Страница 112 из 122
— А вот и пришли, — сказал Вадомайр, перехватывая дротик. Ротбирт кивнул, снова растягивая лук. Вадомайр услышал, как он шепчет — из "Слова Однорукого":
— Я не хочу, чтобы передо мной падали на колени. Пусть верящие в меня тянутся ко мне — ввысь… Тьма не имеет своей сущности. Она есть лишь отсутствие Света… И я говорю: нет невиновных. И кто хочет жить — пусть докажет мне своё право на жизнь. И кто не сможет доказать — пусть умрёт…
Три сотни шагов.
Анласские стрелы ударили градом и били всё то время, пока хангарская конница шла эти три сотни шагов. Ратэсты, стоявшие среди ополченцев, перестали стрелять раньше прочих — они вскакивали в сёдла, сбивались плотнее вокруг кэйвингов.
— Ваааааа…й… уууууу… стаааааа… — катилось по рядам. И затихало — по мере того, как хангарские конные волны накатывались на ополчение…
…Непривычно было это — встречать конную атаку, стоя на месте, но верхом! Вадомайра так и подмывало — послать коня вперёд, сшибая пикой полулюдей в вонючей кожаной броне и стальных чешуйчатых панцырях. Но он остался на месте. И ударил пикой в злое лицо под сальной шапкой, выбив первого хангара из седла! Вырвал пику, ударил снова — в чей-то бок… Рядом мелькнула пика Ротбирта с памятных трёхгранным наконечником, легко утонула в чьём-то животе и вырвалась обратно. Конь храпел, чуя кровь. Ударом пики Вадомайр расколол щит и вогнал её в живот хангару. Копьё-сабля рухнуло на веретено, с треском раскололо его. Щитоносец слева отбил вражеское оружие мечом, сшиб латника наземь. Вадомайр выдернул меч из ножен:
— Хэй! Сын Грома!..
…Ополчение медленно подавало назад левый фланг, примыкавший к роще. Так медленно, что казалось, будто фланг подаётся сам, под невыносимой тяжестью удара. Когда Вадомайр на совете предложил этот план, ему сперва не поверили. Не мог же он рассказать о Куликовской битве? Что эти слова для анласов и для этого мира? Но там — получилось. А здесь? Вадомайр не видел. Он мог сейчас только драться — драться как воин…
Хангары бросали на фланг всё новые и новые тысячи. Казалось, ещё час, ну — два, и рыжие уйаны полягут под сталью, а потом можно будет ринуться на север, возвращая себе — своё, арканя крепких мальчишек, красивых девушек, убивая старых и непригодных… вечная мечта завистливой твари, одинаковая во всех мирах. Твари, не умеющей работать своими руками…
…и головой…
…Бой не разлучил Вадомайра с его людьми. Они по-прежнему отбивались, как единое целое, валя вокруг труп на труп. Первый щит Вадомайра давно разлетелся вдребезги, один из щитоносцев был убит в тот момент, когда подавал кэйвингу второй щит — но Вадоймар забросил его за спину и рубил обеими руками — мечом в правой, топором — в левой, и сталь ходила над ним круговертью. А баннорт с Зимородком летел над ним.
— Auf Deck, Kameraden, all auf Deck! — орал Вадомайр (или Вадим?) выученную когда-то песню, оригинала которой, пожалуй, и не помнил почти никто. — Heraus zur letzten Parade! — с перекошенным разрубленным ртом, теряя расколотый шлем, косо свалился под копыта коня богато одетый латник-хангар…
— Der stolze "Warjag" ergibt sich nicht,
Wir brauchen keine Gnade!
Меч и топор свистели и гудели, вращаясь…
— An den Masten die bunten Wimpel empor,
Die klirrenden Anker gelichtet,
In sturmischer Eil` zum Gefechte klar
Die blanken Geschutze gerichtet! (1.)
1. Это всем известная "Наверх, вы, товарищи…", в оригинале написанная немецким офицером. Он был свидетелем отчанного сражения "Варяга" против эскадры Уриу и, потрясённый мужеством русских моряков, почти тут же сложил боевой гимн храбрецам.
Ополченцы рубились не хуже. Нельзя было назвать ни одного, кто вёл бы себя пугливо или просто колебался…
…И река и леса стали свидетелями того, как надломился левый фланг ополчения, и хангары огромной тяжкой массой стали вваливаться в тыл анласам. А потом из леса — из зелёных ножен — вылетел воронёный клинок двадцатитысячного конного строя…
…Хангары бежали. Бежали кто куда мог, избиваемые беспощадно — уйти от свежих коней ратэстов не смог почти никто. Своей рукой зарубил Вольхеда правителя Хана Гаар и взял Золотой Туг — знамя врагов.
Никто не считал убитых врагов. Груды их лежали везде, насколько хватало глаз. Но треть ополчения легла на поле, а с нею — почти шесть тысяч ратэстов, сто пятьдесят пати, пятеро кэйвингов…
…Вадомайр тяжело слез с коня и, стащив шлем, выплюнул кусок кровавой слюны. Кто-то подал ему кожаную флягу, и он, не глядя, выхлебал половину тёплой воды. А когда проморгался — увидел, что рядом спешивается Рэнэхид.
— Победа, — сказал Вадомайр. Рэнэхид кивнул. И вдруг сказал:
— На юге я купил… купил несколько интересных вещей. Ты не научил бы меня обращаться с ними, мой бывший стормен?
— Каких вещей? — прищурился Вадомайр.
Рэнэхид взял у него флягу, долго полоскал рот. Выплюнул воду, покривился. А потом медленно сказал по-русски:
— Пу-лье-миот "Хехлехох".
ИСТОРИЯ IV. ДРУЖБА, ЛЮБОВЬ И ЧЕСТЬ
Слетелись-сбежались Дуб Волосастый,
Зов и Ярун,
Беспортошный Крамарь, задирчивый Влаз,
Да Брюхо-Валун!
Из соседнего леса Дмитрий-Боян
примчал на коне,
Куловой-Одинец, Крылина-Мудрец