Страница 76 из 84
— Снайперские винтовки "Супер магнум" (.338 лапуа магнум), четырёхзарядные — 10 шт.
— Снайперские винтовки "баррет" М82А2 (12,7х99), десятизарядные — 4 шт.
— Дробовики "страйкер" (12-й охотничий), 12-зарядные — 20 шт.
— Ручные гранаты РГН — 2250 шт.
— Противотанковые гранаты РКГ-3 — 150 шт.
— РПГ-7 — 20 шт.
— РПГ-22 "Нетто" — 350 шт.
— РПО "Шмель" — 60 шт.
— АГС-30 на конных вьюках — 6 шт.
— ПЗРК "стрела" на конных вьюках — 8 шт.
— ПТРК 9К133 "Корнет-Э" на конных вьюках — 5 шт.
— РСЗО С-5 на конной тяге — 3 шт.
— 4х14,5-мм ЗПУ на конной тяге — 6 шт.
— 2х23-мм ЗСУ конной тяге — 4 шт.
— 2 вертолёта MD-500 — 1х3 30-мм пушка, 4 подвески (ПТР, ЗР, блоки НУР)
— 4 мотопланера — 1х3 7,62-мм пулемёт, 2 подвески (блоки НУР), противотанковые гранаты.
Комплексы снаряжения — немецкие камуфляжи с экранирующей пропиткой, "лифчики" нескольких моделей, перчатки-налокотники-наколенники, шлемы, обувь, маски… Аптечки. Запасные магазины. Фляжки. ПНВ. Фонари. Тросы, холодное оружие…
Хорошо быть кэйвингом, который ни перед кем не отчитывается, куда идут деньги.
И для всего этого были люди, умеющие с этим обращаться. И "хоть залейся" боеприпасов — можно было не жалеть на тренировки и знать, что останется и для боёв.
На данный момент тренировками в этих горах занимались ровно двести человек, набранных Вадимом везде, где только можно. Семьдесят три анласа, в основном — мальчишки младше 16 лет. Восемьдесят славян разного возраста, многие из которых недавно участвовали в восстании в городах. И сорок семь землян из дюжины стран — половина из них была высококлассными инструкторами.
В каком-то мальчишеском порыве Вадим долго думал об эмблеме (справедливости ради надо заметить, что всё-таки эта мысль его посетила когда он понял, что в его руках реально сколачивается отряд для современной войны). Он исчеркал эскизами кучу листов и все их спалил в камине. На изыскания убил ночь и кучу нервов. И вот, под утро, возя карандашом по бумаге и тихо чертыхаясь, вдруг понял, что изобразил — кажется, задумавшись о Тамбове — чёрный варяжский щит, а посреди него — стилизованный профиль головы волка: белого цвета, оскаленную, со вздыбленной шерстью. Вадим довольно долго глядел на неё, а потом решительно написал по верхнему краю щита жёлтым карандашом — по-русски:
БОЙТЕСЬ, ВРАГИ, ОСКАЛЕННОЙ ПАСТИ
ГРОЗНОГО ПЛЕМЕНИ НОВЫХ ВОЛКОВ!
Эмблема пришлась по душе всем. Несмотря на то, что большинство бойцов не могли прочесть надпись…
… - Что на обед? — весело спросил Вадим, глядя на рослого атлета снизу вверх. Серб ответил с доброй усмешкой:
— Суп-пюре с грибами и мясом, пшёнка с фрикадельками, салат из свежей зелени, кофе, хлеб, выпечка. Будете есть с нами? Через полчаса.
— Буду, — засмеялся Вадим и взял со стеллажа АК-103. — А пока побабахаю. Отведите, ага?..
…Я не знаю, что не сложилось у тех, кто пытался победить до меня, до нас — у суровых и гордых людей, непоколебимых, как эти скалы. Я не знаю их ошибок. Может быть, они и не совершили никаких ошибок, а просто сила данванов непобедима. Но я не могу простить своего бессилия и мук тех, кто погиб даже не в бою — как оказалось — в игре. Других обоснований мне не нужно и я ничего не желаю знать. Я ненавижу тебя, Данвэ. За твои жестокие игры в людей. В людей, которые стали мне тут близки.
Да, что-то не сложилось у тех, кто воевал до нас. Что ж. В этом искажённом мире свой призрачный шанс попытаются использовать новые мальчики. Tempora nostrum, господа данваны, tempora nostrum, вашу мать.
Готовьтесь.
