Страница 5 из 10
Девочки подумали: «Вот какой дядя Василий неровный — то от него слова не добьешься, то сам со всеми заговаривает». Они пододвинулись было к нему поближе. Юля спросила:
— Скажите, пожалуйста, костер будет?
И Варя из-за спины подруги спросила:
— Когда костер загорится?
Пастух, может быть, и ответил бы, да девочек услышала Ольга Петровна. Она закричала:
— Остались, думаете, здесь хорошо? Вот пускай вас донимают комары! — Пошумела, пошумела и сжалилась: — Ступайте в общежилку. Завернитесь там в одеяла и спите. Костер опасно разводить — сухота везде…
Девочкам не хотелось уходить из загона. Здесь уже стали появляться ночные бабочки. Вон сколько их льнет к свету фонарей. Женщины в белых халатах процеживают молоко.
Юля подмигнула Варе:
— Не уйдем.
Варя кивнула: не зря же ехали сюда, перебирались через реку, прятались в кустах…
От комаров избавиться не так уж трудно. Подружки наломали веток и стали ими обмахиваться. Веток они наломали было и пастуху, чтобы и тот отгонял от себя надоедливых комаров, но дядя Василий только ухмыльнулся в бороду.
— Я вот их ядреным самосадом, так они от меня за версту держатся. — Он затянулся и выпустил изо рта да еще из носа целые струи дыма.
Юля поморщилась, а Варя даже чихнула, но от пастуха не отошли. Юлька как бы невзначай спросила подружку:
— Ты слыхала, как ночью совы кричат?
— Не слыхала, — ответила Варя.
— А я слыхала. Они кричат вот так… — Нахохлившись, Юля хотела изобразить, как кричит сова, но ничего у нее не вышло.
— По-разному сова кричит, — сказал дядя Василий.
— А как же?
— Ну, бывает, сова кричит, как человек. А то мяукает, мурлычет, как кошка. — Он опять пустил струю дыма. — Бывает, и как малое дите — плачет. А то, вроде больной человек, заохает и застонет — с непривычки испугаетесь. Ночью здесь и куст обернется медведем.
— Мы небоязливые. Да, Варька? — сказала Юля.
Варя, конечно, ответила «да», и они начали притоптывать, приплясывать да еще напевать:
Ольга Петровна, увидев их, на этот раз совсем рассердилась. Взяла пребольшую палку и погналась за Юлей и Варей. Конечно, она палкой их не тронула, но накричала:
— Велено вам убраться в общежилку, а вы еще здесь! Вот я вас достану!
Подружки присмирели: ничего не поделаешь, надо уходить в домик-общежитие.
В этом домике все было, как в настоящем: печь, крючки и вешалки, на стенах разные полочки, шкафик с посудой, часы-ходики, как живые: все тик да тик… На столе в жестяной банке цветы, а рядом с цветами керосиновая лампа — на случай, когда погаснет электричество. Вместо кровати — нары из досок.
Девочки тотчас же стали наводить порядок. Да и поссорились. Из-за пустяка поссорились: Варя хотела, чтобы лампа-коптилка горела ярко, а Юля не хотела. Варя фитиль вывертывала, а Юля убавляла.
— Уж ты задавала… — сказала Варя.
— Это ты задавала, — перебила Юля.
— Нет, ты.
— Нет, ты.
И стали они пререкаться.
— Я нос в сторону не ворочу, а ты воротишь, — сказала Варя.
— Не ври, это ты воротишь.
— Тебя все равно не переспоришь.
— Вот и не надо спорить.
Разобидевшись одна на другую, девочки уселись порознь. Юля делала вид, что ей очень весело, гораздо веселее, чем подруге, а Варя — ни за что не хотела уступить — делала вид, что ей во много раз веселее, чем Юле. Так они долго бы просидели, да сон сморил их. Сначала Варя ткнулась в подушки, а тут и Юля.
Девочек встревожила ночная гроза
Только доярки пришли в общежитие, только легли отдохнуть, как услышали раскатистый гром.
Услышала гром и Юлька.
— Мама, что это там?
