Страница 133 из 158
«Наконец-то! - подумал Марсель. - Долго же они думали, но хорошо, что додумались».
Из своих воскресных прогулок в окрестностях Штальштадта и разговоров с товарищами Марсель успел узнать кое-что об организации города. Он знал, что приглашения явиться в центральный сектор удостаивались немногие, и по этому поводу рассказывали всякие легенды. Говорили, что смельчаки, пытавшиеся хитростью проникнуть в запретную зону, не возвращались обратно; что каждый рабочий и служащий, допущенный в это святая святых, подвергался всякого рода таинственным испытаниям и приносил торжественную клятву хранить все виденное и слышанное им в тайне, а нарушившего клятву судили тайным судом и карали смертью.
Святилище это соединялось с окружной линией подземной железной дорогой. По этой дороге ночью нередко прибывали таинственные гости. За высокими стенами в центральном здании происходили заседания Высшего совета, в которых эти загадочные незнакомцы принимали участие…
Марсель не очень доверял подобным разговорам и слухам, но знал, что они вызваны действительно трудным доступом в центральный сектор.
У него было немало друзей среди рабочих - и рудокопы, и углекопы, и доменщики, и формовщики, и плотники, и кузнецы, но ни один из тех, кого он знал, никогда не переступал заповедных ворот «А».
Со смешанным чувством любопытства и тайного удовлетворения Марсель в назначенный час подходил к воротам. Он сразу мог убедиться в том, что здесь поистине соблюдались все самые строгие меры предосторожности. Прежде всего выяснилось, что его уже ждали. Два человека в серых мундирах, с саблями на боку и револьверами у пояса, стояли в караульном помещении. Это помещение, подобное келье сестры-привратницы какого-нибудь сурового монастыря, имело две двери: одну - отворявшуюся наружу, другую - внутреннюю. При этом двери никогда не отворялись одновременно.
Марсель подал пропуск; его тщательно проверили, поставили печать, а затем люди в серой форме, ни слова не говоря, завязали Марселю глаза и, подхватив его под руки, повели в неизвестном направлении.
Они прошли около трех тысяч шагов, поднялись по лестнице, перед ними распахнулась дверь, которая, впустив их, тотчас же захлопнулась, и, наконец, Марселю разрешили снять повязку.
Молодой человек увидел, что находится в просторной комнате, где стояло всего несколько стульев, черная доска и большой чертежный стол со всеми принадлежностями для черчения. Свет проникал в комнату через высокие окна с матовыми стеклами.
Тотчас же вслед за ними вошли два человека, напоминавшие своим видом университетских профессоров.
- Нам аттестовали вас как исключительно одаренного субъекта, - сказал один из них. - Мы намерены проэкзаменовать вас, и, если ваши знания окажутся удовлетворительными, вы будете переведены в модельный цех. Угодно вам сейчас подвергнуться испытаниям?
Марсель скромно ответил, что он готов.
Тогда оба экзаменатора по очереди стали задавать ему вопросы из химии, геометрии и алгебры. Молодой человек отвечал безошибочно и ясно; вычерченные им на доске геометрические фигуры отличались безупречной отчетливостью, строгостью и изяществом линий. Цифры его уравнений вытягивались стройными, правильными рядами, как колонны войск на параде. Одно из его решений поразило экзаменаторов своей необыкновенной тонкостью и новизной доказательства; они не замедлили выразить ему свое удивление и спросили, где он учился математике.
- На родине, в Шафгаузене, в средней школе, - скромно ответил Марсель.
- Вы, повидимому, прекрасный чертежник?
- Это был мой любимый предмет.
- Вы не находите, что народное образование в Швейцарии поставлено на удивительную высоту? - сказал экзаменатор, обращаясь к своему коллеге. - Так вот, мы вам даем два часа на выполнение этого чертежа, - продолжал он, повернувшись к Марселю и передавая ему схему довольно сложной паровой машины, представленной в разрезе. - Если вы проявите себя в этом так же, как проявили в устных ответах, мы дадим вам оценку «весьма удовлетворительно и вне конкурса».