Вадим отложил ручку, закрыл блокнот и устало потёр рукой глаза. За окном наступал рассвет, и Ротбирт, наверное, уже седлал коней на перевале, поглядывая вниз. "Нечестно"… Дружище мой, мой брат… нечестно — это то, что делают они. Я лишь внесу в эти дела маааааленький элемент честности. Покушайте неблагородного свинца, для славной стали вы недостаточно… люди.
За плотной дверью послышалось отдалённое стакатто пулемёта — начиналась утренняя тренировка отряда.
К исходу месяца первые конные сотни северных княжеств начали обтекать озеро Сентер и двигаться на территорию Галада. Одновременно в портах Эндойна отшвартовывались скиды, вёдшие за собой на буксирах вместительные баржи с ополченцами. Весь этот месяц Вадомайр не находил себе места и почти не находил времени на какие-то дела, не связанные с предстоящей войной.
Поздно вечером он в сопровождении Ротбирта рысил по приграничным полям, выискивая место, где можно будет встретить хангаров. Конвой из полусотни ратэстов следовал в отдалении, и можно было спокойно поговорить. Разговор начал Ротбирт — и начал странно.
— Не надо, — сказал он. Вадомайр покосился на друга и уточнил:
— Что не надо?
— Пускать в ход твоё оружие, — хмуро пояснил Ротбирт. — Ты ведь об этом думал? Нечестно. Совсем.
Вадомайр опустил голову. Он и правда думал обо всех тех стволах, которые… вот только мысли его текли совсем в другом направлении. Для Ротбирта всё предельно ясно — честно или нечестно, по-воински или нет. А он, Вадомайр, решил — не применять… но вовсе не из-за бесчестности. А просто потому, чтобы раньше времени не раскрывать этот свой козырь. Всё остальное — неважно. Те, кто мог спастись под огнём стволов, который сметёт хангаров, погибнут, потому что Вадиму нужен козырь на будущее против данванов.
О боги, мерзко-то как.
— Тут негде развернуть конницу, что нам, что хангарам, — сказал он вслух, подгоняя коня лёгкими хлопками узды. — Места красивые, посмотреть бы именно тут, кто сильней… Ну да завтра большой хангмот, там и посмотрим, что к чему, а у меня, — признался он неожиданно, — уже давно голова болит, столько я переделал за последний месяц.
Ротбирт сидел в седле, подбоченясь. Слушая ворчание Вадомайра, он вдруг спросил:
— А ты видел, как твой данвэ обхаживает Онлид? Как человек прямо.
— Он и есть человек, — ответил Вадомайр. — А ты когда перестанешь брюхатить девок по вардам направо и налево?
Вместо ответа Вадомайр гикнул и огрел коня уздой по бокам, пускаясь в галоп…
…Вернувшись домой уже далеко заполночь, Вадомайр буквально рухнул в кресло в кабинете, нога об ногу содрал сапоги, выдохнул и долго сидел, глядя в темноту. Люди — десятки людей — проходили перед его мысленным взором, и юный кэйвинг из иного мира то хмурился, то улыбался, то замирал, то начинал шевелить губами… Издалека доносился шум города, его перекрывали мужские голоса, ревевшие боевые песни.
Эрна вошла с лёгким шорохом. На ковры, устилавшие пол, легли отсветы лампы в её руке — высоко подняв её, девушка повесила изящный сосуд на специальный крюк, подошла вплотную.
— Ты уезжешь завтра, — выдохнула она. — Я подумала, что ты можешь и не вернуться. Если ты не вернёшься, я брошусь на нож, мой кэйвинг.
— Почему ты говоришь так? — хмуро спросил Вадомайр, вставая.
— Потому что это правда. Обещай мне вернуться.
— Воин не даёт таких обещаний, — ответил мальчишка. Притронулся рукой к горячему лбу. Сказал по-русски: — Я слишком долго отнимал жизнь.
Эрна поняла — она немного выучила русский, хотя и говорила с сильным акцентом.
— Прахом может стать даже слава, — сказала она. — Если вы проиграете этот бой — некому будет петь о вашей славной гибели.
Вадомайр медленно опустился на колено, и девушка положила ладонь на голову кэйвинга, склонённую перед нею…
…Небо за окнами сделалось алым, как раскалённое железо. Привстав на локте, Эрна рассматривала спящего рядом мужа — тугие мускулы, линии шрамов на коже, плотно сжатые даже во сне губы, откинутая на подушку голова и подрагивающие ресницы… Потом Вадомайр открыл глаза и сел — как будто не спал. Посмотрел на девушку.
— Если я не вернусь, то Дидрихс отвезёт тебя в безопасное место… Там люди, которые мне верны. Ты их не знаешь, но они тебя не оставят. Если… когда у тебя родится сын — ты знаешь, как его вырастить.