Страница 3 из 9
— На этот раз за мной остается должок. Но учти: это только мой пендинг, не вздумай раздавать цессии направо-налево!
И направо нельзя?! Но я проглатываю прикол по поводу правого запрета, ибо нет времени тут нагнетать состязание в остроумии.
— Пора! Твой должок я взыщу — еще как! Целиком. С процентами.
— Спасибо, босс, за верность!
— Взаимно! — и я за верность.
— Спасибо, и вы отлично за словом в карман не лезете, — он не смущается ответного укола.
С широкой улыбкой я подаю узкую руку, он слегка теряется, но уже через мгновенье чувствую по-мужски решительное бережное пожатие.
— Скоро вы получите ответ! До свидания!
— До… скорого! Надеюсь…
— До свидания, пациент! — я завершаю наш полуденный этюд.
— До скорого, надеюсь… — ты неисчерпаем.
— Постой! Учел? Я сегодня задержусь. Заберешь мальков из садика? Не забудешь? Как кольцо…
— Да сделаю я все, собеседуй их тут хоть до полуночи! — ты куражишься. — А как с тем смазливым простачком? Ну, с этим, трудоманом. Чью половую жизнь прервал брак. Берешь?
— Весьма даже не простак, — я кокетничаю. — Но пусть подождет. Еще ж целую толпу тязать.
— Хорошо, мне на работу, шóфер уже примчал, — ты подбираешь свои аппараты. — Мне ведь обед в кабинет не приносют-с. Как некоторым…
Я отпираю заднюю дверь, чтобы выпустить тебя, но — за компьютером раздается виброзвон, и я спешу к столу:
— Нет, нет, пусть немного подождет: в половине, так в половине!
Кладу трубку. Ты все еще стоишь в дверях и лукаво лыбишься:
— Послушай!
— Да?
— А у этого твоего трудоеда не было в «си ви» домашнего адреса и телефона?
— ?
— Я бы мог пригласить молодую мамочку на обед — пока папа женат…
Мой метко запущенный ежедневник громко шлепается о проворно захлопнутую тобой дверь.
Маленькая ночная серенада
Чуть ли не приятно такое спокойное нытье. Когда можно балдеть в безделье. Лодыжка набухла и болит в такт пульса. Завтра не смогу встать с кровати. А куда мне вставать? Все сделано. Так круто просто валяться в своей постельке и слушать музычку.
Абаканцы зафигачили нам уже на первой минуте. С угла. Провал! А Ленка как хлопала! Мелкая ухмыляющаяся ящерка!
Ну да, это ж мне одному адресовано. Другой ведь и не заметит, что девчонка аплодирует, как в джазе.
Весь оставшийся тайм нам ничего не удавалось. Мы уже просто бесились. Они давили. Я дважды неплохо выходил, но один раз Палыч промазал, в другой — я сам поздно лупанул, уже из-за кулис.
Зато пендель был мой. Как по маслу! В девятку.
Глянул на Ленку. Сидит такая, морда кирпичом. Ха-ха! Получила?
Так вот, первый тайм ничьей закончили. А второй…
Маленькая ночная серенада…
Не в такую ли ночь, как эта, маленький Моцарт ее писал?
Без разницы. Скорее — белым днем и в приподнятом расположении духа. Иначе ведь не звучало бы столь по-ночному.
Нога ноет и пульсирует. По телу растекается сладкая усталость. Блаженное ничегонеделание… Сегодня я честно заработал предаваться полному безделью.
Что эта баба там каркает?! Похоже, в притоне, дом четырнадцать, семейные неурядицы. На высоких тонах. Мимоходом по улице часто случается слышать, как спутники жизни враг врага крепкими словцами кроют. До меня, правда, обычно не доходит.
Ой-ой! Человек ли это ваще? Словно поросю хвост дверью прижали. Хоть окно закрывай.
А на улице так смачно пахнет…
Да… Вторая половина досталась мне. Юрка с Китом — совершенно мимо кассы. Всю ночь кутили. Кит взмыленный весь.
В прошлый раз аж взбесился на Ленку: ой, какой торс у того кента, ой, как дает!
«Ну так беги к нему!» говорю.
«Не поймать же», она лисит, «как тебя. Он определенно бегает быстрее.»
Сегодня уделал Кита по всем статьям. На седьмой минуте. Один через все поле. Вообще-то дурил. Надо было, типа, Палычу пасануть, а мне — до фени! И — банка! Прямо в лоб. В девятку. Я б даже сказал — в десятку.
