Страница 30 из 141
«Подписка
Я, нижеподписавшийся_________________________________________________
бывший шифросотрудник____________________________________, даю настоящую подписку в том, что, уходя из области шифровально-секретной работы, все известные мне, как шифроработнику, системы шифров, их цель, значение, порядок пользования ими вообще, а также все известные мне государственные и военно-оперативные тайны обязуюсь хранить в самом строжайшем секрете и в течение одного года по уходу с секретно-шифровальной работы обязуюсь уведомлять шифроорганы_______________ и Специальный отдел ГПУ о своих новых местах жительства или временного пребывания, помня, что в противном случае подвергнусь строжайшей ответственности по законам революционного времени, в чем и даю настоящую подписку.
"_____"_________________192___г.
Бывший сотрудник__________________________________________
Местожительство___________________________________________
Собственноручную подпись т.________________________________
удостоверяем»[255]84.
Характерно, что спустя десятилетия бывшие сотрудники Секретариата ЦК (оставшиеся в живых) соблюдали верность данной ими тогда подписке и хранили молчание. В беседе с журналистом Ю. Мархашовым доживший до 90 лет А.П. Балашов, в 1920-е гг. сотрудник Секретариата (мне приходилось встречать в архиве подписанные им сопроводительные письма к документам ЦК, рассылавшимся в местные партийные органы), не сообщил ни одного принципиального факта о содержании деятельности своего ведомства. На вопрос: «Почему Вы и сегодня сохраняете какие-то стародавние секреты, говорите, что время еще не пришло для них. Что это страх или привычка?» Балашов ответил: «Нет, страха у меня сегодня нет. Просто когда-то я взял на себя определенные обязательства и должен их выполнять. А все эти документы хранятся в архиве Политбюро и, думаю, сама партия должна их опубликовать. Меня на это никто не уполномочивал»[256]85.
Во время Всесоюзной переписи 1926 г. сотрудники секретных отделов, выполняя, в частности, циркуляр Президиума ВЦИК от 3 декабря 1926 г., не должны были указывать свои настоящие должности, и вместо записей «делопроизводитель секретной части», «шифровальщик», «заведующий секретным отделом» и т. п. им следовало указать название того отдела, в состав которого входили секретно-директивная часть или шифротделение, (например, Секретариат, орготдел и т. п.) и должность, по тарификации равную действительно занимаемой должности[257]86.
Партийный аппарат действовал как настоящая подпольная партия во враждебном окружении теми же методами и приемами. Но здесь необходимо существенное дополнение в распоряжении этой партии аппарата были все государственные средства и ей подчинялись все государственные ведомства. Вот что означала на деле политика «диктатуры партии».
ОГПУ стало тайной полицией партийного аппарата. Как известно, ЦК РКП(б) с самого начала создания Всероссийской чрезвычайной комиссии заявил, что органы «ВЧК созданы, существуют и работают лишь как прямые органы партии, по ее директивам и под ее контролем»[258]87. C 1923 г. ОГПУ работало уже только по директивам партийных органов и контролировало подбор лиц, ведущих секретное делопроизводство. Секретариат ЦК возложил на Спецотдел ОГПУ также инструктирование партийных и государственных органов по вопросам шифроработы[259]88. Вся их секретная переписка должна была отправляться с этого времени только через фельдъегерский корпус ОГПУ. Этот корпус был создан в 1921 г. и сначала перевозил главным образом корреспонденцию ВЧК[260]89. Содержание его обходилось очень дорого за отправку каждого нарочного в 1923 г. взималось 100 руб. в золотой валюте[261]90. Это в несколько раз больше, чем получал тогда в месяц средний рабочий[262]91, что само по себе является показательным для оценки сущности коммунистической власти.
