Страница 9 из 21
Многочисленные телепередачи с участием Павловского и интервью с ним свидетельствуют, что Павловский получил от Семьи и от Путина желанную возможность стать пружиной власти, не тайным, а явным советником и одновременно всемогущим магом, уверенным, что изрекает предсказания и двигает массами человеческих стад, что заставляет эти массы падать ниц в исступленном обожании вчера еще ничтожного собчаковского служки и в остервенении раздирать портреты недавних своих кумиров и любимцев Лужкова и Примакова. Его воображение явно поражено болезненной гордыней, он считает себя в силах изничтожить или возвеличить любого (если уж из Путина сотворил президента), этакий Бонапарт политтехнологий, свысока взирающий на копошащиеся послушные миллионы «двуногих тварей». На самом деле перед нами просто информационный шулер, пиар-мошенник, провозгласивший свою провокаторскую и стукаческую деятельность «эффективной политикой». Его друзья и сотрудники, его прямые подчиненные возглавляют отделы и управления в Администрации президента. Симон Кордонский, ведущий эксперт фонда, — начальник экспертного управления Администрации президента, Максим Мейер, давний друг и сотрудник, — начальник информационного отдела главного управления внутренней политики Администрации президента… Все это, конечно, впечатляет неискушенного избирателя, никак не могущего взять в толк, что жульничество, обман, лицемерие и пиар-технологии в понятиях Павловского и его подручных — одно и то же.
Вглядимся же в примелькавшегося на экранах телевизоров этого странного человека, один ли холодный расчет, помноженный на ум «гениального технолога», движет им? Когда Павловский начинает оглашать свои пиаровские идеи с экрана ли телевизора или в газетных интервью, а ныне он заделался очень популярным человеком, возникает острое чувство общения с сумасшедшим. И главный вопрос, который должен беспокоить сегодня каждого из нас, действительно ли это сумасшествие, психическая болезнь, привязавшаяся к Павловскому с молодых студенческих лет, или это умелая симуляция, одесское хохмачество, розыгрыш «лохов» с тем, чтобы к нашему монстру политтехнологии относились как можно менее серьезно.
Психолингвистический анализ речей профессионального имиджмейкера Павловского может дать ответ на этот вопрос.
Во-первых, Павловский открыто говорит, что Путин — это не реальный человек, а «продукт» деятельности политтехнологов, то есть, наш Бонапарт от политтехнологии видит президента простым рупором своих имиджмейкерских идей: «Путин — это как бы своеобразное, может быть, единственное подлинное средство массовой информации у нас» ( «Эксперт», 2002, №16, с.18). «Он — единственная политическая коммуникация в стране, ось и устой нового режима, .. это политический производственный комплекс. Комплекс Путина производит, судя по всему, основную массу политических коммуникаций, поддерживающих в системе стабильность и доверие…» (Там же с.19). «Путин выступает как менеджер и координатор этих слоев, которые я условно называю городскими активными группами» (Там же с.19). «Путину придется действовать… Это должна придумывать его политическая голова и люди, которые входят в состав этой головы» («Эксперт», 2000, №1-2, с.20).
