Страница 3 из 38
Год назад они обручились, но со свадьбой не спешили ни тот, ни другая. В глубине души Вероника понимала, что отцу, как он это ни скрывал, будет тяжело с ней расстаться, а он был в ее жизни главным человеком, и она боялась сделать ему больно. Видимо, это же понимал и Роберт, и трудно сказать, что более удерживало его от решительного объяснения с невестой — уважение к ее чувствам или же опасение потерять столь явное расположение адмирала?
Разговор о возможной погоне за пиратами молодые люди вели, сидя на широкой террасе адмиральского дома. С нее были видны узкие улицы и часть крепостной стены, обносившей город и в этот день особенно усердно охраняемой, хотя теперь уже городу наверняка ничего не грозило. Ниже открывался порт. Матросы и чернокожие рабы усердно доламывали изувеченные пушечными ядрами постройки, убирали полусгоревшие доски, сметали с набережной и причалов черные комья обгорелого хлопка.
Терраса адмиральского дома, устроенная на уровне третьего этажа, представляла собой своеобразный садик: в плетеных корзинах, стоявших по краям парапета и свисавших со стены, клубилась зелень цветущих растений, лианы оплетали стену, тоже покрытые цветами, так что медовый аромат густо наполнял воздух. Тут и там золотыми искорками мелькали пчелы, которым не было ни малейшего дела до паники, на рассвете охватившей город. Посреди террасы, в маленьком бассейне плескались золотые рыбки — их подарил Веронике один из приятелей отца, обожавший подобные изысканные проявления роскоши. И это была, пожалуй, единственная роскошь в жизни адмирала и его дочери — ни он, ни она не любили пышных нарядов, дорогих украшений, не выписывали из Англии драгоценной мебели. Париков они тоже не признавали, тем более что обоих природа наделила великолепными черными волосами.
— Знаешь, девочка моя, — проговорил Роберт, присаживаясь на край бассейна, куда перед тем пристроилась и Вероника. — Мне кажется, сегодняшний поход, если только он состоится, многое для нас решит.
— Что решит? — немного рассеянно спросила девушка.
— Если мы сумеем догнать и наказать этого страшного пирата, я, наконец, осмелюсь просить адмирала, чтобы наша свадьба состоялась как можно скорее. Ведь ты хочешь этого, да?
— Хочу.
— И я тоже. Послушай, а давай выпишем тебе свадебное платье из Лондона?
— У-у-у! — весело воскликнула Вероника. — Тогда «как можно скорее» свадьба не состоится. Представляешь, сколько времени его будут сюда везти? А привезут, и оно возьмет да не подойдет мне… Нет, Роберт, шить платья умеют и в Новом Свете, и журналы с модами сюда привозят из Англии очень регулярно, так что выйдет не хуже. Голову я украшу живыми цветами — это понравится папе и тебе, надеюсь, тоже.
— Мне понравится все, что бы ты ни надела, и все, чем бы ты себя ни украсила!
Он наклонился и осторожно коснулся губами плеча девушки, слегка прикрытого тонкой сиреневой кисеей шейного платка. Вероника улыбнулась, не отстраняясь, но и не отвечая на ласку. Возможно, она боялась не справиться со своими чувствами, а может быть, не хотела искушать жениха, который и так уже очень долго соблюдал самое деликатное целомудрие?
— Дети, к вам можно? Я не нарушу вашей идиллии? — донесся с ведущей из сада лестницы голос адмирала.
— Папа, мы никогда не делаем ничего такого, при чем тебе было бы неловко присутствовать! — отозвалась Вероника.
Сэр Роджер взбежал наверх и, когда девушка вскочила ему навстречу, подхватил ее, закружил, прижав к себе, и без всякого опасения усадил уже не на край бассейна, а на парапет террасы, да так, что она свесила ноги над изрядной высотой и с удовольствием принялась ими болтать.
Роберт созерцал эту сцену не без зависти — сам он не дерзнул бы так вот заключить Веронику в объятия. Молодой офицер, как полагается, встал навытяжку перед своим командиром, но тот жестом велел ему не соблюдать субординацию.
— Ты мне нужен, Роберт, — сказал он, тоже усаживаясь на парапет и так же перекидывая ноги в пустоту. — Составь нам компанию, сядь рядом. Здесь нас точно никто не подслушает.
— А вы думаете, что…
— Не думаю — уверен! Сам-то подумай: откуда у пирата Черной Бороды оказалось столько информации? Далеко не все в гарнизоне и в порту знали, кто приплыл на тех кораблях. Ладно, речь ведь сейчас не об этом, а о том, как положить конец бесчинствам этого негодяя.
— Я не сомневался, что вы придумаете план его уничтожения! — радостно воскликнул Мейнард.
