Страница 22 из 66
Несмотря на то, что от общения друг с другом мы испытывали большое удовольствие, а если к разговору присоединялась его жена, вечер и совсем получался премилый, эти встречи были похожи одна на другую, — по обыкновению мы сидели в плоскости кухни и чаевничали, — словом, я никогда и в мыслях не допускал, будто это положение вещей может быть нарушено каким-нибудь неожиданным событием. И все же вышло иначе.
Наше времяпрепровождение начиналось так же, как всегда, — правда, Аллы, (так звали жену Еремина), в этот вечер не было — она уехала к своей матери, — мы сидели и разговаривали о разных пустяках, как вдруг пронзительно зазвонил телефон.
Алексей поднял трубку.
— А-а… Лена, это ты? Как ты сказала? — я представил себе, как его профиль внезапно побледнел, и, думаю, это действительно было так, — этот идиот выдал не ту страховку? Вот черт… да-да, я понял… постарайся это исправить… завтра я разберусь с ним… до скорого…
— Что случилось? — спросил я, как только он сел обратно за линию стола.
— Мы взяли в агентство нового сотрудника, но он, похоже, не продержится у нас и месяца. Он делает такие ляпы, из-за которых… нет, это просто немыслимо! Парень распугает всех клиентов! Да мы еще и прямые убытки терпим — сегодня он обратился не в ту страховую компанию для того, чтобы застраховать билеты на самолетный рейс, а я ведь перед этим ясно сказал ему, куда нужно позвонить. Но это еще что! Неделю назад он выдал туристам не ту путевку. Рейс был туда же, и они обнаружили ошибку только в день вылета. Представь себе их бешенство!
— Да уж! Вероятно, он совершенно безалаберный!
— Не то слово. Более того, в его профиле есть что-то очень отталкивающее. Я бы мог провести параллель с мистером Хайдом, но нет, это все-таки что-то иное. Многие клиенты стараются побыстрее отделаться от него. Нет, пожалуй, все говорит за то, что мне следует уволить Дениса, и завтра я так и поступлю.
Я навострил уши.
— Как ты сказал, зовут его?
— Денис.
— А фамилия?
— Коженин.
— Господи, Боже мой!
— Что случилось? — Еремин поднялся из-за линии стола, заслонил меня собою и удивленно посмотрел, — ты что, его знаешь?
— Конечно! Это тот самый студент, которого я давно разыскиваю и который несколько месяцев назад бросил наш факультет. Помнишь, я рассказывал тебе?
— Поразительное совпадение! Но знаешь… скажу тебе откровенно, теперь, когда я увидел этого типа, мне кажется, о нем не стоит так уж распространяться и искать его… он того не стоит.
— А вот тут ты ошибаешься, — возразил я, — он похож на меня, я уже говорил тебе.
— Полнейшая чушь! Нисколько! С чего ты взял?
— Я это чувствую, — просто ответил я.
— Чушь! — повторил Еремин. — Мы знакомы много лет, и я изучил тебя вдоль и поперек.
— В том-то и дело, что меня ты изучил, а вот его — нет. Но немудрено, ведь этого еще никому не удавалось.
— Никому, кроме тебя, ты хочешь сказать, — произнес Алексей, возвращаясь на место.
— Я думаю, это не будет бахвальством, если я так заявлю.
— Мне, по существу, все равно, — Еремин выпятил вперед ладони рук так, что я мог увидеть их своим глазом, — я знаю только то, что этот тип пока не причинил мне ничего, кроме неудобств и неприятностей.
— Поверь мне, вы все ошибаетесь, насчет Коженина. Но я прекрасно понимаю, что мне бесполезно разубеждать тебя. Раз ты твердо решил уволить его, — выполняй, только подожди несколько дней.
— Ты хочешь встретиться с ним?
— Мне кажется, будет лучше, если я позвоню ему на ваш рабочий телефон, — сказал я, — видишь ли, я интересуюсь Кожениным, но все должно знать свои пределы. И не только потому, что преподавателю совершенно не к лицу в открытую преследовать бывших студентов, какими бы способными они ни были и как бы они его ни интересовали, но еще и по той причине, что это может отпугнуть самого Коженина, а я хочу не только и дальше продолжать следить за его потенциалом в математике, но и сделать своим личным другом, — я это даже почту за честь.
