Страница 76 из 122
— Не думаю я, что достаточно наградил тебя. В мире мало настоящих вещей, цену которых можно измерить золотом. Возьми-ка вот это… пати Вадомайр Славянин, мой брат по крови.
Мальчишка услышал изумлённый и радостный шум, который поднялся в зале — постепенно превратившийся в слитный лязг, перемежавшийся выкриками, похожими на боевой клич:
— Ва! До! Майр! Ва! До! Майр! Ва! До! Майр!
С почти суеверным ужасом смотрел Вадим на тяжёлую цепь пати, которую протягивал ему на руках кэйвинг. Вот сейчас согласиться — и… что знал старый атрапан Сийбэрэ, когда назвал прибившегося к зинду славянина кэйвингом? Вот он уже и пати… почти… и… И всё-таки… всё-таки…
— Подожди, кэйвинг Синкэ сын Радды, анлас из анла-тэзар, властитель Галада, — произнёс Вадим негромко. — Подожди дарить меня цепью и родством, что крепче любой цепи… Выслушай и реши.
Синкэ расширил глаз удивлённо — но кивнул: "Говори." Вадим набрал в грудь воздуху…
— Недаром я не клялся тебе в верности, кэйвинг. Ты был хорошим вождём, а я старался быть тебе хорошим ратэстом. Думаю, нам не в чем упрекнуть друг друга. Я помог тебе добыть эту землю. Ты помог мне отомстить за моего вождя. Твоя мечта исполнилась, и теперь будут тебя называть не только Алый Клинок, но и Даритель, потому что в самом деле ты подарил своему зинуд жизнь. А я? Моя месть не завершена и клятва найти друга не исполнена — и что я был бы за мужчина, если бы променял месть и клятву даже на великую честь из рук лучшего вождя, виденного мною? Лучшего… но не первого, — Вадим перевёл дух. — А теперь я уйду о тебя, кэйвинг. Не все долги заплачены… а моя корона, как знать, может ещё меня ждёт!
Ой и тихо было в зале… На такую тишину, как на стальную цепь, можно подвешивать крепостные ворота — не лопнет, не порвётся… А в единственном глазу Синкэ медленно начал разгораться страшный гнев… Вот с таким взглядом и совершаются поступки, которых потом стыдятся великие и справедливые вожди. И ещё Вадим подумал: а не зарубили бы под горячую руку и Ротбирта… и Эрна — как она будет?
Впрочем, Ротбирт уже сидел верхом на скамье. И лицо у него было такое, что становилось ясно: долго, не долго думай, а он ляжет там же, где Вадим…
…Если бы Вадим хоть движением брови, хоть ноткой в голосе, хоть намёком в позе выдал какое-нибудь волнение — он бы не сошёл с места. Но он говорил спокойно и вроде даже с сожалением. И смотрел прямо.
Во взгляде Синкэ погас гнев. Уже совсем тихо, с обидой, он сказал:
— Я думал, что будет у меня снова брат. Вижу — ошибся.
— Ошибся, кэйвинг, — подтвердил Вадим. Винкэ вздохнул:
— Что же… ты мне не клялся, верно. Жаль, что уходишь теперь, когда так мало осталось у меня людей. Но держать тебя я не хочу.
— На эти земли придут к тебе ещё многие, — сказал Вадим. Синкэ сердито фыркнул:
— Что мне твои утешения, я не твоя жена! А это — держи, что стоишь? — он кивнул на полный золотом шлем. — Чтобы не говорили, будто я меняю свои решения так же легко, как треплется на ветру лист на дереве! И это держи! — и он надел цепь на шею Вадима. — Нет ли кого из славных пати, кто был бы против? — спросил он зал, и оттуда не донеслось ни единого "есть такой!"
— Благодарю за честь, властите Галада, — Вадим поклонился. — Ты и вправду не только храбр и щедр — ты справедлив. И если бы не звала меня моя клятва — не отказался бы я тебе служить и не худшим твоим пати я бы стал. Прости, если можешь.
— Иди ты… куда подальше, — чисто мальчишески ответил Синкэ. — А как уйдёшь — так запомни: все мечи Галада твои в день, когда тебе понадобится сталь.
— Щедрый дар, — искренне сказал Вадим. Уже через его голову Синкэ спросил:
— Ну а ты, Ротбирт Стрелок? Ты останешься?
Ротбирт встал. Вздохнул так, что кожаная куртка обтянула мускулистый торс. И покачал головой:
— Прости, кэйвинг, но…
— Довольно! — возвысил голос Синкэ. — И меня в глаза называют достойным вождём — да что ж это за вождь, от которого бегут его лучшие люди?!
Тогда Вадим обернулся. Медленно достал из ножен свой длинный меч. И, глядя в лицо юному кэйвингу, ударил клинком о браслет на запястье, выкрикнув:
— Син-кэ!
— Син-кэ! — поддержал Ротбирт. И воины, вскакивая один за другим, умножали хор голосов и стали:
— Син! Кэ! Син! Кэ Син! Кэ!
И юный кэйвинг склонил голову. В знак признательности. И — чтобы никто не увидел блеска в его глазу.
ИНТЕРЛЮДИЯ. НОВОГОДНЯЯ ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ. (1.)
Опять на улицах зима и мандаринов свежих запах,
Опять колючих елок ветки и пушистые снега,
Но зайцы и снеговики все подались гурьбой на Запад,
А все Снегурочки уехали на отдых на Юга.
И только генерал Мороз, что в тыща восемьсот двенадцатом
Наполеону отморозил все, что есть в штанах,
Он покачал башкой седой, сказал, что должен тут остаться,
С усмешкой бодрою, умело скрытою в усах.
Китайцы тигров шлют своих, клыкастых, с белыми хвостами,
И каждый хочет съесть тебя, и скалит зубы, и рычит;
Счастливый Санта колу пьет — за деньги снялся он в рекламе,
И сделал "Джингал Бэллс" попсой — теперь он самый модный хит.
И только генерал Мороз, тот самый, что под Сталинградом