Страница 74 из 84
— Эдди, мне что — приехать и арестовать тебя?
— Приезжай, приезжай, — ответил Старлинг. — Я из тебя дерьмо повытрясу. Смеху не оберешься.
Он услышал, как Рейнер положил трубку на столик и буркнул что-то, чего он не разобрал. Потом Рейнер крикнул:
— Ну и валяйся мордой в грязи, олух!
Трубку взяла Луиза.
— Миленький, а почему бы тебе и не приехать? — К ее голосу подмешались жужжание миксера и одобрительные вопли на заднем плане. — Мы же все взрослые люди. Выпьешь с Луи рюмочку «Танкерея». Ему ведь все расходы оплачиваются. А в этом что-то есть. У Луи всегда замыслов хоть отбавляй.
— Насчет тебя, а не меня. (Он услышал, как Рейнер крикнул Луизе, чтобы она сказала ему, Старлингу, выкинуть из головы.) Скажи Рейнеру, чтобы он шел куда подальше.
— Ты бы по-хорошему, — ответила Луиза. — Луи ведь по-хорошему.
Старлинг повесил трубку.
Старлинг, пока не остался без места, продавал участки под коммерческую застройку и конторские здания. На такой недвижимости он специализировался в колледже и нашел, когда кончил, хорошее место. Людям необходимо ходить на работу, считал он. Ему нравилась профессиональная атмосфера, ощущение, что вот тут делаются деньги, и некоторое время он преуспевал. Они с Луизой сняли уютную солнечную квартиру возле парка в старой части города. Купили мебель и тратили деньги, не считая и не откладывая. Старлинг работал, а Луиза вела хозяйство, пестовала комнатные цветы и рыбок, посещала вечерние исторические курсы. Детей у них не было, да они их и не хотели. Им нравилось, что они живут в не очень большом городе, где знают все магазины, фамилии их хозяев и куда ведет каждая улица. Эта жизнь была по вкусу обоим, такая, о какой им и не мечталось.
Затем процентные ставки взлетели до небес, и внезапно все утратили интерес к коммерческой собственности, предпочитая арендовать чужую. Старлинг сдавал в аренду залы, и помещения в конторских зданиях, и магазины в центре, где на смену прежним товарам приходили кожаные изделия, диетические концентраты и репродукции. Старлинг считал, что это временно, пока люди не начнут снова покупать.
Затем он лишился места. Как-то утром его начальник пригласил Старлинга с толстухой по фамилии Беверли, у которой стаж в агентстве был больше, чем у него, к себе в кабинет и сообщил, что ликвидирует дела, а их предупреждает первыми, потому что они проработали тут дольше других, и ему хочется дать им больше шансов подыскать другую работу. Старлинг помнил, что был оглушен этой скверной новостью, но помнил также, что поблагодарил начальника, пожелал ему всего наилучшего, а потом утешал Беверли, которая разрыдалась, едва они вышли из кабинета. Он вернулся домой, рассказал Луизе, и они отправились поужинать в греческий ресторан, где порядком нализались.
Вскоре выяснилось, что найти новое место невозможно. Он побывал во всех других агентствах, разговаривал со всеми знакомыми собратьями по профессии, но все его приятели смертельно боялись увольнения и отделывались общими фразами. Через месяц он узнал, что его прежний начальник агентства не закрыл, а просто взял на их с Беверли места новых людей. Когда он позвонил об этом начальнику, тот извинился и тут же сказал, что у него важный разговор по другому аппарату.
Через полтора месяца Старлинг все еще не нашел работы, и когда кончились деньги и уже нечем стало платить за квартиру, то они сдали ее двум больничным сестрам и переехали. Луиза нашла в «Бюллетене для экономных» объявление, гласившее: «Солидная супружеская пара сэкономит на квартплате, присматривая за домом», — и в тот же день они поселились там.
Дом представлял собой миниатюрное ранчо в поселке из невзрачных домиков на крохотных огороженных участках в низине реки Сакраменто за чертой города. Владелец, сержант военно-воздушных сил, в свое время служил в Японии, и дом был обставлен в восточном стиле — колокольчики и толстые нагие женщины, вышитые на шелку, красная лакированная кушетка в гостиной, бумажные фонарики во внутреннем дворике. На заднем дворе обитал старый пони, оставшийся с тех времен, когда хозяин был еще неразведенным отцом семейства, в гараже приютились две разбитые машины. Старлинг заметил, что все жившие на этой улице люди были моложе их с Луизой. Многие служили в военной авиации, постоянно громогласно скандалили, приходили и уходили в любой час дня и ночи. Старлингу и в голову прежде не могло прийти, что ему придется жить в таком месте.
