Страница 4 из 11
Не только в биографии Потёмкина, составленной Самойловым, но и в других источниках говорится о путешествии Потёмкина в Швецию. Некоторые писатели относят эту поездку к 1762 году, утверждая, что Потёмкин был отправлен в Стокгольм к находившемуся там русскому посланнику, графу Остерману, с известием о воцарении Екатерины[42]. Самойлов, напротив, относит эту поездку к позднейшему времени, объясняя ее желанием Орловых удалить Потёмкина от двора, где он после только что упомянутого происшествия играл довольно важную роль[43]. Как бы то ни было, путешествие Потёмкина в Швецию, о котором ничего не известно из документальных источников, не могло иметь какого-либо важного политического значения. Он не играл при этом роли дипломата, а был простым курьером. Замечанию Самойлова, что Потёмкин после возвращения из Швеции «не имел более у двора той приятности, какою пользовался до отбытия своего», мы не можем придавать особенного значения.
Зато мы узнаем на основании архивных данных, что Потёмкин во второй половине 1763 года был определен на службу в синоде. Сохранилась инструкция, составленная по этому случаю Екатериной для Потёмкина. Из нее видно, что он был помощником обер-прокурора[44]. Потёмкину было тогда двадцать лет с небольшим. Недаром сказано в указе синоду, что он определяется на эту должность, «дабы он слушанием, читанием и собственным сочинением текущих резолюций… навыкал быть искусным и способным к сему месту» и проч. О деятельности Потёмкина в синоде мы не имеем никаких данных.
Главным занятием Потёмкина во все это время была, как кажется, военная служба. В июле 1762 года он был представлен в корнеты, но императрица написала: «Быть подпоручиком»; 19 апреля 1765 года он был произведен в поручики; в этом же году он исполнял казначейскую должность и надзирал за шитьем новых мундиров; 19 июня 1766 года он получил командование 9-й ротой; в 1767 году с двумя ротами своего полка командирован в Москву во время комиссии об «Уложении».
22 сентября 1768 года Потёмкин сделался камергером, а в ноябре был отчислен от конной гвардии по воле императрицы как состоящий при дворе[45].
В 1767 году собралась известная «Большая Комиссия» для составления «Уложения». В занятиях этого собрания Потёмкин участвовал в качестве опекуна депутатов от татар и других иноверцев, которые выбрали его опекуном «по той причине, что они не довольно знают русский язык»; кроме того, он был членом «комиссии духовно-гражданской»[46]. Более подробных известий о деятельности Потёмкина при этом случае мы не имеем. Во всяком случае, она прекратилась в то время, когда началась турецкая война, и Потёмкин, как и многие другие члены этого собрания, изъявил желание отправиться в поход. В заседании 2 января 1769 года маршал собрания А.B. Бибиков объявил, что «господин опекун от иноверцев и член комиссии духовно-гражданской, Григорий Потёмкин по Высочайшему ее Императорского Величества соизволению отправляется в армию волонтиром», и вследствие этого на его место нужно избрать другое лицо[47].
Мы не знаем, когда Потёмкин, отправляясь в армию, покинул столицу. Весною 1769 он обратился к императрице со следующим письмом, писанным 24 мая «в квартире князя Прозоровского» и обнаруживающим желание молодого честолюбца обратить на себя внимание Екатерины и отличиться воинскими подвигами. Мы передаем этот характеристический документ целиком. «Всемилостивейшая Государыня! Беспримерные Вашего Величества попечения о пользе общей учинили отечество наше для нас любезным. Долг подданнической обязанности требовал от каждого соответствования намерениям Вашим, и с сей стороны должность моя исполнена точно так, как Вашему Величеству угодно. Я высочайшие Вашего Величества милости видел с признанием, вникал в премудрые Ваши узаконения и старался быть добрым гражданином. Но Высочайшая милость, которою я особенно взыскан, наполняет меня отменным к персоне Вашего Величества усердием. Я обязан служить Государыне и моей благодетельнице, и так благодарность моя тогда только изъявится в своей силе, когда мне для славы Вашего Величества удастся кровь пролить; сей случай представился в настоящей войне, и я не остался в праздности. Теперь позвольте, Всемилостивейшая Государыня, прибегнуть к стопам Вашего Величества и просить Высочайшего повеления в действительной должности при корпусе князя Прозоровского, в каком звании Вашему Величеству угодно будет, не включая меня навсегда в военный список, но только пока война продлится. Я, Всемилостивейшая Государыня, старался быть к чему ни есть годным в службе Вашей; склонность моя особливо к коннице, которой и подробности я смело утвердить могу, что знаю; впрочем, что касается до военного искусства, больше всего затвердил сие правило, что ревностная служба к своему Государю и пренебрежение жизни бывают лучшими способами к получению успехов. Вот, Всемилостивейшая Государыня, чему научила меня тактика и тот генерал, при котором служить я прошу Вашего Высочайшего повеления. Вы изволите увидеть, что усердие мое в службе Вашей наградит недостатки моих способностей и Вы не будете иметь раскаяния в выборе Вашем. Всемилостивейшая Государыня, Вашего Императорского Величества всеподданнейший раб, Григорий Потёмкин»[48].
