Страница 75 из 80
Это обидело Винценгероде и он доложил государю, что полковник Давыдов самовольничает на войне и игнорирует начальство. Как потом стало известно, он намеревался брать Дрезден сам. К тому же он умел мстить. Денису Давыдову было приказано сдать полк и явиться в «главную квартиру» в качестве «офицера за штатом». Старый мудрый Кутузов все видел и все понимал. Без труда поняв причину обиды Винценгероде, он посоветовал Александру I передать его к «бранчливому немцу Блюхеру». Государь согласился: «Как бы то ни было, победителей не судят. Пусть идет под его шляпу».
В жарком сражении при местечке Краоне 7 марта 1814 года все генералы второй гусарской дивизии, выполняя приказ Блюхера: «Вперед! Только вперед!», оказались убиты или тяжело ранены. Денис Давыдов по своей инициативе принимает командование на себя и безотлучно двое суток руководит трудным боем. Блюхер как генерал такую решительность, проявленную в столь ответственный момент, не мог не оценить: «Черт побери! А говорят, он еще и поэт. Дать ему бригаду из двух полков. Пусть командует в рифму!» И довольный своей шуткой, рассмеялся рокочущим басом.
Биография Гебхарта Леберехта Блюхера (1742–1819) — редкий пример воинского невезения. Только неугасимый оптимизм и невероятная стойкость характера спасали его от отчаяния.
Блюхер родился в Ростоке в Померании, в семье ротмистра. Получить достаточное образование он так и не сумел. В 16 лет, пренебрегая советами отца, поступил на военную службу в шведскую армию, где с времен Карла XII хронически не хватало солдат. Даже не успев выучить все команды, в первом же бою угодил в плен к пруссакам, в знаменитый 2-й гусарский полк. Ему изрядно расквасили физиономию, однако ветераны-солдаты пожалели его молодость и, обозвав «сосунком», дали хорошенько под зад, прогнав на все четыре стороны. Блюхер был совсем мальчик и не годился даже в военнопленные!
Ни он, ни солдаты-ветераны не могли предположить, что вскоре он станет их любимым командиром. Позже он с удовольствием будет рассказывать этот эпизод русским солдатам, которые за простоту и искренность в обращении с ними называли его «немецким Суворовым», что очень ему льстило.
В 1760 году, посчитав, что он возмужал и набрался опыта и ума, вступил на сей раз в армию к Фридриху II, прусскому императору, прозванному Великим. Стараясь быть исполнительным и храбрым солдатом, он участвовал в крупных сражениях под Кунендорфом и Фрейбергом и изрядном количестве мелких. На полях Польши Блюхер был ранен. По его расчетам, его ждало отличие, но, увы, повышать его в звании никто не торопился. Лишь через 10 лет он получил долгожданные нашивки ротмистра.
В 1773 году его вновь демонстративно обошли при очередном производстве, и ротмистр Блюхер написал короткое письмо своему монарху и главнокомандующему: «Ваше Императорское Величество! Фон Эгельфельд, у которого одна заслуга, что он сын Маркграфа шведского, произведен мимо меня. Прошу у Вашего Величества отставки». Король, прочтя письмо, обмакнул перо в походную чернильницу и начертал резолюцию: «Ротмистр Блюхер уволен со службы и может убираться ко всем чертям!» Так его прогнали из армии во второй раз…
Блюхер, получив причитавшийся ему остаток жалованья, тяжело вздохнул, перекрестился и отправился к стареющим родителям в Померанию. Здесь он занялся сельским хозяйством, радуя сердце матери трудолюбием и аккуратностью.
Но ему не суждено было стать крестьянином.
Узнав о смерти Фридриха Великого, Блюхер вновь стал думать о воинских делах, тем более что в то время войны следовали одна за другой и всюду была великая нужда в обстрелянных и толковых командирах.
Несмотря на уговоры родителей, он пишет к друзьям в армию, и в 1788 году его определили майором в тот самый 2-й гусарский полк, который когда-то взял его в плен как «шведа». Событие было основательно обмыто шумной компанией офицеров-однополчан, после чего начались тяжелые военные будни.
