Страница 4 из 11
В этих тяжелых боях против упорно сопротивляющегося врага вы снова подтвердили свою репутацию лучших в мире солдат, несмотря на погоду и отвратительное состояние дорог. Войска и их командиры совершили выдающийся подвиг. Вся Германия с благодарностью и гордостью смотрит на свою армию. Я восхищен каждым из вас и горжусь вами.
Но наша главная задача пока не выполнена. Враг едва ли сможет полностью оправиться от тяжелых людских и материальных потерь и в настоящее время уже не способен к крупным операциям. Но, несмотря на это, опираясь на свои колоссальные человеческие и материальные ресурсы, он на отдельных участках фронта будет продолжать попытки отчаянного сопротивления. Но мы сломим и это его сопротивление, воспользовавшись, невзирая на снег, дождь и холод, результатами наших побед, и не оставим врага в покое. Нашим девизом и впредь должно оставаться только одно слово: вперед!»
Последовавшие за этим приказом бои уже в первой половине ноября показали, что речь шла не о преследовании выдохшегося и утратившего волю к сопротивлению противника, а о преодолении упорного сопротивления полного решимости врага. Не оправдались мнимые «реальные шансы», на которые немцы рассчитывали исходя из недооценки русских войск, которые в действительности сумели преодолеть тяжелый кризис начала кампании, в то время как наступательный порыв измотанных немецких войск к середине ноября был полностью исчерпан.
Очень неубедительными выглядят попытки людей, которые в то время отвечали за планирование и проведение операций, доказать, что при ином планировании и проведении наступательных действий цель кампании все же могла быть достигнута. Исходный план кампании, разработанный Верховным главнокомандованием вермахта, в общих чертах предусматривал: «Главные силы русских сухопутных войск в Западной России необходимо уничтожить смелыми действиями проникающих далеко на вражескую территорию танковых клиньев, не допуская отхода боеспособных войск противника в глубь страны.
Посредством быстрого продвижения наших войск нужно выйти на линию, из-за которой русские ВВС не смогут осуществлять налеты на объекты на территории германского рейха. Конечная цель операции – создание щита, разделяющего европейскую и азиатскую части России на главной линии Волга – Архангельск. В этом случае объекты последнего промышленного региона, который останется в распоряжении русских, Урала, могут быть в случае необходимости уничтожены люфтваффе»[27].
Достаточно обладать одним лишь здравым смыслом для того, чтобы понимать, что достичь этой цели за три с половиной месяца летней кампании невозможно; эта задача не могла быть решена и в том случае, если бы на границе России немецкие войска встретили организованное сопротивление готовой к бою армии противника, что предполагал не только Гитлер, но и руководители Верховного главнокомандования вермахта и главного командования сухопутных войск[28]. Переход немецких войск в наступление на широком фронте от Румынии до Восточной Пруссии и установление целей, которые должны были одновременно достичь наступавшие на обоих флангах группы армий, противоречил решению задачи, от которой зависел успех всей кампании, – разгрому основных сил противника и продвижению в глубь русской территории. «Несоответствие между протяженностью фронта и числом имевшихся в наличии соединений, несоответствие, на которое Гитлер указывал еще во время предварительного обсуждения плана наступления» оказалось слишком велико[29].
Сравнение протяженности фронта в начале немецкого наступления от устья Прута до Мемеля с протяженностью фронта по достижении линии Волга – Архангельск показывает, что она должна была увеличиться приблизительно в четыре раза – с 1250 километров[30] до 4500 километров. При этом мы не учитываем невероятную глубину пространства, оставленного за спиной наступающей армии; те участки, которые остались бы не захваченными во время наступления, потребовали бы особого внимания и охраны.
Превентивная война, начатая Гитлером, должна была исключить мнимую опасность того, что Советская Россия, улучив благоприятный для себя момент и воспользовавшись затруднениями Германии, вступит в соглашение с западными врагами рейха. Но на деле вышло нечто совершенно противоположное. Военное ослабление Германии было бы неизбежным даже после победы над Россией, ибо одно удержание и подчинение этой территории потребовало бы присутствия значительных немецких сил, которые, следовательно, не могли бы быть использованы на Западном фронте. Во время Первой мировой войны после заключения Брестского мира на Востоке оставалась немецкая оккупационная армия в составе двадцати пехотных и трех кавалерийских дивизий, которые не могли участвовать в решающих сражениях на Западе.