«Квартира» князя Прозоровского в мае 1769 года находилась на Днестре, близ Хотина. Тогда именно русское вой ско готовилось атаковать эту крепость штурмом[49]. Вскоре начались удачные действия Потёмкина, произведенного в генерал-майоры во время этого похода. Так, например, он отличился в авангардном деле под Хотиным (19 июня), далее при овладении (2 июля) турецкими укреплениями под Хотиным и (29 августа) в сражении, в котором верховный визирь, Молдаванджи-паша и крымский хан были совершенно разбиты и обращены в бегство. Затем, когда Румянцев в качестве главнокомандующего заменил Голицына, в самом начале 1770 года, Потёмкин успешно участвовал в сражении при Фокшанах (3–4 января);[50] об этом деле императрица Екатерина упоминала в составленном ею кратком хронологическом перечне событий кампании против турок, причем, однако, этот факт по ошибке отнесен ею к декабрю 1769 года[51]. Далее Потёмкин участвовал в сражениях при Браилове (18 января), командовал отрядом, двинувшимся к Букаресту, содействовал генералу Штофельну в овладении Журжею (4 февраля), успешно преследовал турок, бежавших после дела близ Рябой Могилы, отличился в сражении при Ларге и Кагуле[52], принимал деятельное участие в занятии Измаила[53], поразил турок у реки Олты[54], сжег город Цыбры, причем им было взято множество турецких судов[55].
Румянцев в своей реляции от 9 сентября 1770 года доносил о Потёмкине императрице: «Ваше Величество видеть соизволили, сколько участвовал в действиях своими ревностными подвигами генерал-майор Потёмкин. Не зная, что есть быть побуждаемому на дело, он сам искал от доброй своей воли везде употребиться. Сколько сия причина, столько другая, что он во всех местах, где мы ведем войну, с примечанием обращался и в состоянии подать объяснение относительно до нашего положения и обстоятельств сего края, преклонили меня при настоящем конце кампании отпустить его в С.-Петербург во удовольство его просьбы, чтобы пасть к освященным стопам Вашего Императорского Величества»[56].
42
См., например, «Зап. Энгельгардта». 34; «Minerva», 1797. II. 20 и проч.
43
«P. Аpx.», 1868. 604–605.
44
Cм. «C6. Ист. Общ.», VII. 316–318.
45
См. данные, собранные Лонгиновым, в «Русском Архиве», 1867, стр. 594.
46
«Сб. Ист. Общ.» VIII. 386. XXXII. 11. 78. 98.
47
«Сб. Ист. Общ.», XXXVI. 156.
48
«Русская Старина», XXIII. 716–717.
49
См. мнение Прозоровского в военном совете 19 мая, в соч. Петрова, «Война России с Турцией» 1769–1774. С.-Петербург, 1866, I. 174.
50
См. подробности у Петрова, II. 40 и след.
51
«Сб. Ист. Общ.», XIII, 152.
52
Соловьев, «Ист. России» XXVIII, 117. Самойлов («Р. Арх.» 1867. 1000) замечает, что Потёмкин не принимал участия в Кагульской битве.
53
Петров, II. 146.
54
«Архив Госуд. Совета», 1.89.
55
Соловьев, XXVIII. 219. И об этом событии Екатерина упомянула в вышеозначенной месте, см. «Сб. Ист. Общ.» XIII, 156. См. также некоторые подробности у Бантыш-Каменского «Биогр. р. генер.» II. 60.
56
«Чтения Моск. Общ. Ист. и Др.». 1865. II, отд. 2. стр. 112.