Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 25 из 65



Узнав об этом, Гай необычайно разгневался и самовольно отправился в Рим. Этот поступок вызвал в столице большое недовольство, причем даже народ считал, что квестор не имел права оставить должность ранее своего полководца. Гай был привлечен к суду цензоров. Защитительная речь Гая была яркой и убедительной.

– Вы судите меня за нарушение закона? Но почему я не был судим раньше? Ведь я участвовал не в десяти походах, как предписано законом, а в двенадцати! Ведь я был квестором целых три года, когда обязателен лишь годовой срок! Может быть, я извлек выгоду из столь долгой службы? Нет! Из всех участников этой войны только я один, уехав с полным кошельком, привез его обратно пустым, другие же, опорожнив взятые с собою амфоры с вином, привезли их сюда полными золота и серебра.

Попытка осудить Гая провалилась. Но еще несколько раз знать привлекала его к суду по разным ложным обвинениям, но каждый раз красноречие Гая и его безупречность помогали ему доказать свою невиновность. Попытки недругов не допустить Гая занять какой-либо важный государственный пост ни к чему не привели: Гай выставил свою кандидатуру в народные трибуны в 123 г. до н. э. Все богатые, как один человек, поднялись против Гая. Зато со всех концов страны в Рим стеклась такая масса народа, желавшего голосовать за младшего Гракха, что форум не смог вместить всех явившихся, и голоса избирателей доносились даже с крыш зданий, окружавших площадь. Хотя знать оказала немалое давление на народ и многих склонила не голосовать за Гая, он был избран народным трибуном.

Став трибуном, Гай сразу же выдвинулся на первое место благодаря своему уму и красноречию. Не раз выступая по разным поводам, он вспоминал трагическую гибель брата, пострадавшего за народные интересы, и напоминал о жестокости оптиматов, его убийц. Он говорил:

– Наши предки присудили к смертной казни некоего Гая Ветурия лишь за то, что он один из всех прохожих не уступил дорогу трибуну, переходившему через площадь. А Тиберий на глазах народа был зверски убит. Враги волочили его труп через город, отказали ему в погребении, бросили в реку, точно собаку. А скольких друзей Тиберия убили без суда! Разве так поступали предки? Раньше к дому преступника приходил посланец и вызывал его на суд звуками трубы. А судьи до той поры не начинали разбирательства дела, пока преступник не являлся к ним.

Под влиянием речей Гая в народе ожили воспоминания о героической жизни его брата и о том произволе, который чинила знать. Поэтому Народное Собрание приветствовало законопроекты, вносимые Гаем: люди видели в нем продолжателя дела Тиберия.

Прежде всего Гай провел закон о твердых ценах на хлеб: это принесло большие выгоды римской бедноте. Была возобновлена деятельность аграрной комиссии: вновь безземельным гражданам стали отводить участки. Чтобы успешней продолжать свои преобразования, Гай решил привлечь на свою сторону всадников. Именно в их интересах он провел свою судебную реформу. До этого все судебные дела велись сенаторами. Всадники почти не могли рассчитывать попасть в их число: ведь сенаторы не выбирались, а назначались. Обычно бывало так, что место умершего отца занимал его сын; словом, немного самых знатных римских семей из поколения в поколение стояли во главе государства. А всадники, разбогатевшие на торговле (сенаторы не имели права ею заниматься), нуждались в таком суде, который бы защищал их интересы. Навстречу их желаниям и пошел Гай, предложив включить в число судей триста всадников. Гай заботился не только о римлянах, но и о населении провинций (областей, завоеванных Римом), ограждая их от чрезмерных поборов. Заслугой Гая считали его постоянную заботу о дорогах. Именно по его указанию через Италию прокладывались прямые как стрела, мощенные обтесанным камнем дороги. Людей поражала энергия и распорядительность Гая. Постоянно его видели среди граждан, и с каждым, будь то ремесленник или посол, солдат или ученый, крестьянин или сенатор, он разговаривал приветливо.

