Страница 1 из 4
Зенна Хендерсон
Право выбора
- Я не буду это читать. - Кен сидел, глядя перед собой на раскрытую книгу для чтения в начальных классах.
Я сделала глубокий, дрожащий вдох, и, сделав усилие, заставила себя перенестись обратно в класс, наполненный монотонным гудением читающих вслух учеников.
- Теперь твоя очередь, Кен, – сказала я. - Сейчас твой отрывок, ты же знаешь.
- Да, - ответил Кен, повернув в мою сторону тонкое, несчастное лицо с резко очерченными скулами. - Но я не буду это читать.
- Почему? - мягко спросила я. Не стоит показывать своё раздражение. - Ты знаешь все слова. Почему тогда не хочешь читать?
- Тут всё не так, - сказал Кен. Он опустил к своей книге наполнившиеся слезами глаза. - Это всё неправда.
- Это никогда не было правдой, - сказала я ему. - Мы представляем, что это правда, просто так, для удовольствия.
Я перевернула четыре страницы, которые составляли текущий урок чтения.
- Может быть, этот город никогда не существовал в действительности, но он совсем как настоящий, с магазинами и… - Мой голос затих, когда я увидела, что глаза всего класса сосредоточены на мне – семь пар глаз и два незрячих, сливочных овала на лице Марии, - … и все мы видим наш город.
- Города, - снова начала я. - Города… - В наше время дети могли позволить себе прерывать взрослых на полуслове, и смотреть затем на ошеломлённое выражение их лиц.
- Это всё неправда, - перебил меня Кен. - Я не буду это читать.
- Закройте книги, - сказала я, - и ступайте на свои места.
Трое учеников - Кен, Виктор и Глорианна – тихо скользнули за свои парты.
Я сидела за своим столом, уперев локти в зелёное сукно, подперев подбородок ладонями, и смотрела в никуда. Я не хочу ничего настоящего. Возвращение из мира иллюзий в реальный мир, как обычно, было очень болезненным. Гораздо комфортнее жить в бездумном и бесшумном оцепенении. Наконец я очнулась.
- Если вы не хотите читать ваши книги, давайте напишем историю, которая будет правдой, и тогда у нас будет, что читать.
Я взяла школьную линейку и начертила три линии вдоль всей классной доски, только с небольшим промежутком в том месте, где я должна была поднять мел над зубчатой трещиной, которая пересекала доску по диагонали сверху вниз.
- Как мы назовём нашу историю? – спросила я. - Кен, ты хочешь, чтобы это был рассказ о..?
- О доме Биффа, - быстро сказал Кен.
- Дом Биффа, - повторила я, мой желудок свело болезненным спазмом, пока я записывала эти слова, тщательно выводя печатные буквы, автоматически говоря при этом:
- Помните, все заголовки начинаются с… - И класс хором продолжил: – … с заглавной буквы.
- Да, - сказала я. - Кен, с чего мы начнём?
- Дом Биффа поднялся вверх, как будто лифт, - сказал Кен.
- Прямо в воздух? – подсказала я.
- И кусок сада вместе с ним, - добавила Глорианна.
Я записала второе предложение.
- Виктор? Хочешь рассказать, что было дальше? – Мел, зажатый в моей взмокшей руке, потемнел.
- Сад – он обрушился вниз, а за ним и дом Биффа, - хрипло продолжил Виктор. Он поднял лицо, и я в первый раз за неделю увидела его глаза, окружённые тёмно-синими кругами.
- С грохотом! - воскликнула Мария, её лицо оживилось. - С ужасным грохотом!
- Ты не в нашей группе! - крикнул Кен. - Это наша история!
- Это история для всех, - сказала я, тщательно записывая. - И каждое предложение заканчивается…
- …Точкой, - откликнулся класс.
- А потом? - Я сделала паузу, прижавшись лбом к прохладной классной доске, мигая глазами, пока буйные заросли зелёной люцерны, росшей в углу класса, вновь не обрели чёткие контуры.
Я подняла голову. Селия ждала своей очереди.
- Бифф выпал из своего дома, - продолжила она.
Я записала.
- А потом?
Я ждала, держа наготове мел.
- Дом Биффа упал на него, - выпалил Кен. - И он умер.
