Голубой болид

- Окунев, сюда! Профессор, кажется, здесь?! - всматриваясь внутрь цилиндра и видя на его дне лежащего кверху спиной человека, позвал Лукич.

В верхней части цилиндра имелось большое круглое отверстие. Высота цилиндра была около трех метров.

Используя валявшиеся на дне оврага обломки, Лукич и Окунев соорудили подобие лестницы, с помощью которой взобрались на крышу цилиндра. Спрыгнув внутрь, они бросились к распростертому ниц человеку и осторожно перевернули его на спину. Перед ними лежал профессор Антонов. Лицо его было бледным, безжизненным.

- Жив ли? - спросил Окунев Лукича, прощупывавшего пульс профессора.

- Пульс, правда, слабо, но, кажется, бьется.

- Попробуем искусственное дыхание? - посоветовал Окунев.

После ритмичных движений грудная клетка профессора стала сама медленно расширяться и сжиматься. Кожа на лице слегка порозовела.

- Коньячку бы! - сказал Лукич. - Дело скорее бы пошло!

- У меня есть! - сказал Окунев, отстегивая флягу.

Пары алкоголя, попав в легкие профессора, вызвали раздражение. Лицо Антонова слегка покраснело, и он кашлянул, Потом, тяжело вздохнув, - открыл глаза и, посмотрев на Лукича, сказал:

- Кажется, я терял сознание?

- Да, Михаил Алексеевич, но сейчас все это пройдет… Выпейте немного коньяку - вам будет лучше.

ТАЙНА ГОЛУБОГО БОЛИДА

Пять дней профессор Антонов провел в постели. Галя, Остапенко и Лукич все время по очереди находились возле больного. Остальные не решались беспокоить его. Даже полковник Соколов, прибывший из Москвы по делу Антонова, еще не встречался с ним и проводил время в обществе Лукича и Окунева, с которыми часто выходил на катере в открытое море или сидел на плоском камне - месте похищения профессора.

Все эти дни участники экспедиции собирались по вечерам на веранде дачи «Синие скалы». Обсуждая события минувших дней, они высказывали друг другу самые различные версии похищения ученого и с нетерпением ждали, когда кто-нибудь придет из комнаты Антонова и расскажет о его здоровье.

И вот, наконец, долгожданный момент наступил. Сегодня профессор Антонов, опираясь на плечо Лукича, вышел на веранду. Тепло поздоровавшись с вставшими ему навстречу и пожав каждому из присутствующих руку, он опустился в кресло. Многое изменилось в облике этого ранее еще крепкого и жизнерадостного человека. Трехдневное заключение в ракете не прошло для него бесследно. В его шевелюре, спускавшейся до плеч, появилась новая прядь седых волос. В темно-русых усах и бородке стали заметны серебристые нити. Лицо осунулось. Нос заострился, а в светло-серых глазах появилась болезненная напряженность.

- Все вы, конечно, ждете, когда я расскажу вам о своих похождениях? - сказал Антонов, окидывая взглядом присутствующих. - Извините, что я не сделал этого раньше. Мои нервы да и весь организм за этот короткий промежуток времени подверглись большим испытаниям. Кроме того, мои похождения незаурядны, и для того, чтобы рассказать вам о них, потребовался тщательный анализ тех явлений, с которыми я встретился, и тех событий, которые мне пришлось пережить.

Сделав несколько глотков крепкого кофе и закурив, Антонов начал свой рассказ:

- После игры в преферанс я решил выйти к морю, чтобы освежиться перед сном. Спустившись к берегу, я сел на известный вам плоский камень. Было очень темно. С моря дул легкий свежий ветерок. Минут десять я любовался яркими созвездиями и под монотонный, убаюкивающий шум волн погрузился в думы… Мысли мои были заняты метеоритом, поглотившим все мое внимание в последнее время. Это меня так увлекло, что я не замечал уже ни освежающего дыхания ветерка, ни шума волн, ни звездного неба.