Глянул. Ленка руками разводит. Пытается не улыбаться, но не выходит. Понравилось, однако!
Громче, Вольфганг, громче! Этот бардак уже невыносим!
Эй, это же не в бомжатнике… Небось, куда ближе! На улице.
О, вот это уже нехорошо. О боже, как орет! Баба…
Цыц, Амадей! Ау! Нога в жопу, как болит… Аж тошнит. Мог бы ходить, дотащился бы до улицы позырить. Ей-богу, кого-то натягивают.
Нет… Заткнулась… Молчок. Где это могло быть? Кажется, совсем рядом, метров сто…
Опять тишина… Да и хрен с ними! Собаки лают… Ну да, там же Андрюха живет. Если что, напустит своего черного волкодава.
А потом полило. Те, у кого с глазами не алё, уже не рубали, кто свой, кто чужой. Майки у всех в грязи… Видимо, абаканец меня с кем-то спутал — я уже не раз поваляться успел.
Вдруг оказываюсь метрах в двадцати от ворот, передо мной ни души, с обеих сторон защитники маячат, но куда ж им… Мог спокойно дохуярить до штрафного пятачка. Так нет же!
Замашки у меня обычно вылезают, когда остается пара минут и уже никак не просрать. На этот раз я взбесился преждевременно. Похоже, нельзя телку брать на матчи.
Вратарь гостей прыгает, как макака, где-то на середине штрафной площадки… А я — как залепил…
Бац — девятка! Верьте иль нет, тридевять в одном матче. Неплохой счет даже для баскета.
И тут вот я блеснул тупостью. Стал бегать, махать руками, орать… Сделал в воздухе тройной прыжок. Попытался сделать… Приземлился косовато… Вечно эта лодыжка! Вот не поверите: я не умею кататься на коньках, в натуре не умею. Ну не то, чтоб совсем, но… Хоккей — игра для буйволов. Я люблю изящно — без бронежилета. Некстати все это, короче — больно слабы щиколотки. Сколько я их не растягивал… И вот опять! Короче, дурак.
Конец уже досматривал рядом с Ленкой — на трибунах. A они же, распиздяи…
Да что за черт, как орёт! И похоже — прямо под окном.
А ну-ка помолчи, Амадей! Послушаем настоящую ночную серенаду.
Кричит. Женщина. Вопит, как недавно приконченная.
Захапываю одеяло и вываливаюсь из кровати. К окну. Не иначе: дурдом здесь же, внизу.
Постепенно разбираюсь. Трое. Бабец и двое мужиков. Один самец норовит во что бы ни стало навредить бабе. Ногой. Другой, такой хиловатый, вяло заслоняет ее и все время ноет: «Саня, да брось! Сань, оставь ее!» Но «санина» нога опять и опять огибает препятствие и долбает цель. И тогда пошло-поехало: «Не бе-е-е-е-ей!!!» И так много-много раз. Неимоверные децибелы.
Отрываюсь от окна. Что делать?
Стою и пялюсь. Как в заду негра. Со второго этажа всего-то и видно, что огонек «саниного» косяка и темные тени, обрисовывающие расположение сил.
Умолкли… Начинаются переговоры. Так я и подумал! Одна шайка. Семейное дело. Самка споткнулась о чужую постель. Иль тому хуже: непрошеный кобель в отсутствие хозяина завалился на «санино» ложе. А божок-то все видит…
«Не бе-е-е-е-ей!!!» — мои расчеты прерывает просто неописуемый вопль. Божок вновь принялся за работу. Ногой… Тень, по голосу отдающая женщиной, летит о забор, другая следует за ней со словами «нинад’, Сань’», третья же своим приближением к первой опять вызывает вопли.
Это продолжается уже минут десять! Даже в моем только кругослухе…
Почему здесь еще нет ментов?!
Подобные семейки меня не колышут. Пусть лупит свою бабу у себя на кухне, коль обоим в радость, но… Вот уже давно перевалило за час, и я не верю, чтобы хоть кто-нибудь на этой улице спал!
«Не бе-е-е-е-ей!!!»
Завалил на землю. Дряхлый заступник пытается поднять сударыню на ноги, но борцу за справедливость удается навесить еще пару пендалей. Слабовато, правда… Да ты бы, долботрах, по мячу попасть не смог бы! Не моя лодыжка, я б тебе показал, что это значит — попасть…