- Я видел его! - Бобби поднялся со своего места, произнеся свои первые слова за весь этот день. - Он был весь в крови, но его лицо было таким, будто он просто спит.
- Он был мертв! - яростно возразил Кен. - И весь дом развалился на куски!
- И все его обломки провалились в эту глубокую-глубокую яму, вместе с Биффом, - воскликнул Бобби.
- И отверстие закрылось! - торжественно завершила рассказ Селия.
- Но не полностью! - повернулся к ней Виктор. - Только частично! Смотрите! Смотрите! - Он ткнул пальцем в сторону окна.
Мы все столпились вокруг, как будто ожидали увидеть что-то новое. И я думаю, что так оно и было – новым для наших глаз и для наших ушей, словно вышла наружу болезнь, долгое время таившаяся внутри каждого из нас. Там, на краю детской площадки, как раз за увитым клубками джунглей спортзалом и острым выступом горки, обрубленной выше пятой ступени лестницы, была дыра, поглотившая дом Биффа. Мы торжественно осмотрели все, что было видно – беспорядочные остатки черепичной крыши и покорёженную телевизионную антенну. Мы молча повернулись назад к нашей классной комнате.
- Как так получилось, что ты видел Биффа когда его дом упал на него, Бобби? – спросила я.
- Я собирался пойти к нему домой, чтобы поиграть, пока у моего брата не закончится четвёртый урок, - сказал Бобби. - Он ждал меня на крыльце. Но почти сразу земля начала ходить вверх и вниз, и я упал. Когда я встал, дом Биффа уже опускался, и он накрыл Биффа. Всего, кроме его головы. И он выглядел спящим. Он так выглядел! Да! А потом все провалилось вниз, и дыра закрылась. Но не вся! – поспешно добавил он, прежде чем Виктор успел открыть рот.
- Теперь, - сказала я, - есть ли у нас история для чтения, как мы и хотели? Возьмите ваши карандаши…
- Учитель! Учитель! - Мария стояла, широко раскрыв незрячие глаза, и тянула руку так высоко, как только могла. - Учитель! Мэйлина!
- Бобби! Быстро - помоги мне! - Я выскочила из-за стола, сбив при этом ящик, поддерживающий его угол вместо сломанной передней ножки. Я успела настичь Мэйлину, потому что она задержалась у двери, нашаривая дверную ручку в том месте, где она была раньше. Бобби подоспел с большим пляжным полотенцем в руках и, слава Богу, у меня хватило времени, чтобы надежно обернуть его вокруг Мэйлины до того, как она издала первый крик и у неё начались судороги. Бобби и я мягко удерживали её плечи и колени, пока её тело извивалось и корчилось. У нас уже был печальный опыт того, как лучше всего защитить её от себя самой, и от опасного места, которым становился для неё класс во время приступов. Я прислонился щекой к моему плечу, продолжая при этом удерживать Мэйлину ладонями. И пусть слёзы текут по моему лицу нетронутыми. Сотрясения тела Мэйлины как эхо отдавались через меня, как будто я билась в рыданиях.
Остальные дети тем временем подняли на место мой опрокинутый стол, поставили подпорку вместо сломанной ножки, не обращая никакого внимания на так раздражающие мой слух хриплые крики Мэйлины. Дети так быстро ко всему привыкают. Слишком быстро. Я моргнула, чтобы очистить глаза. Мэйлину удалось успокоить. Ах, как благостно это отличается от первого ужасного приступа, когда мы были вынуждены с нею бороться целый час! Я быстро развернула её и прижала к своей груди, наблюдая, как разглаживается её лицо и успокаивается неровное дыхание. Она открыла глаза:
- Папа сказал, что во время следующего отпуска он снова возьмёт нас в Диснейленд. В прошлый раз у нас не получилось добраться до ракеты. Теперь у нас не получиться добраться никуда в этом мире...
Она улыбнулась мне своей нормальной (не хватает переднего зуба), улыбкой, и заснула. Мы вернулись к работе, Бобби и я.
- Её папа умер, - как ни в чем не бывало сказал Бобби, когда он ждал своей очереди к точилке. [1]- Она знает, что её папа умер, и её мама умерла, и маленький братик.
1
Общая, стационарная точилка для карандашей является непременным атрибутом любого класса американской школы – таким же, как классная доска или учительский стол (примечание переводчика).