Блюхер был находчив и сообразителен. 30 ноября 1793 года он отличился в жарком сражении при Марлаутерне, непрерывно атакуя левый фланг французов, а в 1794 году прекрасно дрался при Кайзерслаутерне и Кирвейгере, за что был произведен в генерал-майоры. А затем на него обрушилась цепь беспрерывных неудач. Его методично и беспощадно побеждал низкорослый корсиканец по имени Наполеон Бонапарт. Дерзкий и решительный, он заставил заговорить о себе всю Европу.
«Сухопутный пират» (намек, что о. Корсика — пиратский остров. — Авт.), генерал Бонапарт в 1806 году при Ауэрштетте, после упорного сопротивления взял Блюхера в плен, прижав к реке Одер. Это произошло 26 октября под Радкау.
Но и в плену Блюхер, к удивлению французов, не потерял внушительного и воинственного вида. На него невольно все обращали внимание: высокий рост, «клешнятые» ноги, орлиный нос, большой упрямый лоб, проницательные голубые глаза, черные нависшие усы и всегда пылающие щеки — таков он был даже в плену. При этом он при всяком удобном случае собирал вокруг себя аудиторию и громко бранил Бонапарта, мало заботясь о выражениях, отлично зная, что все его слова скоро будут переданы адресату. Удивительно, но Блюхер, в отличие от многих, не испытывал страха перед Наполеоном и тот интуицией опытного полководца это почувствовал. Он приказал при первой же возможности обменять его на какого-то пленного пастора.
После подписания Тильзитского мира император Александр I уговорил Наполеона оставить Пруссию на карте как государство. Блюхер уехал к себе в деревню и вновь занялся сельским хозяйством, что помогло ему ближе узнать нужды простых крестьян, понять их характер. Когда начиналась война, этих крестьян призывали в армию, их облачали в мундиры и после изнурительной и суровой выучки они становились прусскими солдатами его величества. Блюхер старался быть их защитником.
Несколько позже, в разгар войны, Блюхер уговорил короля отменить телесные наказания в армии и разрешить производство в офицеры наиболее способных и храбрых солдат. Но он не мог не видеть суровую перспективу всех войн: тысячи солдат сложит свою голову, прежде чем обретут закалку в боях. Солдатами, как известно, не рождаются…
«Пруссаки! У вас на роду написано быть побитыми, но несмотря на это вы должны стараться доказать всему миру нечто противное!» — так он кричал своим рокочущим и хриплым голосом после очередной проигранной баталии. Блюхер чистосердечно признавал и не скрывал превосходства военного гения Наполеона. После очередного сражения уступавшие французам в боевой выучке и опыте пруссаки, разбитые наголову, были рассеяны по дорогам, лесам и оврагам. Но с наступлением ночи, оправившись от потрясения, помня приказ «старого ворчуна Блюхера», они пробирались на «пункт сбора», где их уже ждал, сидя на барабане, бранчливый генерал.
Однажды, когда армия пруссаков двигалась по дорогам разоренной Пруссии, Блюхер с Гнейзенау и другими генералами с небольшого холма наблюдал за двигающимися походными колоннами пехоты и артиллерии.
Неожиданно он обратился к своему генеральскому окружению:
— Может ли кто-нибудь из вас, господа, поцеловать собственную голову?
Генералы переглянулись, рассмеялись и один из них громко сказал, что подобное просто невозможно.
— А я могу, смотрите!
И с этими словами он подвел своего коня к своему начальнику штаба Гнейзенау, который сидя в седле, смотрел в подзорную трубу, обнял его и поцеловал в голову. После чего пояснил:
— Сейчас военная наука требует больших знаний. Я же не образован. Гнейзенау — моя голова…
Впрочем, Блюхер явно преуменьшал свой полководческий талант, чаще называя себя «солдатом», чем «генералом». Военные труды Августа-Вильгельма Гнейзенау действительно факультативно изучают в военных академиях и в наше время. Однако «солдат-генерал» Блюхер, чья «дубленая шкура» выдержала столько неудач, признан превосходным практиком в тактике боя с превосходящими силами противника.
За способность ночью «вылезать из всех щелей», тактику «большого сбора» Блюхера Наполеон презрительно назвал «тараканьей», а рыжих тараканов «пруссаками». (Позже это название перекочевало и в Россию.)