Людас

10. Отъезд полковника Голованя.

Игнат вернулся домой поздно ночью, отец уже спал. Мать, услышав шаги сына, вышла в горницу и спросила:

- Есть будешь?

- Нет, не хочу,- ответил Головань.

- Леся, хорошая девушка. Ты её не обижай, сынок. А, может, ты жениться надумал? Вот была бы радость нам с отцом. Мы бы внуков нянчили.

- Может и женюсь. Только не сейчас. Завтра, вернее уже сегодня мне ехать надо. Кошевой атаман просил не задерживаться. Думаете, мамо, что раз разбили татар, то уже и всё, сразу жизнь мирная настанет? Как бы ни так. Пока с ляхами не разберемся, жизни спокойной не будет.

- Я, сынок, сколько живу, столько и помню, что без войны и года не проходило. И отец мой воевал, и его отец, и дед его - тоже воевал. Видать, такая доля Украины.

- Ладно, мамо, пойду, отдохну немного. А то скоро уже в дорогу,- проговорил молодой полковник и пошел спать.

Мария Ивановна не ложилась отдыхать этой ночью. Приготовила еду сыну в дорогу и сидела в комнате, где отдыхал Игнат. Ей хотелось, как можно больше побыть возле сына.

“Когда еще удастся свидеться? Не на гулянку едет”,- думала она, не отводя глаз от своего чада.

Головань встал, как только пропели первые петухи. Умылся, оделся, позавтракал и пошел во двор седлать коня. Отец с матерью, молча, наблюдали за его сборами. К их двору подъехал всадник, спешился и направился к, стоявшим возле хаты хозяевам. Головань узнал в нем своего родственника Дубового.

- Здравствуйте, пан полковник. Уже собрались? Я с Вами поеду на Запорожье. Возьмете к себе в компанию?- в голосе Олега чувствовалось переживание.

- Послушай, дядько Олег. Я слышал, что ты с “оковитой” сильно дружишь? А ты знаешь, что бывает на Сичи за такую дружбу, особенно во время войны?- спросил Игнат.

- Знаю, как не знать? Я из-за этого в прошлый раз, оттуда еле ноги унес.

- Вот, вот. Если ты думаешь, что я смогу тебя защитить в этом деле, то ты сильно ошибаешься.

- Да, что ты племянник! Я совсем так не думал. Надоело мне без дела сидеть. Хочется в степь с хлопцами, чтобы дымом пороховым подышать в бою.

- Ну, смотри. Если так, то поехали. Запишу тебя к себе в полк. Но, если сейчас соврал - не обижайся.

Родители со вниманием слушали разговор казаков, не вмешиваясь. Отец Голованя в душе гордился своим сыном:

“Смотри, какой орел стал мой казаченок. Настоящий атаман!”

Игнат с Олегом сели на коней.

- Прощайте, Батько и мама, даст Бог, свидимся,- сказал Головань.

В это время Мария Ивановна не выдержала и расплакалась. Игнат наклонился к ней и поцеловал её. Степан Моисеевич смахнул скупую мужскую слезу и перекрестил уезжающих казаков.

На выезде из села, у дороги возле куста сирени, стояла Леся. Дубовой заметил её первый и толкнул Голованя в плечо, указывая на девушку.

-Езжай, я догоню,- сказал полковник и направился к Лесе, слез с коня и подошел к ней. Она обняла его и поцеловала.

- Понимаешь, Леся, мне надо ехать…,- начал говорить Игнат.

- Молчи, я все понимаю. Как бы там дальше все не сложилось, все равно буду ждать тебя. Я очень рада, что все так случилось.

Головань поцеловал девушку и вскочил в седло. Через мгновение он уже догнал Дубового. Леся стояла на дороге и смотрела им вслед, пока они не превратились в две черные точки на горизонте.

- Ну, что загрустил, пан полковник,- поинтересовался Олег,- ничего лучше не развеет смуток, как степной ветер и казацкая песня. А ну, давай, кто скорее вон до того яра доскачет.

