Страница 10 из 21
Так что с некоторой натяжкой можно считать, что к 1917 году Москва обладала примерно пятьюдесятью школьными зданиями специальной постройки. Иначе как катастрофической, ситуацию назвать было нельзя. И первые годы советской власти положения отнюдь не улучшили. Наоборот, несколько бывших гимназических дворцов отошло под высшие учебные заведения, административные органы, библиотеки.
Эксперименты, эксперименты…
Да и с возведением новых школьных зданий дело несколько затянулось. Причин этому много – и общая экономическая ситуация, и наличие вроде более насущных проблем, и одна из главных – отсутствие четкого понимания, какой должна быть новая, советская школа.
Великий Октябрь открыл дорогу передовым реформам во всех сферах общественной жизни. В отличие от царской администрации у советской власти быстро дошли руки до насквозь прогнившей и архаичной системы народного образования. 16 октября 1918 года вышло Положение о единой трудовой школе, вводившее пятигодичную школу первой ступени и четырехгодичную школу второй ступени. Одновременно устанавливалось отделение школы от церкви. Это стало концом векового кошмара латыни и Закона Божьего.
Непригодность гимназического курса для воспитания современного культурного и духовно богатого человека настолько ярко проявилась на протяжении предшествующих ста лет, что о его сохранении или какой-нибудь модернизации не могло быть и речи. Для новой школы нужна была новая, соответствующая потребностям времени школьная программа, приближенная к действительности, к реальной жизни.
Вот тут открылось богатейшее поле приложения сил для всевозможных педагогов-теоретиков, среди которых наряду с серьезными учеными оказалось немалое количество прожектеров, карьеристов и просто шарлатанов различных мастей. Чего только не предлагалось тогда ввести в состав школьных дисциплин! Чуть ли не в каждой школе возникала своя программа, каждый мало-мальски уважавший себя преподаватель изобретал свои собственные учебные планы. Царившая тогда вакханалия весьма напоминала дела наших дней, когда на школу обрушились сотни новых учебников (изредка лучших, чем старые, но чаще попросту доморощенных), а заодно и десятки новых предметов.
Вместе с программами взялись ломать и формы преподавания – уроки, учебники, контрольные и все, что успело так осточертеть в гимназии. Вместо этого пачками предлагались и внедрялись различные методы – бригадного обучения, проектов, лабораторный, комплексного преподавания и пр. Появилась даже теория «отмирания школы», которую насаждал Институт методов школьной работы. Однако формы, дающей лучший результат, чем традиционные уроки с опросами и контрольными, так и не нашли.
Самое неприятное состояло в том, что экспериментаторы никак не могли договориться друг с другом и решить, кто же из них дает лучшие предложения. Затянувшимся экспериментам и рассуждениям можно было положить конец лишь принятием волевых решений. Иногда указывают на необоснованность, теоретическую непроработанность таких решений, но большинство из них принесли советской школе гораздо больше пользы, чем все многословные рассуждения теоретиков.
Школы 1920-х – ФЗС и ФЗД
Все эти перипетии не могли не отразиться на московских школьных зданиях. Школы, сооруженные в 1920—1930-х годах, – самые разнообразные, самые причудливые среди всех московских школ. Этот период – время экспериментов и поисков, далеко не всегда удачных, но всегда увлекательных, а порой и просто необыкновенных.
К тому времени школы в Москве не сооружались уже двенадцать лет. С начала Первой мировой войны размах строительства в Москве резко пошел на убыль, что в первую очередь коснулось муниципальных зданий, в том числе училищных домов. А дальше – Гражданская война, разруха. К счастью, в отличие от перестроечного времени послереволюционная разруха была преодолена очень быстро – уже к середине 1920-х годов объем строительства в городе выходит на довоенные позиции. Вслед за жилыми кварталами появляются и школы – первые школы Красной Москвы.
В основу их проектирования закладывалась разработанная Московским отделом народного образования программа, то есть подробное описание школьного здания, рассчитанного на два комплекта при семилетнем обучении. Программа эта получила название «фабрично-заводская семилетка», сокращенно ФЗС.
Первые школы советской Москвы были именно школами ФЗС. Они открылись почти одновременно в 1927 году: по Автозаводской улице, 15/2 и во дворе дома номер 22 по Кутузовскому проспекту. Авторы их проектов – инженеры А.И. Палехов и Н.И. Сметнев – в соответствии с программой рассчитали их на 560 учащихся, то есть на четырнадцать групп по сорок человек. Трехэтажные здания содержали четырнадцать классов, два рекреационных зала, три лаборатории. На первом этаже разместились физкультурный зал, столовая, гардероб, а в цокольном – мастерские. Первый блин вышел отнюдь не комом – школы получились достаточно удобными и, несмотря на свой почтенный возраст, служили до самого последнего времени. К сожалению, школа на Автозаводской – интереснейший памятник архитектуры 20-х годов – снесена пару лет назад.
Школа в Кулаковом переулке. Арх. А. Паршин. 1927–1928 гг.
Еще одна, совсем маленькая (на один комплект) школа тех лет (ее начали строить в том же 1927 году) стоит в тихом Кулаковом переулке (дом номер 7), расположенном в двух шагах от шумного проспекта Мира. В первую очередь выстроили семь классов, гардероб, два кабинета и библиотеку. Потом к ним собирались добавить физкультурный зал с раздевалками, столовую и прочие вспомогательные помещения. В 1929 году школу сдали в эксплуатацию, но с большими недоделками – в частности, к ней так и не подвели канализацию[8]. Эта неурядица усугубилась организационными проблемами. Возводил школу строительный трест «Сокстрой», в 1928 году его ликвидировали, а недоделки остались.
Кстати, канализация еще оставалась главным фактором, сдерживающим строительство в городе, особенно на московских окраинах. Городская канализация, сооруженная до революции, охватывала в основном центральные районы города, лишь кое-где выходя за пределы Садового кольца. И хотя советская власть почти сразу взялась за развитие канализационной сети, на то, чтобы дотянуть ее до отдаленных (а таким и являлся в то время район нынешней станции метро «Алексеевская») кварталов, требовалось много средств и времени.
Школа в Кулаковом переулке продолжает использоваться в учебных целях – сейчас здесь работает детская музыкальная школа, но в качестве типового ее проект, разработанный архитектором А. Паршиным, не годился. Для огромной Москвы такое школьное здание было слишком мало.
А вот опробованный проект А.И. Палехова и Н.И. Сметнева, казалось, подходил в качестве основы для типовой школы, строительство которой можно было ставить на поток. Но этому естественному процессу помешала неуемная тяга «творческой» интеллигенции к выдвижению пусть и ненужных, но зато оригинальных и «передовых» идей. В равной мере это относится как к педагогам, продолжавшим свои изыски, так и к зодчим, стремившимся потрясти общественность размерами или оригинальностью своих творений.
Спустя два года появились уже новые требования к школьным зданиям. В 1929 году срок обучения увеличили до десяти лет, причем в основу преподавания положили лабораторно-бригадный метод. Главным звеном учебного процесса стали занятия в лабораториях, кабинетах и мастерских, а классы превратились, по существу, во второстепенные помещения. Любопытен состав лабораторий и кабинетов – энергетики, машиноведения, материаловедения, учебный и политехнический музеи, столярные и слесарные мастерские. Кроме этого, обязательными были клубно-кружковые комнаты и помещения общественных организаций.
8
ЦАНТДМ. Ф. 2. Д. 10574.