Ловушка для опера

– Вы кем будете больной?

Егор попытался ответить, но у него не получилось. Вместо этого он просто расплылся в самой естественной в таких случаях дурацкой улыбке, отчего созвездие веснушек на его лице собрались в сплошной Млечный Путь.

– Сын, – он представился богине медицины с такой интонацией как будто попробовал свой голос на вкус.

Врачеса обернулась к санитару и водителю.

– Заносите…

Медбрат и шофер извлекли из недр автомобиля носилки на которых, совершено без движений, лежала мать Егора. Передний край носилок, из-за лужи, они поставили на подоконник первого этажа и с помощью Егора затащили больную в квартиру. В комнате медбрат помог Егору положить больную на кровать и вышел на кухню, предварительно исследовав жилище цепким взглядом, но так ни за что им не зацепился. В комнату вошла врачесса. Она открыла медицинский чемоданчик и, достав из него зеркальце, осмотрела свое приятное личико. Вполне довольная свои видом она перевела взгляд на мужчину, который сидел на кровати и, улыбаясь, гладил по голове больную мать. Он был одет в старые, заплатанные джинсы, доходившие ему лишь до щиколоток, растянутый джемпер ручной вязки и, выглядывшие из-под джинсов синие тренировочные. Стоптанные сандалии на босых ногах завершали весь его гардероб. Остановив свой взгляд на еще не вполне стерильных руках, гладивших волосы больной, девушка поморщила носик.

– Кормить кашей, молоком, супом – проинструктировала она родственника.

– У нее же всего лишь зуб болел, – о чем-то вспомнив, недоуменно повернулся Егор к обворожительной врачессе.

– Паралич. Говорить не может – отчеканила девушка, удаляя заусенец на одном из своих перламутровых ноготков.

Егор недоуменно, переваривая сказанное, смотрел на ее кукольные ручки ловко орудовавшие маникюрной пилочкой.

Коллега врачессы тем временем исследовал на кухни содержимого холодильника «ЗИЛ». Открыв жесткую, сопротивляющуюся дверцу, он оказался один на один со скромной сморщенной котлетой. Поглощая «раритет» санитар вышел из кухни и, видя, что врачесса собирается уходить, и уже складывает маникюрные причиндалы в медицинский кофр, попросил задержаться еще на одну минутку показав указательный палец. Врачесса видимо понимала его без слов, так как недовольная присела на свой стул. Медбрат прошел во вторую смежно – изолированную комнату. У окна комнаты, глядя на улицу, сидел на подоконнике ребенок одетый во взрослую одежду, из-за непомерной длины больше напоминающей смирительную рубаху. В чертах его лица было что-то мальчишечье, но однозначно сказать, что это был мальчик мешали длинные волнистые волосы, обладательницей которых могла быть только девочка. Работник «скорой» посмотрел сквозь ребенка в окно на улицу, не понятно почему не заметив сидящего на подоконнике, подошел к вещевому шкафу и осмотрел его пустоты. Собираясь уже выходить из этого беспросветного вакуума, он неожиданно усмотрел дверки стенного шкафа, и с надеждой потянул за одну из них. Раздался страшный грохот, и на него посыпались ведра, лопаты, грабли и др. хозинвентарь. В дверях показалась его очаровательная коллега с надменно-лукавым выражением лица.

– Поехали – мягко прожурчал ее голос, и ласково прибавил, – козел…

После ухода детей Гиппократа ребенок слез с подоконника, и подойдя к темной комнате, стал загружать в нее обратно вывалившийся инвентарь. Егор, четко следуя инструкции фарфоровой нимфы, приготовил манную кашу. Каша получилась не очень, с комками, и заботливый сын тщательно размял комки ложкой. Поддерживая голову матери, он стал кормить ее с ложки, предварительно дуя на каждую подносимую к ее рту очередную порцию. Каша стекала по подбородку, но он ловко собирал ее ложкой и вновь отправлял пищу в рот.

– Ну, вот и молодец! – видя, что больная уже наелась, Егор вытер перепачканное кашей лицо матери и стал доедать остатки своей стряпни.

– Табачку бы, – услышал Егор голос матери.

«Что это было?» – Егор посмотрел на больную, силясь понять, не ослышался ли он.

– Понюхать бы – опять раздался голос матери.

При этом последние слова были произнесены как-то странно. Не размыкая губ. С восковой маской на лице.

«Парализована. Говорить не может». – Вспомнил сын заключение милой эскулапши.

«Так как же она говорит? Чревовещает что ли?» – он приложился ухом к маминому животу, надеясь найти разгадку.