— Гроза находит. Спи.
— Сама-то не спишь…
— Ну, то я. А вон Варя спит, и ты спи.
Ветер зашумел в лесу еще сильнее. Затрещали деревья. Все осветила молния. Обрушился дождь. Ольга Петровна, поднявшись с постели, зажгла лампу, приоткрыла было окно, а затем сразу и захлопнула.
— Нехорошо. Василий угнал коров за Утиное болото. Растеряет стадо-то, — в тревоге сказала она и стала собираться.
— Мама, а я? — спросила Юля.
— Завернись в одеяло и спи, — уже сердито ответила Ольга Петровна и ушла.
Поднялись и другие доярки. Да так одна за другой и ушли в темень.
На улице шел такой ли крупный дождь, а гром все усиливался. Забеспокоилась и телятница тетя Даша:
— Мои-то детки как там? Хоть над ними и кровля, а побегу, проведаю. — И она, набросив на голову платок, закрыла за собой дверь.
Юля еле растормошила Варю.
— Вставай. Слышишь, как гремит?
— А? Чего?
— Гроза!
Варя вскочила, вспомнить никак не может, где она находится. А тут так грянуло, будто обломилась кровля. От грома огонек в лампе вытянулся, дрогнул и погас. Варя от испуга помертвела. На этот раз и смелая Юля не очень-то храбрилась. Они выбежали на крыльцо. Страшно, а все же хочется посмотреть на грозу.
В небе чертила зигзагами огненная молния. Раскаты грома усиливались. Девочки закроют крепко ладонями глаза, но как только молния вспыхнет, все равно ослепит их.
— Давай запремся, — предложила Варя.
— Давай, — согласилась Юля.
Они наложили на дверь щеколду. Прислушались. А ветер все выл и гнул деревья.
— Ой, я не люблю, когда темно, — прижимаясь к подруге, сказала Варя.
— Ночь — вот и темно…
— Давай зажжем свет, откроем дверь — может, кто там из наших страдает.
— Давай.
Они засветили лампу, сняли щеколду. Юле стало страшно, когда она подумала, что доярки по грозе ушли в лес, а ее мама впереди всех. Слезы сами полились из глаз.
Варя начала утешать:
— Придут. Коров соберут и придут…
Так и есть, когда гроза стихла, возвратилась и Юлина мама. Пришли и другие женщины, промокшие до нитки. Захотелось всем крепко и блаженно спать.
Укрывшись одним одеялом, Юля и Варя заснули. Поспали вдоволь, как и следует. А вот доярки поднялись с зарей. Девочки не услышали, как они ушли доить коров.
Юля отзанавесила окно, и яркое солнце все в домике позолотило: и стол, и скамейки, и печку, и все, все… Из леса донесся сюда птичий гомон. Ну, прямо, как в волшебном царстве, про которое пишется в книгах.
Юлька принялась тормошить подружку:
— Вставай, лежебока! На улице-то как хорошо!
И вовсе Варя не лежебока. Она открыла глаза вместе с Юлькой.
— Ой, сколько пичужек! — крикнула Варя, и ее светлые брови изогнулись.
— Это дрозды так гомонят, — объяснила Юля и оттеснила от окна подружку.
Варя усомнилась:
— А может, и не дрозды. В лесу много птиц…
— Давай и мы петь. Влезай на окно, — скомандовала Юлька.
Они уселись на подоконник, свесили ноги на улицу и, болтая ими, запели выученную еще в детском саду песню:
Знали девочки и другие песни, да увидели они на столе завернутый в лоскут марли пирог с луком и в кринке молоко. Покушали и — на улицу.
Варя как ступила босыми ногами на землю, так сразу и присела: роса на траве обжигающе холодная.
А Юлька храбрилась:
— Давай по росе бегать.
— Вот тоже! Зачем?
— Для здоровья. По траве босиком ходят от нервов. Ты ведь нервная… Вот побегаешь и вылечишься. Многие так делают. Из города в деревню приезжают лечиться.
— А в городе нет росы?
— Нет. Роса вся у нас, в деревне.