Он составил тарелки, завернул объедки в газету, высыпал мусор из корзин в пластиковый мешок. Теперь предстояло его вывезти. В поселке все либо увозили свой мусор на свалку, до которой было несколько миль, или крейсировали между торговыми центрами и магазинами, пока не находили мусорный бак, за которым никто не присматривал. Как-то из продовольственного магазина выбежала негритянка и обругала его за то, что он выбросил свой мусор в ее бак, и с тех пор он выжидал, пока стемнеет. Однако нынче он чувствовал, что не может больше оставаться в доме — из-за жары и разговора с Рейнером ему словно не хватало воздуха.
Он вынес мешок с мусором через черный ход, но тут снова зазвонил телефон. Иногда в обеденное время звонили торговцы автомобилями и спрашивали сержанта, так что Старлинг научился не снимать трубки до часа дня, когда они отправлялись обедать. Но сегодня могла снова звонить Луиза — пусть он приедет поговорить с Рейнером, и он не хотел брать трубку. Но не хотел и чтобы Луиза куда-нибудь поехала, и чтобы Рейнер приехал к ним. Дом, пони — вот уж Рейнер развеселится!
Старлинг взял трубку.
— Слушаю. Что там еще?
Незнакомый голос сказал:
— Пап! Это ты, пап?
— Никаких пап тут нет, Рейнер, — ответил Старлинг.
— Пап! — снова произнес голос. — Это я, Джефф.
Женский голос произнес в трубке:
— Звонок в кредит. Кто-нибудь будет говорить с Джеффом? Вы оплатите?
— Вы ошиблись номером, — сказал Старлинг. Может, это все-таки Рейнер?
— Пап! — произнес первый голос, голос подростка, встревоженный, растерянный. — Пап, у нас беда, пап. Марджи посадили в тюрьму.
— Я ничем помочь не могу, — сказал Старлинг. — Мне очень жаль. Я не могу вам ничем помочь.
— Он говорит, что ты дал неправильный номер, Джефф, — объяснила телефонистка.
— Что я, не знаю голоса моего отца, что ли? Пап, да ради бога. Это очень серьезно. Что нам делать?
— Я никакого Джеффа не знаю, — сказал Старлинг. — Номер не тот.
Старлинг услышал, как тот, кто звонил, изо всех сил ударил чем-то по трубе и крикнул:
— Черт! Не может быть, чтобы он так! Не может!
Голос что-то сказал кому-то, кто стоял рядом. Возможно, полицейскому.
— Неправильный номер, — сказала телефонистка. — Я очень сожалею.
— Я тоже, — сказал Старлинг. — Очень.
— Хочешь, чтобы я соединила тебя с другим номером, Джефф? — спросила телефонистка.
— Пап! Оплати, ну, пожалуйста! Господи! Ну, пожалуйста!
— Извините за звонок, сэр, — сказала телефонистка, и в трубке все смолкло.
Старлинг положил ее на рычаг и посмотрел в окно. Мимо, поглядывая на дом, шли трое мальчишек, взорвавших консервную банку. Они шли пополнять свой запас шутих. Разорванная жестянка валялась на мостовой, а женщина в доме напротив следила за ними сквозь большое окно, указывая на них мужчине в рубашке, который не был похож на того, который по вечерам возился со своей машиной в гараже. Старлинг прикинул, замужем эта женщина или развелась. Если у нее есть дети, то где они? И кто звонил? Дети сержанта еще слишком малы. Что могло случиться с Джеффом? Откуда он звонил? Ну, почему он не оплатил разговора, не сказал что-нибудь в утешение, не дал совета — ведь мальчик был в полном отчаянии. У него ведь тоже случались в жизни всякие беды. Вот как теперь, а он ничем не помог.
Он поехал в сторону города, обогнул стоянку закусочной «Невылезайка», взглянул на «Супер-Супер» и описал кольцо вокруг стоянки грузовиков. Мусор лежал рядом с ним на нагретом переднем сиденье и уже попахивал даже сквозь пластик. Негритянка тогда набросилась на него в «Супер-Супере» и пригрозила, что сдаст его мусор в полицию. Старлинг остановил машину у «Супер-Супера» возле бака и, оставив мешок с мусором на сиденье, вошел внутрь. Там была негритянка, но не та. Он купил кукурузные хлопья для завтрака, пакет замороженных макарон и бутылку острого соуса, а потом вернулся к машине. Рядом с его машиной припарковалась другая. За рулем лицом к баку сидела женщина и ждала кого-то. Может, тоже работает в «Супер-Супере», подумал Старлинг, или жена продавца, которого он не заметил.