Страница 71 из 84
— Кому отдашь "Фиорсу"? — спросил Ротбирт. Его конь нервно рыл землю копытом, стоя голова в голову с Вихрем, который застыл, словно вкопанный.
Вадомайр смотрел, как "Аврору", его личный скид, спускают на воду. В ответ на вопрос друга он перевёл взгляд на новый корабль. Там оставалось обшить верхний ряд и водрузить на штевень резную голову. Скид обещал стать достойным дополнением к флоту.
— Не знаю пока, — сказал он наконец. — Слушай, проследи, чтобы на "Авроре" заменили шнуры между досками. Я поеду в торговый порт.
Ротбирт кивнул. Вадомайр плавно выгнулся назад в седле, движением колен разворачивая коня, хлопнул его по крупу ладонью — и понес по мощёной дороге. Следом скакал Дан.
Утром в порт пришли три небольших парусных корабля откуда-то из залива Ис (или по-славянски Ос-губы). Белокорпусные, быстрые, они легко нашли место у причалов — и с них сошли несколько человек в одежде, которая к северо-западу отсюда показалась бы странной. Но в порту давно привыкли к любым пришельцам. Люди в лёгких рубашках, штанах и туфлях, со светло-русыми бородами, степенно шагали по вымощенной белым камнем дороге. Один из них временами поднимал к глазам серебристую коробочку, в которой Вадим легко опознал бы цифровой фотоаппарат. Именно он и нарушил молчание, сказав после очередного снимка:
— Красивый город.
— Да, не то, что наши, — проворчал старший из троих.
— Где их старшего-то искать? — вмешался третий — со шрамом, уходившим в густые усы. — Спросить бы кого-нибудь, а то так и прошляемся без пользы.
Вокруг было людно. Сновали уличные разносчики, мелкие торговцы, шли грузчики и рыбаки, кричали зазывалы у богатых лавок. Бывает так, что в людном-то месте и не сразу поймёшь, к кому подойти с вопросом… Все трое остановились.
Откуда-то из улочки между лавок рысью вышел огромный рыжий конь — под богатым седлом, в узде с золотыми блахами. Всадник был одет совсем обычно — кожаная куртка и штаны под доспех, высокие мягкие сапоги, голова непокрыта, на широком поясе — длинный тонкий меч и сакса. Старший из приезжих поднял руку, вежливо сказал:
— Посоветуйте пожалуйста… — на анласском языке.
Конь встал, как вкопанный, повинуясь нажатию колен хозяина. Всадник чуть наклонился с седла — высокий плечистый мальчишка, не рыжий, как большинство остальных анласов, а практически белобры-сый.
— Слушаю вас, — сказал он на безукоризненном городском диалекте славянского.
— Пошлину несём, — пояснил старший из славян. — Кэйвингу.
— А что привезли? — анлас положил ногу на седло, уперся локтем в колено. Глаза у него были весёлые и любопытные.
Приезжие переглянулись.
— А тебе что? — мирно спросил старший. — Разложимся — заезжай, ты такого не видел. Хочешь — ожерелье стеклянное девчонке, хочешь — меч… хотя у тебя и свой неплох.
— Мечи привезли? — сузил глаза анлас. Старший из славян уже ощущал, что перед ним не ратэст… пати, что ли? Молодой совсем…
Из того же проулка вылетел ещё один конный мальчишка, при виде которого славяне замерли, даже сдвинулись ближе: рыжие волосы, широко поставленные большие зелёные глаза, прямой нос — ни с кем не спутаешь данвана! Но зеленоглазый только склонил голову:
— Прости, Вадомайр, я отстал…
Славяне запереглядывались, перешептались — и старший развёл руками:
— Мы тебя в лицо не знаем… Ты же тут кэйвинг? Ты же тот Вадомайр, не другой?
— Я здешний кэйвинг, это верно. Вадомайр Славянин, властелин Йэни Асма, — Вадомайр соскочил наземь, бросил поводья Дану. — За нами поезжай… но не рядом.
Дан усмехнулся, коленями подбодрил коня — но не ослушался.
Славяне назвались. Своего заказчика они себе не так представляли. Впрочем, он и не о заказах сейчас говорил.
— Кораблей сколько у вас?
— Три.
— По десять скеллигов серебра. Или по два золота. С каждого корабля, — он уловил переглядку и засмеялся: — Что, дорого?
— Недёшево, — сердито сказал старший. — У нас на такие деньги машину можно купить.
— Зато к товарам охрану можете не ставить. И платить больше никому не надо. Так как, дорого всё ещё?