Политическая голова Путина, как мы понимаем, — это сам Павловский, намеревающийся при помощи такого нехитрого устройства, как президент-марионетка, и далее управлять, как он говорит сам, «этими вот нашими непутевыми гражданами». Воспаленное воображение Павловского представляет «непутевых граждан» как послушную его волшебной дудочке толпу идиотов, действующих по тем программам, которые он пишет: «…Это именно то, что ищут массы…. Они ищут альтернативы в самой власти…из Ельцина харизма власти вытекала, а в него (Примакова — Т.М.) втекала» («Эксперт», 2000, №1-2, с.18). «У народа был внутренний страх от того, что хозяин (Ельцин — Т.М.) уходит, а другого нет» (Там же, с.18). «В каком-то смысле народ получил ответ на вопрос, кто вместо Ельцина, и успокоился… Он теперь ждет от власти определенных действий. И даже не просто действий, а определенного стиля действий» (Там же с.20). «Путинская стабильность это и есть режим доверия между массами и элитами. Все крутятся, все недовольны, все ворчат на правящих, но в принципе все-таки готовы принимать руководство» («Эксперт», 2002, №16, с.19). «Избиратель у нас очень ценит, что Путин осторожен и расчетлив в движениях, что он спокоен в ситуациях крайней опасности…И кстати, избиратель очень неодобрительно относится ко всему, что пахнет возвращением к антагонизму, зовет на фронты и баррикады.» (Там же с.20). «…Новый путинский класс захочет увидеть себя в большом политическом зеркале» (Там же, с.22). Спрашивается, откуда Павловский так детально знает народ, ведь со времени его работы маляром в Коми много воды утекло. Но по весьма специфическим, мягко сказать, представлениям этого жуликоватого одесского «гения», течь может не вода, а харизма, а также из одного лидера вытекать, а в другого — втекать… Все эти рассуждения очень похожи на уверенность подростка, севшего за компьютерную игру, где он заведомо повелитель марионеток, которые, если вдруг будут действовать против его воли, так ведь компьютер всегда выключить можно, а марионеток стереть из памяти виртуальной игры.
Разглагольствования «политической головы Президента» — политтехнолога Павловского о том, как этот самый президент взаимодействует с электоратом и правящими элитами, непременно должны привлечь внимание психиатра: «Есть масса тонких условий принятия сигнала внизу, которые Путин, похоже, чувствует кожей… (своих подошв? — Т.М.). Вот почему заточка формул идет до последнего …» («Эксперт», 2002, №16, с.18). «Путин ощутил перегрев осевого канала коммуникаций, превратил ощущение в систему корректирующих команд и передал по цепи дальше. Важно адекватное реагирование Путина на сигналы, получаемые при взаимодействии с обществом» (Там же, с.19). «Путин «вдруг» немотивированно активизируется и ломает сценическое равновесие шоу-политики» (Там же, с.19). «Вот когда процесс разбалансируется, Путин начинает сам давить на систему, пересылать сигналы своему правительству и непосредственному окружению» (Там же, с.19). «Путин понимает, что без быстрой коррекции следующим шагом или там через два шага система вернется в состояние, в котором она перестает быть управляемой вообще… И Путин начинает очень жестко наезжать на шоу-политику и на мнимую вертикаль власти» (Там же, с.20). «И только постепенно проступил дефицит нашей политической индустрии — политическое одиночество Путина порождает «вторичную виртуализацию», подрывающую ось доверия…. Надо проложить параллельную коммуникацию к массам» (Там же, с.21).
Во всей этой безумной нагроможденности умных слов — вертикалей власти, режимов и осей доверия, актуализаций и немотивированности — отчетливо проступает виртуальное, оторванное от действительности представление Павловского о нашей стране, о народах России, об их действительных нуждах и чаяниях. Он видит себя конструктором некой абстрактной информационной системы под именем «Путин», которую надо то и дело отлаживать, менять ей платы, заправлять картриджи, запускать новые программы, и верит, что, как он запланирует на экране дисплея, так это и воплотится в реальной жизни живых людей.
Откровения Павловского обнажают всю марионеточность фигуры президента, путинскую несамостоятельность, более того, послушливость Путина командам, поступающим от не очень хорошо ориентирующегося в живой действительности имиджмейкера. Речи Павловского — тирады человека нездорового, погруженного в выдуманный им самим мир перегревающихся осевых каналов, пересылки сигналов и параллельных коммуникаций.
Путин — марионетка в руках сумасшедшего? Получается, что так! Но ведь с бараньей покорностью мы по команде того же Павловского возлюбили Путина, придет время, нам прикажут полюбить Чубайса, если Павловский вдруг решит, что «он избираем, и очень избираем». Неужели и дальше будем покорно влачиться в толпе восторженно приветствующих всякого, на кого укажет нам рука воинствующего психопата? Да, зябко оказаться вне толпы, не просто стряхнуть с себя мороку экранного гипноза, трудно все время быть начеку, зная, что тебя обманывают, но разобраться, как возомнившие себя наполеонами технологи лепят нам президентов, а попутно скручивают мозги избирателям — это важнейшая задача всякого человека, желающего сохранить рассудок и душу неповрежденными.