Избранное

АХ, КАК ЖЕ Я В ДЕТСТВЕ ЛЮБИЛ ПОЕЗДА

Ах, как же я в детстве любил поезда,Таинственно-праздничные, зеленые,Весёлые, шумные, запылённые,Спешащие вечно туда-сюда!Взрослые странны порой бывают.Они по возможности (вот смешно!)Верхние полки не занимают,Откуда так славно смотреть в окно!Не любят, увы, просыпаться рано,Не выскочат где-то за пирожкомИ не летают, как обезьяны,С полки на полку одним прыжком.В скучнейших беседах отводят души,Ворчат и журят тебя всякий часИ чуть ли не в страхе глядят на груши,На воблу, на семечки и на квас.О, как же я в детстве любил поездаЗа смех, за особенный чай в стакане,За то, что в квадрате окна всегдаПроносятся кадры, как на экране.За рокот колёс, что в ночную поруБаюкают ласковей соловья,За скорость, что парусом горбит штору,За все неизведанные края.Любил за тоску на глухом полустанке:Шлагбаум, два домика под дождём,Девчонка худенькая с ведром,Небо, хмурое спозаранку.Стог сена, просёлок в лесной глуши…И вдруг как-то сладко вздохнёшь всей грудью,С наивною грустью, но от души:Неужто же вечно живут здесь люди?!Любил поезда я за непокой,За вспышки радости и прощанья,За трепет вечного ожиданьяИ словно крылья бы за спиной!Но годы мелькнули быстрей, чем шпалы,И сердце, как прежде, чудес не ждёт.Не то поездов уже тех не стало,Не то это я уж теперь не тот…Но те волшебные поездаУмчались. И, кажется, навсегда…1975 г.

БАЛЛАДА О ДРУГЕ

Когда я слышу о дружбе твёрдой,О сердце мужественном и скромном,Я представляю не профиль гордый,Не парус бедствия в вихре шторма.Я просто вижу одно окошкоВ узорах пыли или морозаИ рыжеватого щуплого Лешку —Парнишку-наладчика с «Красной Розы»…Дом два по Зубовскому проездуСтоял без лепок и пышных фасадов,И ради того, что студент АсадовВ нем жил, управдом не белил подъездов.Ну что же — студент небольшая сошка,Тут бог жилищный не ошибался.Но вот для тщедушного рыжего ЛешкиЯ бы, наверное, постарался!Под самой крышей, над всеми намиЖил лётчик с нелёгкой судьбой своей,С парализованными ногами,Влюблённый в небо и голубей.Они ему были дороже хлеба,Всего вероятнее, потому,Что были связными меж ним и небомИ синь высоты приносили ему.А в доме напротив, окошко в окошко,Меж тёткой и кучей рыбацких снастейЖил его друг — конопатый Лешка,Красневший при девушках до ушей.А те, на «Розе», народ языкатый,Окружат в столовке его порой:— Алёшка, ты что же ещё не женатый?Тот вспыхнет, сразу алей заката,И брякнет: — Боюсь ещё… молодой…Шутки как шутки, и парень как парень,Пройди — и не вспомнится никогда.И всё-таки как я ему благодаренЗа что-то светлое навсегда!Каждое утро перед работойОн к другу бежал на его этаж,Входил и шутя козырял пилоту:— Лифт подан. Пожалте дышать на пляж!..А лифта-то в доме как раз и не было.Вот в этом и пряталась вся беда.Лишь «бодрая юность» по лестницам бегала,Легко, «как по нотам», туда-сюда…А лётчику просто была б хана:Попробуй в скверик попасть к воротам!Но лифт объявился. Не бойтесь. Вот он!Плечи Алешкины и спина!И бросьте дурацкие благодарностиИ вздохи с неловкостью пополам!Дружба не терпит сентиментальности,А вы вот, спеша на работу, по крайности,Лучше б не топали по цветам!Итак, «лифт» подан! И вот, шагаяМедленно в утренней тишине,Держась за перила, ступеньки считает:Одна — вторая, одна — вторая,Лешка с товарищем на спине…Сто двадцать ступеней. Пять этажей.Это любому из нас понятно.Подобным маршрутом не раз, вероятно,Вы шли и с гостями и без гостей.Когда же с кладью любого сортаНе больше пуда и то лишь разСлучится подняться нам в дом подчас —Мы чуть ли не мир посылаем к черту.А тут — человек, а тут — ежедневно,И в зной, и в холод: «Пошли, держись!»Сто двадцать трудных, как бой, ступеней!Сто двадцать — вверх и сто двадцать — вниз!Вынесет друга, усадит в сквере,Шутливо укутает потеплей,Из клетки вытащит голубей:— Ну все! Если что, присылай «курьера»!«Курьер» — это кто-нибудь из ребят.Чуть что, на фабрике объявляется:— Алёша, Мохнач прилетел назад!— Алёша, скорей! Гроза начинается!А тот все знает и сам. Чутьём.— Спасибо, курносый, ты просто гений! —И туча не брызнет ещё дождём,А он во дворе: — Не замёрз? Идём! —И снова: ступени, ступени, ступени…Пот градом… Перила скользят, как ужи…На третьем чуть-чуть постоять, отдыхая.— Алёшка, брось ты!— Сиди, не тужи!.. —И снова ступени, как рубежи:Одна — вторая, одна — вторая…И так не день и не месяц только,Так годы и годы: не три, не пять,Трудно даже и сосчитать —При мне только десять. А после сколько?!Дружба, как видно, границ не знает,Все так же упрямо стучат каблуки.Ступеньки, ступеньки, шаги, шаги…Одна — вторая, одна — вторая…Ах, если вдруг сказочная рукаСложила бы все их разом,То лестница эта навернякаВершиной ушла бы за облака,Почти не видная глазом.И там, в космической вышине(Представьте хоть на немножко),С трассами спутников наравнеСтоял бы с товарищем на спинеХороший парень Алёшка!Пускай не дарили ему цветовИ пусть не писали о нем в газете,Да он и не ждёт благодарных слов,Он просто на помощь прийти готов,Если плохо тебе на свете.И если я слышу о дружбе твёрдой,О сердце мужественном и скромном,Я представляю не профиль гордый,Не парус бедствия в вихре шторма,Я просто вижу одно окошкоВ узорах пыли или морозаИ рыжеватого, щуплого Лешку,Простого наладчика с «Красной Розы»…1969 г.