Страница 8 из 8
Однако все эти знаки или пороги выдавали себя характерным внешним видом, который, по словам знающих людей, во многом походил на вид усохшего, кожистого люка в полу моей комнаты, и которому были характерны те же неправильные формы и углы, резко выделявшиеся среди окружающих вещей. Тем не менее, еще оставались люди, в силу различных причин игнорирующие знаки, или неспособные противиться соблазну порогов, появившихся за ночь в самых непредвиденных местах города у северной границы. Судя по всему, демонический проповедник преподобный Корк был одним из «исчезнувших» подобным образом. Пока вечер медленно превращался в усыпанную звездами ночь, я понял, что не стал жертвой привидения, а наблюдал феномен совершенно иного толку.
«Преподобный исчез еще в прошлый раз», сказала старая дама, чье лицо я едва различал в свете свечи, горевшей в просторном, гулком холле недействующей гостиницы, где некоторые из нас собрались после полуночи. Кто-то начал спорить со старой женщиной, или, как он ее назвал, «глупой каргой». Проповедник, настаивал этот человек, был, дословно, старым городом. Именно тогда я впервые столкнулся с фразой «старый город», но прежде чем я сумел до конца осознать ее смысл, она претерпела некоторое видоизменение в словах собравшихся в ту полночь в холле недействующей гостиницы. В то время, как человек, назвавший старую женщину глупой каргой, продолжал говорить о «старом городе», откуда, по его словам, преподобный Корк был родом, старая женщина и еще несколько людей, принявших ее сторону, говорили лишь о другом городе. «Никто не может быть родом из другого города», сказала старая женщина, обращаясь к человеку, называвшему ее глупой каргой. «Есть лишь те, кто исчезают в него, и один из них — демонический проповедник преподобный Корк, который, возможно, и был нелепым шарлатаном, но которого никто не назвал бы демоническим, пока он не исчез в люке в полу комнаты, в которой этот джентльмен», сказала она, имея ввиду меня, «слышал прошлой ночью его проповедь».
«Ты — глупая карга», ответил ей тот человек, «старый город существовал на том же самом месте, где сейчас стоит город у северной границы… до тех пор, пока не исчез вместе со всеми, кто жил в нем, включая демонического проповедника преподобного Корка».
Потом этот человек, лежавший в мягких подушках старого дивана, стоявшего в холле, добавил: «Это был город демонов, населенный всевозможными демоническими сущностями, скрывавшими его от глаз. А теперь они разбросали эти пороги, чтобы заманить очередных людей, которые хотят жить в городе у северной границы, а не в каком-то там городе демонов».
Но старая женщина и ее сторонники продолжали говорить не о старом городе и не о городе демонов, а о другом городе, который, по их общему мнению, не существовал как таковой, но был лишь метафизической декорацией города у северной границы, который был всем нам хорошо знаком, и где многие из нас рьяно желали закончить свои жизни. Не важно, кто из них был прав, в мою голову запала мысль, что никакого покоя быть не может, как бы ты ни прятался. Даже в городе у северной границы, полном чрезвычайно-хаотичных странностей и разложения, возможен еще больший хаос, еще большее безумие, чем можно надеяться или вообразить, и пока будет существовать хоть что-то, хаос и безумие примут такие масштабы, что с ними невозможно будет мириться, и рано или поздно твой мир, как бы ты к нему ни относился, будет подточен, если не опустошен, другим миром.
На протяжении нескольких поздних ночных часов продолжались споры и построения теорий о призрачных городах и материальных порогах, сокращавших численность населения города у северной границы, соблазняя людей зайти в необычную дверь или окно, спуститься по спиральной лестнице, свернуть на незнакомую улицу или вынуждая их покинуть город оттого, что он стал или показался им изменившимся и непохожим на город, который они давно знали. Не знаю, пришли ли они к какому-то заключению, или нет, потому что когда я ушел из старой гостиницы их спор еще не закончился. Но направился я не в свою маленькую квартирку в одном из старейших районов города. Вместо этого я пошел на кладбище на вершине холма, где стоял среди могил, пока меня не застал рассвет следующего дня, такого же пасмурного и холодного, как и предыдущий. И тогда я понял, что мне не суждено умереть в городе у северной границы: ни по жестокой случайности, ни от изнурительной болезни, ни даже от собственной руки, а значит, меня не похоронят на кладбище на холме, где я стоял в то утро глядя на место, где прожил так долго. Последний раз я прошел по улицам города у северной границы и заметил, что они каким-то образом, изменились. И это было единственное, в чем я был уверен в тот момент. На мгновение я подумал вернуться в город, чтобы найти один из появившихся порогов и переступить его, пока все они вновь таинственным образом не исчезли, чтобы пропасть вместе с ними в другой город, или в старый город где, быть может, я смог бы вновь обрести то, что потерял в городе у северной границы. Возможно там, на другой стороне города было какое-то место, на вроде тупиковой улицы, где, как говорят, «услышав пение, ты поймешь, что час настал». И хотя, возможно, я никогда не умру в городе у северной границы, я так же никогда его не покину. Конечно, думать подобным образом, значило поддаться хаосу и безумию. Но я не спал уже две ночи. Возможно, однажды я найду другой город, в другой стране, где и встречу свою кончину, или, хотя бы, буду ждать ее в фаталистическом исступлении. Теперь же настало время просто молча уйти.
Спустя годы я услышал о движении, целью которого было «очистить» город у северной границы от его «зараженных» элементов. Но, прибыв на место, следователи обнаружили город в полном запустении, а единственные оставшиеся жители, истерики да шарлатаны, бесконечно болтали что-то о «других городах» или «городах демонов» или даже о «старом городе». Среди них была и высокая, пестро одетая женщина, называвшая себя владелицей пансиона и некоторой другой недвижимости. По ее словам, эти и многие другие места во всем городе сделались необитаемыми и бесполезными для каких-либо целей. Ее показания хорошо резюмировали находки следователей, составивших, в итоге, отчет, где отмечалось отсутствие какой-либо угрозы со стороны города у северной границы, который, чем бы он ни был или ни казался, всегда оставался мастером самых коварных иллюзий.