Секретная корреспонденция делилась на несколько серий. Особо важная – серия «К» включала распоряжения, переписку и доклады совершенно секретного характера. Это относилось в первую очередь к материалам Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК. Корреспонденцию серии «К» следовало передавать только в руки самого адресата, который при этом был обязан оставить расписку на оболочке пакета. В случае отсутствия адресата они возвращались обратно в отправивший их аппарат фельдсвязи. Исключения допускались лишь в отношении заместителей этих лиц, их личных секретарей или других лиц, если у них имелась письменная доверенность непосредственно от адресата. Адресовать на учреждение корреспонденцию серии «К» без указания фамилии адресата запрещалось. Конверты с расписками после вручения адресату передавались для возвращения посыльному фельдсвязи ОГПУ. Ни в коем случае не допускалась задержка адресатом конвертов более суток, не говоря уже о невозвращении таковых[263]92. Причем, шифротелеграммой Сталина от 21 июня 1922 г. предписывалось возвращать их обязательно прошитыми, за сургучными печатями и передавать непосредственно заведующему Бюро Секретариата ЦК под личную расписку[264]93.
О том, насколько серьезным делом была перевозка секретной корреспонденции, особенно серии «К», свидетельствует выступление начальника фельдъегерского корпуса ОГПУ В.Н. Жукова на совещании начальников фельдотделов ОГПУ 17 марта 1929 г.: «Если вы утеряли 50 или 100 тыс. рублей, то это плохо, но если Вы утеряли пять пакетов серии «К», то это во много раз хуже. Людям, которые теряют от 5 до 15 тыс. рублей, Коллегия дает 3 – 5 лет, а людям, которые теряют два секретных пакета, дает 10 лет, а иногда и высшую меру наказания»[265]94.
Литерная корреспонденция серии «А» (срочно - секретно) и серии «В» (секретно, но не срочно) составляла строго секретную и секретную переписку государственных органов, пользовавшихся фельдсвязью ОГПУ.
Как видим, реальная власть в стране оградила себя непроницаемой завесой секретности. Немногие (кроме тех, кто имел непосредственное отношение к секретным документам) догадывались о действительном положении дел и уж тем более представляли себе, как и во имя чего делается реальная политика и что скрывается на самом деле за «диктатурой пролетариата», а затем и «народовластием», о которых постоянно твердила официальная пропаганда. Круг замкнулся уже в 1925 г., когда Спецотдел ОГПУ, руководствуясь партийной директивой, разослал всем наркоматам и центральным учреждениям, а затем и на места циркуляр, по которому с этого времени «посылка их секретных изданий в Центральную Книжную Палату отменялась и при отделе Политконтроля ОГПУ организовывалось центральное хранилище для всех секретных изданий. Впредь предлагалось высылать в этот отдел по экземпляру всех изданий совершенно секретных, секретных и не подлежащих оглашению»[266]95.
8 июля 1926 г. СНК СССР принял специальное постановление «О порядке снабжения государственных книгохранилищ секретными изданиями», которое тоже стоит процитировать:
«Не подлежат присылке в книгохранилища:
материалы, касающиеся шифровального и секретного делопроизводства, как-то: шифры, коды и т. п.;
материалы, хранение которых производится наравне с шифром;
отдельные и в сборниках секретные приказы, циркуляры, инструкции, положения и прочие издаваемые ведомствами руководящие материалы;
стенографические секретные отчеты и протоколы съездов, совещаний, комиссий и т. п.;
обзор работы и отчеты государственных учреждений в части выполнения ими тех или иных секретных функций»[267]96.
255
84 ГАНО, ф. 878, оп. 2, д. 112, л.12.
256
85 Старая площадь, 4 (20-е годы) // Полис. 1991. № 1. С. 187. Один из бывших сотрудников Секретариата ЦК Б.А. Двинский 24 ноября 1937 г. обратился к Сталину с необычной просьбой. К этому времени он уже являлся секретарем Ростовского обкома ВКП(б) и кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР от Таганрога. Двинский просил сталинского разрешения нарушить служебное обязательство и позволить ему на предвыборных собраниях рассказать о своей работе в Секретариате ЦК, на которой он находился 12 лет, из них свыше 9 – рядом со Сталиным: «В моей памяти хранится много чудесных страниц за время пребывания возле Вас ("работал-де в ЦК, а где, у кого – неизвестно") - Разрешите мне использовать отдельные отрывки из этого хранящегося в моей памяти дневника так же, как это позволено любому другому человеку. Если нельзя, то подчинюсь, но скрепя сердце». – РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 726, л. 3. Ответа Сталина в деле нет, но он очевиден.
