Страница 94 из 114
Но что же случилось потом? Почему эти столь, казалось бы, почитаемые и священные животные все же не дожили до наших дней? Скорее всего, именно поэтому и не дожили, что были уж слишком почитаемыми! И вновь обратимся к летописям. Дело в том, что для насаждаемого в XI—XVI веках в северо-западных русских землях христианства языческий бог-ящер, безусловно, являлся наиболее опасным идейным противником, т.к. убедить людей отречься от хорошо знакомого им могучего и обожествленного животного было невозможно. Выход в создавшейся ситуации мог скорее всего быть только один: беспощадное физическое истребление всех священных животных и одновременно полное искоренение всякой памяти о них. Именно поэтому ящеры именуются в христианских летописях не иначе как «богомерзкие и бесноватые речные чародеи», «исчадья ада» и «диавольские гады». Такие эпитеты означали для реликтовых животных однозначный смертельный приговор. Расправа с «подводными царями» была беспощадной. Первым делом, видимо, расправились с одомашненными маленькими тварями, а затем уж принялись и за хищных речных. Летописи весьма живописно повествуют о конкретных шагах в этом направлении.
Так, рукопись Большой Синодальной библиотеки XVII века, известная среди специалистов как «Цветник», повествует: «Наше же христианское истинное слово… О сем окоянном чародеи и волхве — яко зло разбиен бысть и удавлен от бесов в реце Волхове и мечтанми бесовскими окоянное тело несено бысть вверх по оной реце Волхову и извержено на бег против волховнога оного городка, иже нне зовется Перыня. И со многим плачем от невеглас ту погребен бысть окоянный с великою тризною поганскою. И могилу ссыпаша над ним вельми высоку, яко есть поганым».
В «Цветнике» весьма красноречиво говорится, что «коркодил» плыл не вниз, а вверх по течению реки, т.е. он был живой, затем каким-то образом был «удавлен» в реке, возможно, умер естественной смертью, но скорее всего был, видимо, все же убит христианами, после чего его прибитое к берегу тело было с величайшей торжественностью захоронено местными язычниками. Нещадное истребление речных ящеров шло одновременно с весьма активным переубеждением жителей, что «коркодил» — это никакой не бог, а всего лишь обычный, хотя и весьма «отвратный» зверь. Вспомним уже упоминавшийся нами выше отрывок об антиязыческих «Беседах Григория Богослова об испытании града», где недвусмысленно говорится, что некие люди приносят жертвы («требы творят») в честь живущего в реке и нарицаемого богом обыкновенного зверя.
Скорее всего, по мере христианизации северо-западных окраин России на ее реках и озерах были уничтожены и последние представители древнего рода речных ящеров. Возможно, что, с точки зрения господствующей идеологии той поры, все было сделано совершенно правильно. И все же мне откровенно жаль, что наши соседи по исторической эпохе — ящеры были полностью истреблены и не дожили до сегодняшних дней, оставшись лишь на страницах летописей, в былинах и сказаниях о временах минувших!
Впрочем, кто знает…
В ВОЗДУХЕ — ГИГАНТЫ
Этнограф и историк Иван Кириллов предполагает, что когда-то это было вполне реальное существо, обитавшее на территории России.
Кириллов с усмешкой называет себя «драконоведом». Уже много лет он занимается изучением мифов и легенд об этом существе. И однажды пришел к выводу, что у Змея Горыныча из русских сказок вполне мог быть живой прототип.
— Все началось с того, что я решил уточнить происхождение крылатого змея на гербе Москвы, — рассказывает Иван Игоревич. — Всадник-змееборец впервые появился на гербе Московского княжества при Иване III. Сохранилась печать великого князя Ивана (1479 год), на которой изображен воин, поражающий копьем маленького крылатого дракона. Вскоре изображение этой сценки стало известно любому жителю России. Копьеносца начали чеканить на самой мелкой монете. Потому, кстати, ее и прозвали в народе «копейка»…
Многие исследователи воспринимают изображение Георгия Победоносца, пронзающего Змея, как красивый художественный образ, символизирующий противоборство Добра и Зла. Он тоже когда-то так думал. Но однажды ему попалось изображение фрески XII века из церкви Святого Георгия в Старой Ладоге. И там есть всадник с копьем, но на той фреске крылатого змея не убивают, а тащат на веревочке, словно пленника или домашнее животное.