Каждому из вас, вероятно, знакомо такое состояние, когда, увлекшись чтением интересной книги, становишься нечувствительным к окружающей обстановке. Привычный шум будто бы не доходит до вашего слуха. Не замечаешь доносящихся с улицы автомобильных сигналов, шума моторов и даже ударов маятника стенных часов, висящих здесь же в комнате у вас над головой. Но стоит только оторваться от чтения, как все эти звуки внезапно наполняют слух, и вы испытываете то же, что и при пробуждении. Как более сильная боль способна заглушить слабую, так напряженная работа нашей центральной нервной системы парализует периферийные окончания органов чувств…

Из этого состояния полного самозабвения меня вывел посторонний шум. Что-то громоздкое поднималось из воды, окутанной ночным мраком. Меня обдало солеными брызгами. Не успел я понять, что происходит, как мокрая упругая масса охватила мое тело, стараясь гибкими щупальцами лишить меня движений. Я попытался освободиться, но сильный электрический ток, прошедший по моему телу, парализовал меня. Я почувствовал, что теряю сознание.

- А вы не знали, что все это было сделано Лучинским? - спросил Окунев.

- Нет, Лучинский здесь ни при чем, - сказал Антонов. - Очнулся я в слишком необычайной обстановке. Я лежал посредине большого прозрачного цилиндра, В котором нашли меня Лукич и Окунев, в центре громадного аквариума. Слабое ровное освещение жидкости, окружавшей помещение, в котором я находился, позволяло мне видеть, что в ней происходит. Через стенку на меня смотрели четыре неведомых существа. По их движениям и действиям я понял, что они рассматривают меня и обмениваются между собой мнениями. Мои пленители имели фантастический, ни с кем не сравнимый вид. Ростом они были не более высокого человека. Голова их имела сплюснутую с боков форму и почти сливалась с туловищем. Глаза-щупальцы выдавались вперед на 20-30 сантиметров и все время беспокойно шевелились. В их зрачках светился синеватый фосфорический блеск, который временами часто пульсировал, напоминая мигание индикаторной лампочки радиопередатчика. Небольшую выпуклость в центре своеобразного лица бороздили две вертикальные щели. Ниже их помещался выступающий вперед присос с небольшим отверстием в середине. Вместо ушей эти существа имели глубокие впадины. От них вниз шли жаберные щели. По бокам длинного тела, оканчивающегося плавником, напоминающим рыбий хвост, были расположены три пары сильно развитых щупальцев. Верхняя пара, начинающаяся у головы, заменяла руки, длина которых достигала метра. Средняя пара щупальцев - короче и тоньше почти в два раза - использовалась как вторые руки. Нижние щупальцы - толстые, короткие и менее подвижные - служили для передвижения в вертикальном положении и остановок на месте. Правда, передвигаться на них, по-видимому, было неудобно, так как они чаще принимали горизонтальное положение и с большой скоростью плавали как рыбы.

- А какого цвета была у них кожа? - спросила Галя.

- Гладкая блестящая темно-серая… И замечательно то, что растительность на коже, напоминающая бахрому, фосфоресцировала. Она окружала глаза, уши, скончания щупальцев и проходила сплошной полосой по спине от головы до хвоста с плавником.

До моего слуха доносился тихий шум работающих механизмов. В моем обиталище был свежий воздух, обогащенный кислородом, поступавшим через подведенный сверху шланг. Мигающий взгляд моих пленителей утомлял меня, и я отворачивался от них. Изучая окружающую обстановку, я обратил внимание на стоявший на возвышении, примерно в 10 метрах от меня, прозрачный сосуд, своей формой напоминающий египетский саркофаг[18] . То, что я увидел в нем, заставило застыть кровь в жилах и вызвало холодную нервную испарину. На дне этого сосуда, покрытом кровью, лежал обнаженный человек. Его брюшная полость была вскрыта продольным разрезом. Неведомые существа с помощью сложных операционных телеприборов, установленных внутри саркофага, рылись во внутренностях человека. Еще больше я был взволнован, когда в несчастном узнал всем нам хорошо известного Корнея Карповича.

- Вы не ошибаетесь, профессор? - не удержался от вопроса Лукич.

- Нет, не ошибаюсь.

- Значит, Лучинский и Лагунин стали жертвами этих существ, - заметил полковник Соколов.

18

Саркофаг - гробница.