Как обстояли дела зимой 1941/42 года и как это повлияло на ход немецкого наступления?
19 октября фельдмаршал фон Бок, командующий группой армий «Центр», обратился к войскам с приказом по случаю окончания сражений под Вязьмой и Брянском[31]. Немецкие войска совершили выдающиеся подвиги в борьбе с врагом, «несмотря на погоду и отвратительное состояние дорог», как сказал фельдмаршал фон Браухич в своем упомянутом выше приказе. Никто не сомневался, что наступивший период распутицы был предвестником неминуемо надвигавшихся зимних холодов. Немецкие войска в 1941 году должны были повторить печальный опыт 1914–1918 годов: военные действия на Востоке сильно осложнились из-за дождей и наступившей в их результате распутицы. Этот период дождей и грязи продолжался все время приближения от Брянска до Белева, то есть до 5 ноября, когда наступила зима. С 5 по 10 ноября чередовались снегопады, морозы и оттепели. С 11 ноября, однако, зима полностью и окончательно вступила в свои права. Стало холодно, и снег шел практически непрерывно. 12 ноября термометр показывал температуру минус 17 градусов, 13 и 14 ноября – минус 12. Непролазная грязь на дорогах превратилась в скользкий каток.
Снег и мороз – это не только признаки наступившей зимы; они сильно влияют на жизнь и боеспособность войск, особенно если обмундирование, снаряжение, условия расквартирования и питания не соответствуют зимней погоде. Но все дело в том, что наступившая в середине ноября 1941 года зима не была «необычно ранней и необычно холодной» или «необычно суровой даже по русским меркам»[32]. Наступление продолжалось. Сам по себе приход зимы в это время не мог и не должен был вызывать никакого удивления, ибо согласно многолетним метеорологическим наблюдениям[33] следовало рассчитывать на то, что в течение ноября вся поверхность Восточно-Европейской (Русской) равнины начнет покрываться снегом, а в период с 20 ноября по 10 декабря на огромных пространствах от Архангельска на Крайнем Севере до линии Орша – Орел – Уральск снежный покров станет стабильным и превысит 15 сантиметров. В самой Москве снежный покров устанавливается в среднем 24 ноября – по данным многолетних наблюдений, с 5 ноября по 24 декабря. «В целом можно сказать, что зима 1941/42 года была абсолютно нормальной»[34].
Не могло быть никаких сомнений, что заключительная фаза наступления на Москву будет проходить в снег и мороз. Собственно, даже если бы высшее немецкое командование было не в курсе опыта боев в ноябре во время предыдущих кампаний и пренебрегло научно обоснованными докладами метеорологов, оно должно было читать направленные в вышестоящие инстанции донесения войсковых командиров о погодных условиях. В ставке фюрера не могли не знать, что в полосе наступления группы армий «Центр» зимняя погода установилась 15 ноября. Совершенно непонятно поэтому, как тогдашний начальник отдела оперативного руководства Генерального штаба сухопутных войск мог утверждать, что «зима наступила 5 декабря»[35]. Происшедшее в тот день резкое падение температуры являлось не началом зимы, а лишь резким похолоданием, характерным для русской зимы. В Москве среднесуточная температура в декабре составляет обычно 11 градусов ниже нуля[36].
27
Loßberg. S. 164 und 165.
28
Seraphim. S. 64 ff.
29
Haider. S. 41.
30
На самом деле 2110 км – 300 км полоса обороны Прибалтийского особого военного округа (от Балтийского моря до южной границы Литовской ССР), 470 км Западного особого военного округа (от южной границы Литовской ССР до реки Припять), 860 км Киевского особого военного округа (от Припяти до Липканы), 480 км Одесского округа (от Липканы до устья Дуная). К этому надо добавить 1300 км сухопутной границы с Финляндией, оборонявшейся силами Ленинградского военного округа. (Примеч. ред.)
31
См. приложение 1.
32
Haider. S. 43–44.
33
Leimbach. S. 80.
34
См. приложение 2.
35
Heusinger. S. 391.
36
Leimbach. S. 59.