Живот на самом деле «разговаривал», урча и булькая в процессе пищеварения.

«Ну, вот значит, как она теперь говорит» – обрадовался сын возможностью поддерживать общение – «это же, как азбука Морзе. Урч – тире, бульк – точка, длинный урч – двойное тире».

Егор обрадовался возможности выяснить, как так получилось, что несколько дней назад мать ушла лечить больной зуб, а в результате, ее привезла скорая помощь совершено без движения. Задав ей вопрос, он приник ухом к ее животу.

«Урч, бульк, бульк, бульк… Все понятно, нерв удаляли и потянули не за тот, ох уж эти молодые специалисты» – «перевел» чревовещание Егорша и успокоился разгаданной ситуацией.

– Так как насчет почихать? – опять раздалась просьба больной матери.

– Прости, совсем забыл – обрадовано засмеялся Егор и, подойдя к серванту, достал металлическую коробочку из-под чая.

Увидев, что нюхательный табак закончился, Егор в сердцах бросил коробку в угол комнаты. Посмотрев на мать, и прочитав на ее восковом лице просьбу, он засуетился и выглянул в окно. Во дворе дома стояла красивая иностранная машина. Егорша обрадовано подмигнул сидящему на подоконнике ребенку, и, повернувшись к матери, добавил – Сейчас принесу!

Схватив старый изорванный зонт, он спрыгнул из окна, и, подойдя к автомобилю, несмотря на сухую и жаркую погоду, раскрыл зонт над своей головой, и, посмотрев сквозь его дырки на балкон второго этажа, взялся за дверцу авто. В ту же секунду в тишину дворика ворвался пронзительный писк сигнализации, вперемежку с громким и радостным гыканьем Егора.

Начало поиска

Бодряков подходил к овощному магазину полностью погруженный в свои мысли. Он размышлял о том, как ему правильней построить беседу с Клавдией Петровной Груздь. Хотя шансы на то, что звонивший ребенок мог родиться от нее, были, по его мнению, ничтожны.

«Хотя, если у женщины на склоне лет нет семьи, то она готова родить не только от случайного мента, но и даже от спившегося грузчика из своего магазина, лишь бы использовать последний шанс – впрыгнуть на уходящий поезд жизни».

Он познакомился с Клавдией Петровной по роду своей деятельности, при осуществлении контрольной закупки. В отделение к Сергею Ивановичу, тогда дежурному оперу, обратилась инициативная группа граждан из трех человек, приобретшая в магазине у Груздь бананы, с общим недовесом на троих более одного килограмма фруктов. Бодряков не любил заниматься делами БХСС, и наверняка при других обстоятельствах его встреча с заведующей не состоялась, но один из инициативников оказался героем Советского Союза, а ветеранов Сергей Иванович чтил. Контрольная закупка, проведенная с помощью еще двух дружинников, дала такой же в точности результат. Недовес на трех «покупателей» составил более килограмма. Бодряков тут же изъял весовые гири, и в свежевыкрашенной трех килограмовке обнаружил, что ее внутренности залиты паяльным оловом. Заливка была легче высверленного чугуна на 350 грамм, что и позволяло работникам торговли уходить с работы под грузом неподъемных сумок, а заведующей отягощать кошелек на изрядную денежную сумму. Воспользовавшись тем, что заведующая еще не приехала с плодоовощной базы, Бодряков, расположившись в ее кабинете, приступил к опросам продавцов. Застуканный продавец – немолодая, и обремененная многочисленным семейством женщина, размазывая по лицу сопли и губную помаду, призналась, что ее заставила работать с этой гирей заведующая – Груздь. Она же пошла на это из-за мужа алкоголика и четырех несовершеннолетних детей, забота об которых полностью легла на ее плечи. Другие продавцы так же подтвердили, что эту гирьку именно Груздь с месяц назад рекомендовала им к применению. Поэтому к приезду заведующий перед оперативником уже лежал материал вполне достаточный для предъявления Клавдии Петровне обвинения по нескольким статьям уголовного кодекса РСФСР. Груздь оказалась на редкость обаятельной, и даже можно сказать красивой сорокапятилетней женщиной. Умение в этом возрасте следить за своей фигурой и внешностью сразу бросилось в глаза ее «гробовщику». Но еще больше Сергей Иванович был поражен той выдержкой и хладнокровием с которым эта женщина встретила этот удар правоохранительной системы. Не было не заискиваний, не жалобливой интонации. Он представился и встал, что бы освободить ее директорское место, но она остановила его движением руки.