Страница 79 из 80
Боевик-революционер-оппозиционер…
Революционной деятельностью Феликс действительно начал заниматься с юности. В 1896 году, после исключения из гимназии, Дзержинский становится членом Социал-демократической партии Литвы (ЛСДП). Но занимался он в это время не агитацией на заводах и фабриках, а созданием групп боевиков, которые подстрекали рабочих к вооруженным выступлениям, организовывали теракты, расправлялись со штрейбрехерами. В марте 1897 года боевики Дзержинского искалечили железными прутьями группу рабочих, не желавших бастовать. А в 1904 году в городе Новоалександрия Феликс попытался поднять вооруженное восстание и взорвать офицерское собрание местной воинской части. В последний момент его напарник испугался, и дело закончилось ничем.
Впрочем, утверждать, что Дзержинский выступал лишь в роли боевика, было бы неправильно. Но и заявления его официальных биографов о том, что он всю жизнь «был верным и несгибаемым ленинцем», далеки от действительности. Ведь почти во всех партийных разногласиях Дзержинский занимал позицию, противоположную ленинской. Так, в 1910–1911 годах в Социал-демократической партии Польши и Литвы (СДКПиЛ) произошел раскол, в результате которого образовались две группы: «жондовцы» (правленцы) и «розламовцы» (раскольники). «Жондовцы» являлись по сути дела польскими меньшевиками, а их лидерами были Люксембург, Тышка и Дзержинский. «Розламовцы» и их лидеры (Ганецкий, Радек, Уншлихт) стояли на большевистских позициях. Кстати, именно это обстоятельство было причиной того, что после 1917 года авторитет Уншлихта в польском землячестве в советской России (особенно среди поляков-чекистов) был выше, чем у Дзержинского. И именно поэтому он, будучи председателем ВЧК, опирался не на поляков, а на латышей и литовцев.
Дзержинский занимал отличную от Ленина позицию и по вопросу о Брестском мире. И только 23 февраля 1918 года, когда Троцкий после немецкого ультиматума отказался голосовать против Ленина, он изменил свою точку зрения.
По «доверенности» Ильича
Правда, оппозиционные проступки Дзержинского не лишили его доверия Ленина. И в конце 1918 года в тяжелое для Советской республики время Ильич доверяет ему задание особой важности — обеспечить финансовой поддержкой революционные выступления в Европе, а также положить в западных банках на именные счета большевистских лидеров крупные суммы денег на случай, если революция в России потерпит поражение. Центром проведения этой тайной операции стала Швейцария, где в сентябре 1918 года открылась советская дипломатическая миссия.
Вместе с Дзержинским в Швейцарию отправился член коллегии ВЧК и секретарь ВЦИК Аванесов. Об их миссии практически никто не знал. Выехали они, по всей видимости, нелегально, так как никаких виз НКИД на них не оформлял. В октябре Дзержинский прибывает в Швейцарию, забирает жену, работавшую в советской миссии секретаршей, и вместе с ней и сыном отправляется на курорт в Лугано. Вероятно, именно это обстоятельство дало возможность советским историкам утверждать, что в Швейцарию он отправился для поправки пошатнувшегося здоровья.
В Лугано Дзержинский, разумеется, не лечился. Результаты его поездки в Европе почувствовали очень скоро — 9 ноября 1918 года отрекается от престола Вильгельм II, а 11 ноября революция в Австро-Венгрии свергает монархию Габсбургов. Выполнил Феликс и вторую часть задания Ленина, и вскоре в банках Европы и Америки стали появляться счета Троцкого (1 млн долларов и 90 млн швейцарских франков), Ленина (75 млн швейцарских франков), Зиновьева (80 млн швейцарских франков), Ганецкого (60 млн швейцарских франков и 10 млн долларов), Дзержинского (80 млн швейцарских франков).
