Страница 5 из 10
Перечисляя фамилии старших командиров 2-й Ударной армии, В. Рыжов походя замечает: “Начальник штаба армии Виноградов погиб. Начальник Особого отдела Шишков застрелился. Комиссар армии Зуев погиб в схватке с немецким патрулём, пытаясь выйти из окружения. Генерал-лейтенант Власов сдался в плен”. Всё-таки неплохо бы автору статьи читать специальную литературу, прежде чем браться за перо. Начальника Особого отдела штаба 2-й Ударной майора госбезопасности звали не Шишков, а А.Г. Шашков. Комиссар И.В. Зуев действительно застрелился во время схватки с патрулём противника, но патруль этот навели на скрывавшегося комиссара местные вольнонаёмные рабочие, работавшие на отметке 105 км железнодорожного участка Бабино-Торфяное. (Что-то комиссары и политработники при выходе из окружения в 1941-1942 гг. часто попадали в подобные ситуации, интересно почему?) Наконец, вопреки заявлению В. Рыжова, генерал Власов в плен к противнику не сдавался. Немцам его выдали местные крестьяне-староверы (ох, уж эти странные местные жители!).
Обстоятельства пленения Власова выглядит в реальности так. К 22 июня 1942 г. подразделения 2-й Ударной армии оказались окончательно рассечены на отдельные очаги сопротивления. Штаб армии 22-23 июня находился близ р. Глушица в районе Дровяного Поля (по карте южнее ж/д ст. Чудово), подвергаясь периодическим атакам пехоты противника. В связи с создавшейся обстановкой командующий, штаб и военный совет армии приняли решение выходить мелкими группами в расположение советских войск 59-й армии. А.А. Власов приказал отделам штаба пробиваться к своим в составе заранее предписанных частей прорыва, сформированных из бойцов 46-й и 382-й стрелковых дивизий. В штабной колонне вместе с командармом оказались 100-120 бойцов и командиров. Среди них были начальники: штаба армии - полковник П.С. Виноградов, Особого отдела НКВД - майор госбезопасности А.Г. Шашков, связи армии - генерал-майор А.В. Афанасьев, разведотдела - полковник А.С. Рогов и др.
Около 23.00 24 июня колонна под прикрытием автоматчиков особого отдела НКВД и бойцов роты охраны двинулась к месторасположению штаба 46-й стрелковой дивизии, но близ р. Полисть попала под артиллерийско-миномётный обстрел противника и рассыпалась. Рогов к своим вышел чудом, а рота особистов была накрыта миномётным огнём в болотах между р. Глушица и р. Полисть. Смертельно раненый разрывом мины Шашков застрелился около 2 часов ночи 25 июня. Группа, в которой остался А.А. Власов (40-45 человек), пересидела обстрел в большой воронке, где командарм получил лёгкое ранение в ногу. 25 июня в 9.30. немцы окончательно перерезали “коридор” в районе Мясного Бора и плотно блокировали истерзанные подразделения армии, окружённые в районе Дровяного Поля. Группа Власова близ бывшего КП 382-й дивизии соединилась с бойцами 46-й дивизии во главе с её командиром полковником Ф.Е. Чёрным, но затем они расстались, решив действовать самостоятельно. В ночь на 28 июня из района Мясного Бора вышли последние шесть бойцов и 29 июня немецкий генерал-полковник Ф. Гальдер сделал в своём дневнике запись о ликвидации окружённой группировки советских войск на Волхове.
25-26 июня вместе с Власовым искали спасения около 50 человек. Есть сведения, что днём 25 июня командарм, потрясённый бессмысленной гибелью армии, впал в шок и находился в таком состоянии несколько суток. Однако “сенсационные” утверждения Коняева о том, что Власов вместе с поваром М.И. Вороновой в период с 27 июня по 12 июля якобы прятался на безвестном КП с запасом продуктов - не более чем художественный вымысел. 26 июня отряд Власова, которым командовал полковник Виноградов, переправился через р. Кересть близ Ольховских хуторов и взял направление на село Вдицко. Примерно с 27-28 июня отряд Власова и Виноградова бродил в районе деревни Шелковка. Днём отсиживались в старых блиндажах и примитивных укрытиях, ночью высылали разведчиков на поиски продовольствия. В скоротечных стычках силы отряда непрерывно таяли. О скитаниях Власова на протяжении первой декады июля и обстоятельствах его пленения 12 июля 1942 г. подробные представления дают показания М.И. Вороновой, допрошенной 21 сентября 1945 г. в Барановичском УНКГБ, а также отчёт переводчика XXXVIII армейского корпуса 18-й армии Вермахта зондерфюрера К. Пельхау. Оба источника совпадают между собой в основных деталях. К концу первой декады июля общим решением командиров отряда было решено пересечь железнодорожную линию Батецкая - Ленинград и выдвинуться по направлению к деревне Поддубье. Вероятно, именно при пересечении железнодорожного полотна полковник Виноградов получил ранение. Начальника штаба от потери крови постоянно знобило, и Власов отдал ему собственную шинель с генеральскими знаками различия.
