г. пленуме ЦК, но и реальные действия правительства. 27 июня 1927 г. Политбюро признало «необходимым опубликовать обращение ЦК в связи с возросшей опасностью войны и попытками белогвардейщины дезорганизовать наш тыл» и рекомендовало превратить намеченную на 10–17 июля 1927 г. «Неделю обороны» «в большую политическую кампанию»[693]79. В августе–сентябре прошли пробные мобилизации. Таким образом, провокация военной тревоги дала возможность правящей верхушке не только обосновать настоятельную необходимость форсированной индустриализации с акцентом на развитие военной промышленности, но и искусственно обострить социально-политическую обстановку в стране, чтобы затем ужесточить свои политические действия.
С.И. Сырцов прямо говорил об этом на пленуме Сибкрайкома ВКП(б) 12 октября 1927 г.: «Конечно, самой большой, реальной проверкой явилось то обстоятельство, которое было сопряжено с военной опасностью, с военной тревогой». И что показала эта проверка? Сырцов ответил на этот вопрос: «Позиция кулачества по отношению к войне, по отношению к военной опасности может быть характеризована как пораженческая или условно оборонческая. В отношении кулачества к войне мы имеем симптомы, по которым это отношение кулака совпадает с другими, которые имелись со стороны оппозиции...» Из этого, по мнению Сырцова, вытекала «задача максимально поднимать активность бедняцко-середняцких слоев, которые в деревне будут нашей опорой не только в мирную пору хозяйственного строительства, но и в случае военных осложнений»[694]80.
680
66 Шишкин В.И. Красный бандитизм в советской Сибири// Советская история: проблемы и уроки. Новосибирск, 1992. С. 3–79; Угроватов А.П. Красный бандитизм в Сибири (1921-1929 гг.). Новосибирск, 1999.
681
67 Шишкин В.И. Красный бандитизм... С. 75–76.
682
68 РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, д. 119, л. 92 об.
683
69 Ю. Ларин был настроен чрезвычайно воинственно по отношению к кулаку. В своих работах он не раз подчеркивал необходимость «разжигания в деревне политической борьбы низового и среднего крестьянства против кулачества». – См., к примеру, Ларин Ю. Рост крестьянской общественности и ее очередные задачи. М., 1925. С. 62.
684
70 РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, д. 119, л. 90.
685
71 Гусев M. Положение и роль бедноты в сибирской деревне и работа Сибпарторганизации с беднотой. Новосибирск, 1927. С. 24.
686
72 Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997. С. 266.
687
73 Сибирский краевой комитет ВКП(б) о работе с беднотой. Новосибирск, 1927. С. 40.
688
74 ГАНО, ф. П-2, оп. 4, д. 49, л. 32; Пленум Сибирского краевого комитета ВКП(б) 11–14 октября 1927 г.: Стеногр. отчет. Новосибирск, 1927. С. 110–111.
689
75 Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996. С. 60.
690
76 РГАСПИ, ф. 17, оп. 162, д. 5, л. 24, 25.
691
77 Голанд Ю. Кризисы, разрушившие нэп. М., 1991. С. 62.
692
78 РГАСПИ, ф. 17, оп. 162, д. 5, л. 35.
693
79 Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР... С. 61.
694
80 ГАНО, ф. П-2, оп. 4, д. 49, л. 15, 31.; Пленум Сибирского краевого комитета ВКП(б) 11–14 октября 1927 г. С. 107.