Просто крестик
Когда говорят о назначении Дзержинского председателем ВЧК, то уходят от вопроса, почему столь важный государственный пост был доверен человеку, не занимавшему в РКП(б) какого-либо значительного положения. Но вот слова известного советского дипломата Леонида Красина: «Дзержинский, в сущности, хитрая бестия, запугивающая Ленина контрреволюцией и тем, что она сметет нас всех и его в первую очередь. А Ленин, в этом я окончательно убедился, самый настоящий трус, дрожащий за свою шкуру. И Дзержинский играет на этой струнке».
О Дзержинском как о руководителе ВЧК и творце красного террора написано очень много. Его подпись стоит под огромным числом смертных приговоров. На одном из заседаний Совнаркома в 1918 году Ленин послал Дзержинскому записку: «Сколько у нас в тюрьмах злостных контрреволюционеров?» Тот написал в ответ: «Около 1500». Ленин хмыкнул и, поставив около цифры крест, вернул записку Дзержинскому, который сразу же покинул заседание. А утром стало известно, что 1500 «злостных контрреволюционеров» расстреляли. Позднее секретарь Ленина Фотиева заявила: «Произошло недоразумение. Владимир Ильич вовсе не хотел расстрела. Дзержинский его не понял. Наш вождь обычно ставит на записке крестик в знак того, что прочитал ее и принял к сведению».
Впрочем, такая ошибка простительна человеку, лично принимавшему участие в расстрелах, чему есть документальные подтверждения. Исследователь Хлысталов приводит протокол заседания ВЧК от 26 февраля 1918 года: «Слушали: о поступке т. Дзержинского. Постановили: ответственность за поступок несет сам и он один, Дзержинский. Впредь же все решения вопросов о расстрелах решаются в ВЧК, причем решения считаются положительными при половинном составе комиссии, а не персонально, как это имело место при поступке Дзержинского».
Бойся конкурентов
Став во главе карательной машины, неизвестный широкому кругу большевиков, но отличавшийся крайним властолюбием Дзержинский боялся потерять пост председателя ВЧК. Об этом свидетельствуют его взаимоотношения с первыми заместителями, которые руководили аппаратом и отвечали за повседневную деятельность чекистов. Дзержинский авторитетных заместителей при себе не терпел и избавлялся от них при первой же возможности.
С 1918 по 1920 год должность первого заместителя занимал Петерс, о котором все знавшие его отзывались как о кровавом чудовище. Именно ему принадлежат знаменитые фразы: «Каждому революционеру ясно, что революция в шелковых перчатках не делается» и «Всякая попытка контрреволюции поднять голову встретит такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором». После эсеровского мятежа в Москве, когда Дзержинского отстранили от работы в ВЧК, исполняющим обязанности председателя с 7 июля по 22 августа 1918 года был именно Петерс. Но именно этого Дзержинский ему простить не смог. В результате в начале 1920 года Петерс был назначен членом Туркестанского бюро ЦК РКП(б) и полномочным представителем ВЧК в Туркестане.
Сменивший Петерса Ксенофонтов (Крайков) также показался Дзержинскому опасным соперником. Дело в том, что он дважды (в апреле — октябре 1920 года и феврале — марте 1921 года) исполнял обязанности председателя ВЧК. Первый раз — когда Дзержинский был командирован на Украину для борьбы с бандитизмом и контрреволюцией, а потом занимался вопросами польской революции в созданном в июле 1920 года на Западном фронте Временном революционном комитете Польши. Второй — когда Дзержинского вновь направили на Украину для восстановления угольной и металлургической промышленности Донбасса. Поэтому Ксенофонтов был смещен, а его место занял Уншлихт. Впрочем, это назначение тоже принесло Дзержинскому мало радости. Как уже говорилось, Уншлихт пользовался в польском землячестве в советской России гораздо большим авторитетом, чем Дзержинский. Да и не только в польском землячестве.
Уншлихт был первым заместителем главы ВЧК с апреля 1921-го по сентябрь 1923 года, и все это время Дзержинский видел в нем опасного конкурента, который фактически взял все дела ВЧК (с февраля 1922 года — ГПУ) в свои руки — его подпись стоит под всеми важными документами. И вздохнул свободно Дзержинский только после того, как Уншлихта назначили членом Реввоенсовета, где он курировал разведки РККА, ИНО ГПУ и Коминтерна.