В ночь на 9 или 10 июля сильно поредевший отряд, насчитывавший не более 25-30 человек, остановился в 2 км от Поддубья. Виноградов предложил дальше пробираться мелкими группами, и отряд распался. Судьба Власова, конечно, могла сложиться иначе. Например, генерал Афанасьев уже 13 июля у деревни Остров встретил партизан под командованием И.И. Дмитриева и вскоре эвакуировался самолётом в тыл. Что касается группы Власова, в ней остались еле живой Виноградов, шофер Погибко, солдат Котов и повариха Воронова. Котов и Погибко, вероятно, повели Виноградова в деревню Ям-Тесово, надеясь оказать ему помощь, но от потери крови начальник штаба скончался. Судьба Котова и Погибко осталась неизвестной, а труп Виноградова в шинели Власова был обнаружен 11 июля патрулём противника из состава XXXVIII корпуса во главе с капитаном М. фон Швердтнером. Первоначально немцы приняли умершего за командующего армией. Но в тот же день вечером Власов и Воронова пришли в соседнюю деревню Туховежи в поисках съестного. Дом, в который они обратились, оказался домом местного старосты. Пока Власов и Воронова ели, староста вызвал местную вспомогательную полицию (“самоохрану”), которая окружила дом и арестовала скитальцев, при этом Власов настойчиво выдавал себя за учителя-беженца.
Арестованных посадили под замок в сарай, а на следующий день патруль фон Швердтнера прибыл в Туховежи и опознал Власова (по портрету в газете), кстати, подметив его некоторое сходство с умершим Виноградовым. Староста за выдачу Власова получил от немецкого командования 18-й армии корову, 10 пачек махорки, две бутылки тминной водки и почётную грамоту. Конечно, Власов мог при аресте застрелиться - советского человека партия учила безразлично относиться и к собственной, и к чужой жизни. Но к июлю 1942 г. в немецком плену оказались более 70 генералов Красной армии. Подавляющее большинство из них могли застрелиться при пленении, но по странному стечению обстоятельств не застрелились, включая генералов, чья судьба традиционно противопоставляется судьбе Власова: Д.М. Карбышева, М.Ф. Лукина, П.Г. Понеделина и др. Им почему-то никто не ставит в вину отсутствие попытки самоубийства. Те же, кто до сих пор укоряют Власова несостоявшимся самоубийством, пусть попробуют поставить себя на его место.
В. Рыжов полагает, что в плену Власов поддался искушению, променяв концлагерь на “комфортный особняк в Берлине”, но подобное суждение лукаво. Власов сидел не в концлагере, а в лагере военнопленных - между этими понятиями существовала принципиальная разница. С пленными полковниками и генералами Красной армии обращались несравнимо лучше, чем с рядовыми бойцами и младшими командирами, тем более что страшная для военнопленных по уровню смертности зима 1941-1942 гг. осталась в прошлом. Из 83 пленных генералов, комбригов и командиров, чьи звания к таковым можно приравнять, от голода, лишений, последствий полученных ранений и болезней в немецком плену умерли всего 9 человек - меньше 8%! Власов был физически крепок, здоров, комфортом не избалован. Он имел все шансы сохранить в плену жизнь и, возвратившись после войны на родину, занять тёплую номенклатурную должность начальника кафедры в каком-нибудь вузе. Так произошло с генералами И.И. Алексеевым, И.М. Антюфеевым, И.П. Бикжановым, М.Д. Борисовым, К.Л. Добросердовым, А.С. Зотовым, И.А. Корниловым, И.И. Мельниковым, М.Г. Снеговым и другими, ничем не скомпрометировавшими себя перед режимом. Так могло произойти и с командующим 2-й Ударной армией.