257
86 ГАНО, ф. 47, оп. 4а, д. 18, л. 76.
258
87 Известия ЦК КПСС. 1989. № 7. С. 151.
259
88 Спецотдел ОГПУ во главе с Г.И. Бокием был создан приказом Управления делами ВЧК от 21 января 1921 г. 1-е отделение Спецотдела наблюдало за режимом секретности во всех учреждениях; 2-е разрабатывало коды для всех учреждений страны, 3-е ведало шифровальным делом в самом ОГПУ, 4-е – дешифровкой чужих кодов, 5-е занималось радиоперехватом, 6-е – изготовлением конспиративных документов, 7-е – прикладной химией. Постановлением Малого СНК от 5 мая 1921 г. на Спецотдел ВЧК был возложен контроль за работой всех шифровальных служб РСФСР. – Кокурин А., Петров Н. ВЧК (1917 – 1922) // Свободная мысль. 1998. № 6. С. 110.
260
89 РГАСПИ, ф.17, оп. 84, д. 1004, л. 63.
261
90 Там же, д. 792, л. 121.
262
91 Среднемесячная заработная плата московских рабочих в июле-сентябре 1923 г. составляла по всем производствам 22,6 руб., в том числе у металлистов 26,4, текстильщиков 15,7, химиков 20,6, пищевиков 20,5, кожевников 29,8, швейников 17,9, печатников 32,2 руб. // Работа Московского комитета РКП(б). Апрель-декабрь 1923. М., 1924. С. 11.
263
92 ГАНО, ф. 1, оп. 2а, д. 52, л. 59-61. Циркуляр от 24 декабря 1928 г., подписанный начальником Фельдкорпуса ОГПУ Жуковым и заведующим Секретным отделом ЦК Товстухой, ужесточал правила в отношении доверенных лиц адресата, которому надлежало передавать корреспонденцию серии «К»:
«1. Пакеты серии «К», адресованные на имя членов и кандидатов ЦК и ЦКК ВКП(б), сдавать только под личную, на оболочках, расписку адресата, а при наличии надписи на пакетах "можно сдавать доверенному, утвержденному Секр. отделом ЦК ВКП(б)", сдавать только тем доверенным, которые числятся в списке доверенных ЦК ВКП(б), ни в коем случае не сдавая заместителям секретарей парторганизации, когда тот или иной член или кандидат ЦК и ЦКК ВКП(б) является секретарем парторганизации.
2. Пакеты серии «К», адресованные секретарям парторганизаций (с указанием или без указания фамилий) можно сдавать: 1) секретарю, 2) заместителю его (если секретаря нет или временно отсутствует, о чем надлежит делать на оболочках пометку) и 3) доверенному, утвержденному Секретным отделом ЦК (если последний числится по списку доверенных ЦК ВКП(б))...
3. Сдавать пакеты ЦК ВКП(б) под расписку на оболочках лицам, не вошедшим в списки доверенных ЦК ВКП(б), несмотря на наличие у них доверенностей, выданных местными парторганизациями, категорически воспрещается...
5. После сдачи пакетов серии «К», исходящих из ЦК ВКП(б), оболочки с разборчивой распиской высылать в ФК ОГПУ немедленно с первым отходящим фельдъегерем».
– ГАНО, ф. 911, оп. 1, д. 19, л. 146. Циркуляром начальника Спецотдела ОГПУ Г. Бокия от 15 декабря 1929 г. с 1 февраля 1930 г. возврат оболочек от пакетов серии «К» отменялся. Вместо оболочек должны были возвращаться специальные расписки о получении. – ГАНО, ф. 47, оп. 1, д. 1224, л. 4–4 об.
264
93 Там же, ф. П-1, оп. 2, д. 309, л. 32.
265
94 Там же, ф. 911, оп. 1, д. 3, л. 127-128.
266
95 ГАНО, ф. 20, оп. 2, д. 8, л. 89 90.
267
96 Там же, ф. 47, оп. 4а, д. 18, л. 29.