Популярность Гая была настолько велика, что он без труда добился своего переизбрания народным трибуном на второй срок. В это время Гай Гракх был самым влиятельным человеком в Риме.

Но враги Гая нашли коварный способ ослабить влияние народного вождя, подорвать его авторитет. Исполнителем этого замысла стал один из трибунов, Ливии Друз. Он происходил из знатной и богатой семьи, был опытным политическим деятелем и блестящим оратором. Его-то и использовал сенат для борьбы с Гракхом. Друз, которого должность народного трибуна обязывала стоять на защите прав народа от неправильных действий сената, на деле стал послушным орудием знати. Он стал выступать с законопроектами, которые в действительности были неосуществимы, но внешне казались более заманчивыми, чем законопроекты Гая. Например, Гай предложил образовать две колонии, где желающие могли получить земельные наделы. Друз же, демонстрируя свое мнимое народолюбие, предложил образовать в Италии 12 колоний, хотя в действительности для них не нашлось бы земли. Тогда как Гай с трудом добился снижения арендной платы за землю для бедняков, Друз, по соглашению с сенатом, внес предложение совершенно освободить крестьян от арендной платы. Знать была готова на любые уступки, лишь бы Друз стал самым популярным человеком в Риме, а влияние Гая было бы ослаблено. При этом Друз всегда подчеркивал, что все эти законопроекты вносятся с одобрения сената, и таким образом обманывал граждан, убеждая, что сенат, всегда стоявший на защите интересов имущих, полон -любви к народу и заботы о нем. Коварству Друза не было границ: он не останавливался даже перед намеками, что Гай берется за непосредственное руководство всеми делами с корыстными целями.



Гай отплыл в Африку, где на месте разрушенного Карфагена основывалась колония Юнония. Скоро из Африки пришли дурные вести.

– Граждане!-рассказывал посланец.- Несчастье грозит нашей новой колонии. Видно, не прав был Гракх, когда предложил распахать землю на месте, преданном проклятию: ведь там стоял Карфаген – город, причинивший Риму столько вреда. Боги прогневались на нас. Когда мы хотели водрузить римское знамя на месте будущей колонии, поднялся сильный ветер. Знамя было разорвано в клочья, а внутренности животных, принесенных в жертву, были сброшены с алтарей и раскиданы по этой нечистой земле.

Потрясенные слушатели качали головами, а рассказчик продолжал:

– Долго трудились мы, ставя каменные столбы по границе колонии. А когда настало утро следующего дня, ни одного столба не осталось на месте! – Куда же делись эти камни? – Ночью набежала стая волков. Мы видели, как в темноте блестели их глаза. Потом волки исчезли. Вероятно, это они, посланные богами, совершили чудо.

Несмотря на суеверные страхи римлян, Гай продолжал работы по основанию колонии со свойственной ему энергией и деловитостью.

Тем временем в Риме дела сторонников Гракха ухудшились. Один из ближайших друзей Гая, сенатор Шульвий Флакк, отличавшийся резкостью и вспыльчивостью, публично оскорбил Сципиона Африканского. Вечером того же дня Сципион внезапно умер. Близкие покойного утверждали, что на его теле сохранились следы побоев. Был пущен слух, что в этой смерти виновен Фульвий. Кроме того, аристократ Луций Опимий, злейший враг Гая и яростный противник его реформ, выдвинул свою кандидатуру в консулы. Все это заставило Гая покинуть Африку и вернуться в столицу: он должен был заступиться за Фульвия и попытаться помешать избранию Опимия.

Вернувшись в Рим, Гай переселился с Палатинского холма, аристократического района города, в квартал, расположенный ниже форума и заселенный беднотой. Он хотел быть ближе к народу, большинство которого его по-прежнему любило и уважало. Гай намеревался выступить с новым законопроектом о предоставлении гражданских прав италикам. Услышав об этом, жители различных областей Италии стали сходиться в Рим, желая поддержать своего защитника. Гражданские права, которых добивался для них Гай, означали, что они смогут получать от госун дарства земельные наделы так же, как и римская беднота.