— Не знаю, действительно ли ты похож на Коженина, как заявляешь, — усмехнулся Еремин, — но то, что ты совершенно ненормальный, — это точно.
Я был слишком занят обдумыванием своих будущих действий, чтобы его слова как-то задели меня. Кроме того, Алексей все же говорил это с шутливым оттенком, — я почувствовал.
Мы немного помолчали. Потом я спросил:
— Как он появился на твоей работе?
— Да обыкновенно, — я предположил, что Алексей, вероятно, при этих словах пожал плечом, — по объявлению. У нас было вакантное место. Но Коженин не слишком разговорчив. Приходит, все начинает делать не так, а затем отчаливает. До сих пор я знаю о нем не больше, чем все остальные, — то, что он каждый день приезжает из другого города.
— Из Н., - сказал я утвердительно.
— Верно. И это, по существу, все. Да если бы я и захотел что-то выяснить о нем, мне пришлось бы приложить к этому значительные усилия — насколько я знаю, никто из сотрудников с ним не общается, ибо он вызывает у них неприязнь. Скажу тебе честно, я не хотел его брать, но другого выхода не было, — к нам больше никто не обратился.
Всю следующую ночь я провел в раздумьях, как лучше всего подступиться к Коженину и что сказать по телефону, дабы получить согласие о встрече, но, в конце концов, так и не пришел ни к какой определенной стратегии поведения — я знал только, что разговор нужно начать с выражения своей заинтересованности им, (в то же время ни в коем случае не следовало упоминать о его незаурядных математических способностях и вообще ни о чем, что хоть как-то было связано с институтом), — а затем попросту следовать по наитию и ни минуты не сомневаться в собственном успехе; разумеется, все эти заключения я сделал после того, как детально вспомнил себя самого в этом же возрасте. Несмотря на все то, что я говорил уже о Коженине, как его описывал и даже памятуя о моей неудаче во время нашего последнего с ним разговора на улице, я мало сомневался в собственном успехе, ибо, во-первых, у меня сложилось твердое впечатление, будто я хоть немного изучил его, и, во-вторых, как я уже говорил, еще во время занятий мне приходилось чувствовать его ответную симпатию ко мне.
В результате я не ошибся. Позвонив на следующий день в туристическое агентство и услышав в трубке голос Дениса, я принялся уверять, что совершенно случайно узнал, где он находится, но раз так уж вышло, нам следовало бы встретиться и поговорить.
С минуту странный человек молчал, а затем тихо пискнул:
— О чем?
Я ответил, что очень сожалею об его исчезновении, ибо мне хотелось общаться с ним и дальше, но не как преподаватель со студентом, а совершенно на равных; ко всему этому я присовокупил, что говорю от всего сердца, — (мой голос действительно звучал искренне — я уж не поскупился на то, чего Денис всегда получал так мало!), — и попросил о встрече.
— Ладно, хорошо, если вы того хотите. Когда?
Я облегченно вздохнул. Сам не знаю почему, мне сделалось очень хорошо на душе — многим только кажется, будто они часто такое испытывают; на самом деле, подобные мгновения способен испытать всего несколько раз в жизни, но в тот-то момент я действительно совершил благое деяние.
Мы договорились встретиться в ближайшее воскресенье. До последнего момента я опасался, что он позвонит мне и отменит встречу, но когда он все же пришел, — мы встретились в плоскости кафе ровно так, как сегодня с вами, — я по-настоящему уверовал в свое везение. Коженин, впрочем, был как всегда молчалив и все больше улыбался, а иногда подбородок его отвисал, и он начинал теребить завязки на своих спортивных штанах. (Я заслонял его собою много раз, но видел примерно одно и то же). Я еще раз подтвердил, что хочу с ним общаться и на этот раз упомянул уже о его способностях, которым не стоило бы пропадать даром, все старался разговорить, но безуспешно: Денис начисто был решен красноречия, а если бы у него и появилась возможность приобрести его, он, вне всякого сомнения, отказался бы. Характер человека — это его фундамент, не так ли?