— Может, тогда и в самый раз, — с улыбкой ответил младший. — А твой заказ куда?
— Потом поговорим, — отрезал Вадомайр…
…На борт кэйвинг запрыгнул с причала — ловким, точным движением бывалого морехода. Щитоносец остался с конями на причале и внимательно рассматривал белые корабли.
— Платить тебе? — спросил старший из славян.
— В городе хозяин пати Орнай сын Мэхона. Он явится — ему заплатите, и бирку он же вам даст, — ответил Вадомайр. — А мне покажите, что привезли.
Все трое переглянулись. И расступились, давая Вадомайру дорогу внутрь корабля — в трюм…
…Ротбирт ждал друга на центральной площади.
— У меня две новости, — начал он. — В порту стоит эндойнская скида. Знаешь, кто там кормчим? — Вадомайр поднял бровь, кладя ногу на седло. — Рэнэхид.
— Кто?! — Вадомайр опустил ногу, ткнул коня под рёбра. — Кэйвинг?!
Ротбирт кивнул, потом пожал плечами:
— Правят на юг. Нашим путём. Как раз отплыли.
Вадомайр покусал губу. Коротко ответил:
— Пусть. Вторая новость?
— Тебя человек с гор ждёт. Страшно смотреть, кожаные штаны стёр, стоя засыпает, лицо и руки поморозил дочерна. Конь посреди двора свалился — и издох.
Вадомайр ощутил внутри дурнотную сосущую тяжесть. И уже по-настоящему пришпорил коня.
Человек с чёрным лицом, запрокинув голову, пил горячее вино — его вливали ему в рот. Руки с сошедшей кожей обматывали клочь плаща, пальцы распухли. Сапоги напополам растёрло стременами.
Вадомайр не помнил этого человека. Войдя в зал, резко спросил:
— Кто, откуда?
Отстранив запястеьм кубок, человек спросил сипло, клокоча горлом:
— Ты не узнал меня, кэйвинг? Я Тринге сын Винфоллы.
— Тринге?! — Вадомайр помнил Тринге — и сейчас старался отыскать хоть одну знакомую чёрточку в чёрном лице.
— В горах ещё метели. Я скакал трое суток, загнал двух коней и себя… Пальцев у меня больше нет… — он покосился на служанку, вливавшую ему в рот вино, и Вадомайр отослал девушку движением руки. — Кэйвинг… верные люди сказали, что правитель Хана Гаар потерял рассудок. К нему приезжали данвэ. Говорят, он заперся у себя в покоях и три дня выл, как зверь. А потом приказал — и вся Хана Гаар садится в седло. К исходу месяца они выступят на север. На нас и наших соседей.
Вадомайр отошёл к окну. Потом свистнул — вбежали несколько человек.
— К Дидрихсу, — кивнул он на гонца, который спал сидя. — Он должен жить и сохранить руки… — Вадомайр повернулся к Ротбирту. — Я еду на север, в Бёрн. Попробую уговорить кэйвинга Бёрна — его слово закон на севере. А ты посылай людей в Галад, в Эндойн, на Эргай, в Остан Эрдэ тоже посылай — и пусть скажут: беда идёт! На всех разом одна. Если будем поднимать мечи порознь — ляжем каждый на своей земле и не сохраним ничего. Скажи — пусть приходят все, кто помнит Вадомайра Славянина. Пусть идут мои друзья. И мои враги пусть идут, пусть забудут про долги и месть — платить станем потом — те, кто выживет — тем, кто выживет. Собирай дружину. И ополчение собирай. Ждите меня. Я приду. Неважно — один или с помощью. Приду к вам. И мы посмотрим, как лопаются эти бурдюки с салом — от макушки до жопы!
Вадомайр вздрогнул — комнату вдруг наполнил слитный шорох. Вошедшие в комнату — один за другим — пати, человек десять, поднимали в потолок обнажённые клинки. А Ротбирт сказал:
— Я всё сделаю, брат. Всё сделаю.
Вадомайр спешил. Но на скид он всё-таки отобрал восемь десятков лучших ратэстов. У него были не очень хорошие предчувствия… и, пока "Аврора" готовилась к выходу, он решил наведаться за город. В священную рощу.
Он шёл сюда в доспехах, при мече, со щитом, неся на руке крылатый шлем. Мальчишка раньше не обращался к богам — Вадим нашёптывал, что это всё чушь, а Вадомайр напоминал, что боги глухи к мольбам и равнодушны к жертвам — и помогают лишь тем, кого сами сочтут достойным. Их помощь можно заслужить — как почётное место при отважном вожде — отвагой, умом, силой. Но её нельзя купить или выпросить.