Страница 41 из 71
Константин Константинович развел руками и снова недобро ухмыльнулся:
— Вы, возможно, и находитесь сейчас на службе — а я уволен. В партии тоже не состою с некоторых пор, так что выступаю как лицо сугубо частное. Просто как гражданин. Так что могу себе позволить невинную прихоть… Если Александр Дмитриевич жив — я хочу убедиться в этом лично. Просто его увидеть…
— Ох, Константин Константинович, ну нельзя же всему миру не доверять! — возмутился Круглов. — Вот товарищ Корнев сегодня только из Н. прилетел. Александра Дмитриевича там оставил живым и невредимым… Отчего вам ему не верить, он же к имевшим место… э-э… трагическим, не побоюсь этого слова роковым, ошибкам никакого отношения не имел! Он вас вообще первый раз в жизни видит — ну зачем ему и вас, и нас, его руководителей, в заблуждение вводить!
Константин Константинович продолжал, как будто не слышал Круглова:
— А если Александр Дмитриевич умер — так покажите мне его тело. Труп. Не фотографию могилы, не снимок тела в гробу или в морге, не заключение о смерти и даже не одежду с пятнами крови! Все это я уже видел…
Корневу, честно говоря, от таких заявлений стало жутковато. Он собственными глазами видел Баева несколько часов назад: конечно, назвать Сашу здоровым было бы преувеличением, но он, во всяком случае, был жив! И начинал поправляться…
Только сейчас Корнев до конца осознал, какой серьезный козырь пришел ему в этой сложной политической интриге, и решил этим незамедлительно воспользоваться.
— Ну зачем же вы Александра Дмитриевича хороните раньше времени! Он жив, хотелось бы добавить, что здоров, но обманывать ни вас, ни товарища Круглова я просто не имею права, как коммунист и сотрудник НКВД! К сожалению, товарищ Баев болен инфекционным гепатитом, но чувствует себя уже получше, и медицинский прогноз самый благоприятный! — примирительно улыбнулся Владимир Митрофанович, хотя стопроцентной уверенности, что Саша все еще жив в этот самый момент, у него уже не было.
— Тем более покажите его мне. Думаю, это не составит проблемы, — продолжал настаивать Константин Константинович.
— Товарищи, так нельзя, в самом деле! — вновь принялся мирить присутствующих Круглов. — Давайте найдем компромиссное решение — например, позвоним по телефону в клинику, поговорим с Александром Дмитриевичем…
Корнев похолодел: он сам лично строго-настрого запретил подпускать Сашу к телефону до его возвращения — кто бы ни звонил, что бы ни случилось! А уж в исполнительности своих людей он был уверен на все сто…
— Только личная встреча, — сухо сказал Константин Константинович, и у Корнева отлегло от сердца.
— Торгуется как на невольничьем рынке! Жертву инквизиции из себя изображает! Это действительно безобразие! — «специалист» еще в начале общей беседы снял шелковый галстук, а сейчас стащил пиджак и аккуратно расправил его на спинке свободного стула.
— А кто, Густав Иванович, вас в мое отсутствие дежурным Жаком де Моле назначил? Так сказать, местного значения? Может, вас избрали, как народного депутата? Или рукоположили, как в Папской курии?
Густав Иванович — Корнев впервые услышал имя «специалиста» — густо покраснел и принялся нервно вытаскивать запонки, намереваясь закатать рукава…
— Вы запонки берегите, а то нагорит вам за них от начхоза, в случае чего с жалованья вы за них долго расплачиваться будете, — глумливо добавил Константин Константинович.
Он продолжал расслабленно сидеть, но вытянул ногу так, чтобы иметь прекрасную возможность сделать подножку «специалисту», если тот попытается приблизиться к нему. Да, судя по приготовлениям, ответственные работники собирались драться на кулаках, как уличные мальчишки. Это очень обеспокоило Корнева: он не мог определиться, следует ли ему в таком случае разнимать дерущихся, занимать сторону одного из них или просто наблюдать, не вмешиваясь в конфликт…
Пока Корнев размышлял, дипломатичный Круглов успел куда-то снова позвонить, и драке воспрепятствовало появление еще двух офицеров — одного Круглов представил как сотрудника Пятого отдела, а второго — как представителя Отдела транспорта и связи[26]. Густав Иванович с безнадежным вздохом снова облачился в пиджак, Константин Константинович закурил, а Круглов — выбежал. Корнев понял: эти новые люди нужны исключительно для предотвращения всякого общения между враждующими сторонами в отсутствие самого Круглова.
Через минуту Корнева тоже попросили к телефону — секретарь Круглова. Никто ему, конечно, не звонил. Зато в приемной сам Сергей Никифорович доверительно взял Владимира Митрофановича под локоток — Корнев показал Прошкину, как именно, — вывел на небольшой балкончик и попросил торжественно поклясться, как коммунист коммунисту, что Баев действительно жив. Потом они вместе позвонили в Н. — в больницу. Борменталь, чтоб ему пусто было, сказал и Корневу, и Круглову, что Саше действительно гораздо лучше! Корнев вернулся в кабинет. А Круглов, видимо еще раз посовещавшись «в верхах» и воротясь, предложил всем проследовать в самолет и полететь навестить приболевшего товарища Баева. Густав Иванович, однако, сославшись на важную дипломатическую встречу, от поездки отказался.
Само посещение Прошкин наблюдал лично…
По завершении визита к больному Константин Константинович потребовал еще и на кладбище его отвезти: он, видите ли, возжелал почтить могилу своего безвременно почившего боевого друга комдива Деева! А потом еще и «бросить взгляд на несчастливое жилище фон Штерна»… Круглов согласился на все это, но сам не поехал — предпочел остаться в Управлении, даже пообедать согласился. Так Корневу удалось поближе познакомиться с Сергеем Никифоровичем. Он посочувствовал его нервной работе, спросил, не может ли чем помочь. Получил уверение, что лучшая помощь — Сашино здоровье и благополучие. А еще узнал, что на пост Станислава Трофимовича будет назначен один латыш — из структур, курирующих работу Коминтерна. Сам Сергей Никифорович от такого назначения не в восторге, но выбора у него нет: принято руководящее решение. Этого человека готовы сделать заместителем наркома иностранных дел, а ему формально не хватает стажа руководящей работы. Немного — месяцев шесть-семь… Тут мудрый Корнев снова посочувствовал заботам Круглова и предложил ему совместно выработать кадровую тактику, которая будет способствовать… В двух словах, опуская многочисленные взаимные реверансы: Корнев настрочит рапорт про пресловутый клад в Средней Азии и по итогам успешной работы группы и исследования материалов покойного фон Штерна записи и карты замечательно можно будет представить как «связку бумаг», раз уж руководство так настаивает именно на «связке» (для удовольствия Густава Ивановича Корнев даже готов на собственные средства приобрести голубую шелковую ленточку и связать ею прилагаемые к рапорту документы). Круглов рапорту даст ход с достойным комментарием: мол, кому, как не Корневу, завершить такое сложное мероприятие и возглавить работу группы в Средней Азии. И местные кадры заодно подтянет. Полгода или чуть больше группа поправляет здоровье, колупаясь в песке и вдыхая целебный горный воздух, потом латыш уйдет в заместители наркома, а Корнев — перейдет на место Станислава Трофимовича. И принцип ротации будет соблюден в лучшем виде!
Прошкин замер от восхищения: силен все-таки у него начальник! Надо же такой сложный стратегический план осуществить!..
— До «осуществить» еще долго, — отмахнулся от восторгов все же очень довольный Корнев. — Ведь это лотерея: никто не может гарантировать, что Саша — отпускать такого ценного кадра, как Баев, из группы сейчас было бы верхом беспечности! — останется жив все это продолжительное время. Единственное, что внушает оптимизм, — действует Александр Дмитриевич, несмотря на болезненное состояние, вполне рационально. Вчера очень эффектно избавился от дома, где будут теперь усиленно искать пресловутую «связку бумаг». И что у него этих документов нет — подтвердил, и что он даже не пытается их искать — доказал.
26
Пятый (особый) отдел, Отдел транспорта и связи (шестой отдел) — структурные подразделения центрального аппарата НКВД СССР, существовавшие в 1939 г.