Это изображение, появившееся много раньше, чем официальный герб Московии, привносит, по мнению Кириллова, новые смысловые элементы в привычную картинку с копьеносцем. Терем с окнами, женщина, которая ведет странное существо, напоминающее крокодила или гигантскую ящерицу, все это выглядит очень жизненно и похоже, скорее, на зарисовку с натуры, чем на некий художественный образ-символ.
— Тогда я и подумал: а не происходило ли такое событие в действительности? — продолжает рассказ Иван Игоревич. — Вскоре мне попал в руки еще один документ, подтверждающий мою фантастическую версию. О странных ящерах, не характерных для нашей фауны, упомянул в своих воспоминаниях австрийский посол Сигизмунд Герберштейн, работавший в России в 1517 и в 1526 годах. Вот что он записал в своем дневнике: «Эта область изобилует рощами, лесами, в которых можно наблюдать страшные явления. Именно там и поныне очень много идолопоклонников, которые кормят у себя дома каких-то змей с четырьмя короткими ногами, наподобие ящериц, с черным и жирным телом…»
Неужели наши предки действительно воочию видели сказочных «змеев горынычей» и даже умели приручать их? Иван Кириллов собрал исторические документы, которые могут служить если не прямым, то косвенным свидетельством того, что «российские драконы» могли существовать в действительности. Вот некоторые из этих материалов.
В русской национальной библиотеке среди рукописей хранится старинный дневник какого-то священника. Титульный лист потерян, потому имя очевидца неизвестно. Но запись, сделанная им в 1816 году, весьма примечательна: «Плывя на лодке по реке Волга, мы видели огромного летящего змея, который нес во рту человека со всем одеянием. И слышно было от оного несчастного человека только: „Их! Их!“ И перелетел змей Волгу и упал с человеком в болота…»
Далее священник сообщает, что в тот день ему довелось увидеть Змея еще раз: «У Коломинского уезда села Уварова есть пустошь, которая называется Каширязива. Приехали мы туда ночевать числом более 20 человек. Два часа прошло или больше, внезапно осветилась местность, и лошади вдруг бросились в разные стороны. Я взглянул вверх и увидел огненного змея. Он извивался над нашим станом на высоте двух или трех колоколен. Длиною он был три аршина или более и стоял над нами четверть часа. И все это время мы молитву творили…»
Любопытное свидетельство обнаружено в архивах города Арзамаса. Вот краткая выдержка из этого документа: «Лета 1719 июня 4 дня была в уезде буря великая, и смерч и град, и многие скоты и всякая живность погибли. И упал с неба змий, Божьим гневом опаленный, и смердел отвратно. И помня Указ Божьей милостью Государя нашего Всероссийского Петра Алексеевича от лета 1718 о Куншткаморе и сбору для ея диковин разных, монструзов и уродов всяких, каменьев небесных и прочих чудес, змия сего бросили в бочку с крепким двойным вином…»
Подписана бумага земским комиссаром Василием Штыковым. К сожалению, бочка не дошла до Петербургского музея. То ли затерялась по дороге, то ли небрезгливые российские мужички оприходовали из бочонка «двойное вино» (так раньше называли водку). А жаль, может быть, хранился бы сегодня в Кунсткамере заспиртованный Змей Горыныч.
Еще среди воспоминаний можно выделить рассказ уральских казаков, ставших очевидцами невероятного происшествия в 1858 году. Вот запись их воспоминаний: «В киргизской букеевской орде случилось диво. В степи, неподалеку от ханской ставки, среди бела дня упал с неба на землю огромный змий, толщиной с самого большого верблюда, а длиной саженей двадцать. С минуту змий лежал неподвижно, а потом, свернувшись в кольцо, поднял голову сажени на две от земли и сильно, пронзительно, подобно буре, зашипел.