Но адмирал в ответ покачал головой:
— Нет, Роберт, нет. Я не собираюсь его уничтожать.
— Как это? — не понял молодой человек.
Сэр Роджер перевел взгляд на Веронику, тоже внимательно его слушавшую, потом вновь повернулся к своему офицеру:
— Сколько раз уже бывало так, что известных пиратов убивали в сражениях. И нередко после этого возникали легенды, будто эти знаменитые негодяи на самом деле живы, а убит был кто-то другой. Разве не так? Ну, вот. Конечно, можно было бы привезти сюда отрубленную башку с лохматой бородищей и заплетенными в косички космами с бантиками. Эту образину многие узнают и убедятся. Но болтать небылицы какое-то время все равно будут. Впрочем, на это можно было бы и плюнуть — в конце концов, так и так на смену одной кровавой знаменитости рано или поздно является другая. Но, видишь ли, мальчик мой, у меня есть и еще одна цель: хотя бы отчасти разрушить страх, который почти во всех людях вызывают пираты.
— Разве это возможно? — удивился Мейнард.
— Думаю, что да. Если захватить Роберта Тича по прозвищу Черная Борода живым, привезти сюда, доставить к губернатору и судить, это для многих бы развеяло мрачные чары его гнусного образа.
— Лучше ничего и не придумаешь! — не удержавшись, воскликнула Вероника.
— Согласен! — поддержал свою невесту Мейнард. — Но, вероятно, настолько знаменитого флибустьера повезли бы судить в Англию, как в свое время Моргана.[2]
— Ну, Моргана повезли в Англию больше ради того, чтобы наш тогдашний король, Якоб, мог доказать королю Испании, что он соблюдает условия мирного договора и сурово карает за пиратство. И покарал действительно сурово, назначил на вице-губернаторство, а это дело не менее хлопотное, чем морской грабеж, тем паче на Ямайке. Нет, надеюсь, суд над Тичем состоится здесь, в Южной Каролине, именно в наших местах он натворил особенно много подлостей. И повесить его надлежит перед всем городом. Вместе с главными приспешниками. Ну, а перед этим я сам допрошу мерзавцев и, уж поверьте мне, узнаю, от кого этой сальной Бородище стало известно про золотой запас нашего банка и про знатных пассажиров. Да и угадать, кто на каком корабле, мистер Тич сам по себе тоже не мог — не ясновидящий же он!
— Сколько в банке золота, он мог просто догадаться, — возразил Роберт. — Золотые запасы более или менее крупных городов примерно одинаковые. Может, надеялся, что, если не хватит, губернатор добавит и из своего кармана. Получать в подарок отрезанные головы местной знати едва ли приятно, особенно если подумать, как на это потом отреагируют в Лондоне.
— Возможно, — кивнул Дредд. — Но сомнительно. Сумма явно была названа такая, чтобы у местных властей не осталось возможности торговаться. А кораблей в порту стоит… можно посчитать, отсюда почти все видно, но я и так, навскидку скажу: около двадцати. И выбрать из них именно те, что нужно?.. Вот в такие совпадения я уже не поверю. Ладно, со всеми этими секретами нам скоро предстоит разобраться.
Роберт подумал и согласился с командиром:
— Да, таких совпадений не бывает, сэр. Было бы очень неплохо понять, кто и для чего помог пиратам, тем более что это мог быть только кто-то из жителей города. Получается, какой-то осел призвал этих уродов себе же на голову… Однако куда больше меня волнует другой вопрос: вот уже два часа, как «Отмщение королевы Анны» и второй пиратский корабль вышли из бухты и удалились. Как же нам теперь узнать, куда они направились, а главное, как их догнать?
2
Знаменитый Генри Морган имел королевский патент, разрешавший ему грабить испанские суда. Тем самым он помогал Англии в борьбе с ее самым непримиримым врагом — Испанией. На то, что иной раз его жертвами становились и корабли других стран, и даже изредка английские суда, правительство закрывало глаза. Однако после подписания в 70-е годы XVII века очередного, одного из самых продолжительных мирных договоров между Англией и Испанией отношение к пиратскому промыслу изменилось. После знаменитого похода Моргана на Панаму, завершившегося ее разграблением и уничтожением, королю Англии, получившему гневную ноту от испанского правительства, пришлось арестовать и отправить в Лондон для суда губернатора Ямайки, покровительствовавшего Моргану, и самого легендарного пирата. Но суд был чисто формальным, вскоре Морган вышел на свободу, обязавшись не покидать Лондона. А закончилась эта «подписка о невыезде» оправдательным приговором суда с формулировкой «Виновность не доказана». Вскоре после этого пират был назначен на должность вице-губернатора Ямайки.