И казаки рванули прямо через поле, пришпоривая коней. Они неслись по степи, сбивая утреннюю росу с травы. Водяная пыль поднималась в воздух и омывала лица хлопцев. Казалось, что они парят над водой. В такие минуты становится понятным, почему степь сравнивают с морем и называют бескрайней. Свежий полевой ветер сдул с сердца грусть расставания. У яра казаки, придержав лошадей, перешли на шаг. Олег запел:

Вільний вітер крилами смуток розганяє,

А з-за краю поля, сонце виринає.

Игнат подхватил песню:

Я прокинусь зранку із вітром у полі,

Нехай душа моя гуляє на волі.

Радісно нам хлопці на Вкра§ні жити.

Заспіваймо весело§ так, щоб не тужити.

Як у небі сокіл над степом кружляє.

Так і моє серце на волю бажає.

Коня осідлаю і в безкрайнім полі.

Буду я літати, як сокіл на волі.

Звуки песни смешивались с голосами, пробудившихся птиц, и расстилались над степью. Красная полоса неба над горизонтом превратилась в ослепительно оранжевый диск, который поднялся над землей и повис в воздухе.

11. Возвращение на Сичь.

Армия Запорожцев вышла к Днепру, когда уже перевалило за полдень. Послышались радостные крики казаков, которые первыми увидели, расстилавшиеся перед ними воды великой реки. Могучий Днепр приветствовал людей, шумно хлопая волнами о скалы.

- Начинайте переправлять войско на правый берег. Разбивайте лагерь и выставляйте охрану. Отправьте дозоры в степь. Основные силы расположите на правом берегу,- отдавал распоряжения куренным атаманам Иван Шульга.- Атаман Кулиш с Незайманьковским куренем переправляется со мной на Сичь в крепость. Когда прибудут пол­ковник Череда и Головань, пусть едут ко мне на остров. Всем свободным от службы отдыхать.

Кошевой вместе с Кулишом сели в лодку и поплыли на остров.

Казаки повезли конец каната на другой берег, чтобы привязать его к здоровенному дубу, который рос там с незапамятных времен. Они всегда так делали, когда наводили переправу в этом месте Днепра. Столкнули в воду огромный плот, сооруженный ими еще до похода. Продели канат сквозь скобы, и переправа была готова. Кошевой с ата­маном Кулишом еще не успели добраться до острова, как налаженный паром отвалил от берега.

- Быстро хлопцы оборачиваются. Что значит дома! Все выходит само собой,- задорно говорил Кулиш.- А что, Батько кошевой, ты такой грустный, может, случилось что?

Иван Шульга опустил руку в воду и задумчиво смотрел на реку. Услышав, что к нему обращаются, поднял голову, посмотрел на куренного атамана и сказал:

- Да, дома. Только не все ладно у нас в доме. Надо нам, Микола, Раду созывать, а на ней Гетьмана выбирать. Под единую руку надо всех поставить. А то порядок не наведем. Ведь, у нас на Украине, сколько панов, столько и Гетьманов. Не может быть в семье благополучно, когда в ней больше одного хозяина.

- Да, ты Иван, только скажи. Мы вмиг всю погань с Украины выбросим. А тебя Гетьманом поставим,- проговорил Кулиш.

- Не надо никого ставить. Я, что царь Московский? Надо, чтобы люди сами выбрали того, кому они верят. А, если обранный ими доверия того не оправдает, то гнать его к чертовой матери.

- Так ведь людей и обмануть могут. За гетьманскую булаву чего хочешь, обещать народу будут,- засомневался куренной атаман.

- Оно, конечно. Кусок заманчивый. Брехунов и посипак всяких развелось, хоть греблю гати. А мы зачем? Молчать будем? У этих болтунов есть слабое место. Они только на словах бойкие, а на деле - пшик. Вот и заставим их на раде рассказать, что они для Украины и простых казаков сделали. Да, люди и сами не дураки. Прекрасно знают, кто из старшины только за свой интерес думает, а кто за общее дело переживает. Разберется народ, будь спокоен. Надо только дать ему возможность это сделать.

Лодка уткнулась в песчаный берег крепостного острова. Атаманы с казаками попрыгали на берег, на котором выстроилось беспокойное море Запорожцев, ожидавших прибытия кошевого. Сразу же зазвучали приветствия радостные крики:

- Слава кошевому Шульге! Слава Украине!

Оружейная и пистолетная пальба заглушала эти приветствия. Иван Шульга поднялся на камень, лежащий прямо у берега и сказал: