Заколдованное нагорье

— Так я одеваюсь, когда по ягоды хожу или по грибы, — объяснила она и показала котомку. — А здесь одеяло, припас на неделю. У нас так положено: на день идешь — запасись на неделю.

— Предупреждаю, — отчеканил Валик, — капитан команды я!

— Да, я буду послушная, — пообещала Устя. — Распоряжайся, раз так... У меня свое дело в тайге. Присмотрю, где урожай на ягоды в этом году, чтоб потом зря ноги не бить.

— Вперед! — скомандовал Валик, подумав, что в самом деле Устя не помешает...

Устя шла легко, буквально наступала на пятки. Надо показать девчонке настоящую ходьбу, спортивную, решил он, сбить ее резвость. Устя как раз попросила не выходить на тропу, чтоб не столкнуться с дедом. И Валик с готовностью свернул на крутой увал, потянулся спортивным шагом в гору, будто на лыжной трассе. Нажимая, прислушивался к дыханию Усти. Его не было слышно. Девчонка шла — будто летела по воздуху.

А у него самого дыхание вдруг стало тяжелеть. На лице выступила терпкая испарина, и на нее стали липнуть комары. Но и Устя как будто задышала чаще и труднее.

Валик обрадованно оглянулся и увидел Майора. Собака, набегавшись по огородам, догоняла их с высунутым языком. Она дышала, как паровоз. А лицо Усти только порозовело. Она с улыбкой поглядела на спутника: «Что, мол, сбила гонор, паря Колокольчик?».

Валик склонился над своим кедом, перевязал шнурок и прикрикнул на собаку:

— Майор, ты зря не носись, береги силы...

Майор ринулся вперед, поскакал к скальному гребню увала. Валик и Устя последовали за собакой. Черный хвост Майора дымком попыхивал в сочной зелени трав и кустов.

— А дед твой взял Тигра?

— Летом охотники не берут собак в тайгу. Беды они много творят. Выводков давят, молодняк загоняют...

— Глаз не будем спускать с Майора. Он должен быть у нас следопытом, а не хищником!

Устя прыснула в кулак.

Они вскарабкались на скальный гребень, огляделись. Туман расходился по-летнему быстро. Ангара трепетала синей жилой среди тайги, степушек, выгонов и полей возле деревни. Заваль наполнялась стуком кос, скрипом телег, урчаньем трактора... А здесь в спину веяло холодком тайги, из распадка неслось побулькивание Сохатиного ручья, и клубок гнуса вертелся перед глазами.

— Надо помазаться на дорогу...

Валик достал из нагрудного кармана куртки тюбик «Тайги» и выдавил белого червячка на ладонь Усти. Она с интересом посмотрела на мазь, понюхала, потом растерла ее.

— На лицо, — пояснил Валик и выдавил еще каплю. — Не бойся — не разъест.

Устя недоверчиво хмыкнула, передернула плечами, решительно спрыгнула с каменной плиты, заключила:

— Комаров бояться — в тайгу не ходить.

Валик с усмешкой проследил, как она шлепает в своей допотопной деревенской обуви, пахнущей дегтем. А что стоили штаны, широкие, словно у запорожца? И самодельная котомка! Сфотографировать бы эту путешественницу и потом показывать в классе: «Мой Дерсу Узала!..» Но Витька Брынза, дружок называется, отказался в последний день ехать в какую-то Заваль и фотоаппарат не дал.

— Да эта девчонка опять меня обставляет! — вдруг всполошился Валик. Поправив рюкзак, устремился вперед, обогнав Устю.

Они вошли в тайгу по невысокому водоразделу. Здесь деревья были реже, чем в распадках. Валик развил максимальную скорость, но Устя не отставала. Даже успевала присматривать, где будет самая рясная брусника. Майор равнодушно трусил впереди, вывалив горячий язык. Внезапно его уши стали торчком, загривок ощетинился, и он зарычал в сторону распадка.

Валик сорвал с плеча ружье.

— Не стреляй, — шепнула Устя, схватив его за руку. — Очумел. Люди!

Валик и сам увидел людей, которые устанавливали треногу.

— Твой дед! — вырвалось у него. — И этот... ученый.

— Начал свои наблюдения, — подтвердила Устя. — Он еще вчера у нас во дворе настроил свой прибор. Сейчас достанет из ящичка этот самый магнитометр.

И действительно, наблюдатель вытащил из деревянного ящика прибор с трубкой и установил его на треногу. Согнулся, припал к трубке глазом, потом записал что-то в блокнот и развернул карту.

— Карту вы пореже бы растягивали, Олег Захарович, — донесся резкий голос Гордея. — Чего в нее смотреть, коли дорогу и так знаю.

— Карта не только тропу показывает, — отозвался ученый. — Она иллюстрирует предварительную геофизическую обстановку... И вообще, не понимаю, чего вы так, Гордей Авдеич, восстаете против карты?

— Примета плохая, — объяснил Гордей. — Люди с картами пропадают.

— А я ученый, Гордей Авдеич. К приметам отношусь критически.

— У меня зять тоже такой был, — не уступал Гордей. — Ушел в тайгу и не вернулся, рассказывал же я вам.

— Я опытный геофизик и уже год в академическом центре работаю, мне ли каких-то аномалий страшиться.

— Вся теперь молодежь такая опытная да настырная. Предупреждаешь, советуешь, а они за свое да по-своему. Зять куда ни шло... Дочка после его гибели подхватилась и — в город. И письма лишнего не напишет. Тоже научница, закрути ее под корень.

Геофизик оторвался от своего прибора, спросил:

— А не потерялся ли ваш Сергей в том же Небожихинском месте?

— По нашей тайге вообще долго не проблукаешь, — пробурчал Гордей. — Сама себя она сберегает.

— Смотря от чего сберегать, — проговорил геофизик и поглядел на Гордея в упор. — От жизни — не сбережешь.

Валик ощутил легкие удары хвоста по ногам, потом услышал шелест травы — Майору надоело сидеть, и он двинулся к тропе.

— Назад! — цыкнула на собаку Устя и, отступив, тихо пошла по склону. Валик последовал за ней. Майор тоже понял, что объявляться им перед теми людьми совсем ни к чему, и потрусил за хозяином.

— Да, любопытный дядька этот геофизик, — сказал Валик, догоняя Устю. — Какая цель его наблюдений?

— Изучает аномалии...

Устя весь вечер крутилась возле гостя и кое-что выведала. Геофизик показал ей прибор в работе, установив его во дворе на треноге, Он подмигнул ей серым глазом, пояснил, что эта штуковина определяет аномалии, может показать и клад, предложил посмотреть в трубочку. Устя увидела на круглом белом экранчике вертикальные риски, точь-в-точь как на линейке. Но этих линеек было две: одна неподвижная, а другая колеблющаяся. И подвижная шкала, как назвал ее Олег Захарович, колебалась в сторону собачьей будки. Устя лукаво спросила: «В будке Тигра — клад?» Гость засмеялся и сказал: «По-видимому, всего-навсего цепь». Потом Устя чистила тайменя и слышала, как гость предлагал деду нанять кого-нибудь для рубки просек и рытья шурфов. Однако дед сказал, что сам справится со всей работой, потому что привык трудиться за троих. И тогда Олег Захарович попросил не нарушать этого уговора, потому что он должен торопиться: в его распоряжения осталось восемь дней. Дед ответил, что они выйдут завтра чуть свет...

— Вот теперь и проводим их на плоскотину, — завершила Устя свой рассказ. — Лишь бы дедушка не учуял.

— Да, странный маршрут с магнитометром, — пробормотал Валик. — Боюсь, про клад он тебе не соврал...

— Стал бы, думаешь, мой дедушка поддерживать пустое дело? — возмутилась Устя.

— Заплатил — и стал, — ответил Валик.

— Ты моего дедушку так низко не цени! Он мудрый, старинные книги читает. Травы разные, корни знает лечебные...

Они вышли на редколесную вершинку, остановились, зачарованные безбрежьем тайги, по которому ползли тени облаков, как по океану. Да, в такой пучине пропасть человеку ничего не стоит. Устя придвинулась к Валику, а он к ней. Они поняли, что оробели перед этой дикой необъятностью.

— Пойдем, — наконец тихо сказала Устя, — Тут не страшно. До этих мест ребятня за ягодой ходит. Мы же и на Кавергу поднимаемся.

— Мне чем дальше, тем лучше, — бодро отозвался Валик. — Может, там метеорит, и пробы укажут потом к нему дорогу.

Они снова устремились за Майором, который тенью скользил впереди. Устя по ходу высматривала ягодники. Урожай обещал быть хорошим, и белки с бурундуками частенько дразнили Майора. Он становился на задние лапы возле дерева, передними скреб кору и повизгивал в тайной надежде, что хозяин выстрелит. Но Валик проходил мимо пса быстрым шагом: не до забав теперь было — недалеко шел, может статься, кладоискатель с магнитометром. Не в его интересах научная разгадка аномалии, иначе один бы он не припожаловал в тайгу. Хочет с помощью прибора засечь ящики с металлической кладью и воспользоваться богатством по своему усмотрению. И надо, выходит, теперь ухо держать востро.