И с этими словами они удалились.
Марсель, оставшись один, с жаром принялся за работу.
Ровно через два часа экзаменаторы вернулись. Чертеж Марселя, повидимому, настолько поразил их, что они не ограничились обещанной лаконичной оценкой, а с обоюдного согласия приписали: «У нас нет чертежников с таким исключительным дарованием».
Вслед за тем в комнату снова вошли молчаливые серые проводники и, подвергнув Марселя той же церемонии, то есть завязав ему глаза, повели его в кабинет главного директора.
- Вас рекомендуют чертежником в модельный цех, - сказал Марселю директор. - Готовы ли вы подчиниться всем нашим правилам?
- Я их не знаю, но полагаю, что они приемлемы, - отвечал Марсель.
- Так вот. Во-первых, вам надлежит в течение всего срока вашей службы жить на территории самого цеха. Вы не можете выходить за пределы этой территории без особого разрешения, которое дается только в исключительных случаях. Во-вторых, вы подчиняетесь военному уставу и должны беспрекословно повиноваться вашему начальству. Всякое нарушение дисциплины влечет за собой соответствующее взыскание согласно воинскому уставу. Вам присваивается звание унтер-офицера действующей армии Стального города, и, проявляя себя достойным образом, вы можете достигнуть самых высших чинов. В-третьих, вы даете присягу никогда никому не разглашать того, что вы увидите или услышите в отделе, где будете работать. В-четвертых, ваша переписка будет вскрываться начальством, и вести ее разрешается только с родными…
«Короче говоря, настоящая тюрьма», - подумал Марсель, но вслух сказал спокойно:
- Я нахожу эти условия справедливыми и готов им подчиниться.
- Хорошо. Поднимите руку и повторяйте за мной слова присяги… Итак, вы зачисляетесь чертежником в четвертый цех. Вам будет предоставлено помещение. Питаться вы будете здесь же - у нас отличная столовая. Ваши вещи с вами?
- Нет, я не знал, зачем меня вызывали. Все мое имущество у меня на квартире.
- За ним будет послано, ибо вы с этого момента не имеете права выходить за пределы этой территории.
«Хорошо, что я писал свои заметки шифром, - подумал Марсель. - Вот бы они попались им в лапы!»
К концу дня Марсель окончательно расположился в уютной комнате на четвертом этаже огромного зданий, стоявшего в глубине двора, и уже мог составить себе некоторое представление о своей будущей жизни. Она уже не казалась ему такой безотрадной, как вначале.
Его товарищи по работе, с которыми он познакомился в столовой, были по большей части спокойные, мягкие люди, всецело поглощенные своим трудом.
Чтобы внести некоторое оживление в свое чересчур монотонное существование, они организовали своими силами недурной оркестр и каждый вечер устраивали интересные концерты. В редкие часы досуга можно было пойти в библиотеку или читальню, которые предоставляли богатейший выбор научной литературы. Кроме того, при цехе были устроены специальные, обязательные для всех курсы, где занятия вели старые, опытные профессора. Время от времени слушатели подвергались испытаниям или участвовали в конкурсах. Словом, в этом ограниченном мирке не хватало только движения, воздуха, свободы. Это было своего рода закрытое учебное заведение для вполне сложившихся взрослых людей, но учебное заведение с таким суровым режимом, что, как бы ни были люди приучены к железной дисциплине, такая атмосфера не могла не действовать угнетающе.
Зима прошла в усидчивой работе, которой Марсель отдавался душой и телом. Его усердие, совершенство его чертежей и поразительные успехи по всем предметам были отмечены всеми профессорами и экзаменаторами и завоевали ему славу среди товарищей. Он считался, по общему признанию, самым талантливым, изобретательным и самым искусным чертежником-конструктором. Возникало ли какое-нибудь затруднение - обращались к Марселю. Даже начальство, считаясь с его опытностью и знаниями, относилось к нему с невольным уважением, которое внушает к себе истинное дарование наперекор самой черной зависти.