Я не могу проиграть

— Я как тебя тогда увидел, все в душе перевернулось. Вот, думаю: «Сережа, пришла твоя любовь! Да только слишком поздно, слишком много ошибок». Он опустил глаза и замолчал.

Я посмотрела на часы — оставалось еще пять минут. Удивительно, как мало времени надо, чтобы рассказать несколько лет из жизни.

— Кстати, — усмехнулся Сергей, — Я теперь свободен. Тесть пообещал, что я больше никогда не увижу ни жены, ни дочки. Жена мне не нужна, а Машку жалко. Я только ради нее и жил. Знаешь, сидишь на вонючей кухне с алкашом, пьешь с ним, слушаешь всякие глупости, которые он несет, в доверие входишь, так сказать, и думаешь о Машке. Так легче становилось — жизнь не казалось такой поганой.

— Ты сможешь ей потом все рассказать, когда она вырастет.

— А зачем ей отец-зек? Пусть уж лучше она считает, что я умер. Я сам к ней не подойду больше.

Нашу беседу прервал охранник. Сергей послушно протянул руки для наручников, а я, еле сдерживая слезы, направилась к выходу.

На душе было скверно, как никогда. Промозглый ветер с дождем встретил меня на улице. Я натянула капюшон и вдохнула свежий воздух. Каждый раз после посещения мамы в больнице, а теперь и Сергея в тюрьме, я снова и снова осознавала, что жизнь прекрасна, и с любыми бедами можно справиться, если обладаешь свободой и здоровьем, а все прочие депрессии и тому подобное — просто выдумки от неумения понять самого себя.

Глава 37

И вот, наконец, долгожданный день настал. Я боялась его, но в то же самое время подгоняла время, чтобы он скорее пришел. Сегодня медицинская комиссия официально признала маму полностью дееспособной. Уже был назначен день ее выписки из больницы, ей осталось пройти небольшой курс витаминов и укрепляющих лекарств. Мы обнимались и целовались, вытирая друг другу слезы. Я достала шампанское, купленное специально для этого случая, и наполнила два пластиковых стаканчика.

— За тебя, мамочка! За то, что ты смогла все это выдержать и победить.

— Без тебя я бы не смогла, — улыбнулась она, глядя мне в глаза.

Сегодня мама выглядела почти как раньше. Карие глаза сверкали, каштановые волосы были аккуратно уложены, только седые ниточки в волосах и морщинки в уголках глаз выдавали пережитое.

— Спасибо тебе, доченька, если бы не ты — меня бы уже не было на свете.

— А ты знаешь, после чего ты пошла на поправку? — спросила я.

— Кажется, знаю. Мне приснился сон — ты разговаривала со мной. Я лежала в палате, а ты стояла вон там, — она показала рукой точно в то место, где я находилась в тот памятный день. — Ты просила меня выздороветь, приводила разные умные доводы, спорила со мной, говорила, что я нужна тебе. Так что тебе удалось убедить меня начать жить заново.

— Все правильно, мамочка. Только это был не сон, это было на самом деле. Ты была без сознания, не узнавала меня, не реагировала на мои слова. И тогда я перестала обращать внимание на твое тело и стала говорить с тобой. Я была уверена, что какая-то часть твоего мозга слышит меня. Я даже получала твои ответы, только они просто приходили в мою голову сами. Я до сих пор не понимаю, как это было, но ты стала поправляться после этого общения.

— Интересно, а я думала, что это сон, но странным образом после этого сна я поняла, что ты жива и что ты простила меня.

— Я писала тебе письма, но он они до тебя не доходили, поэтому ты и не знала, что я жива.

— И все равно, то зло, которое принесли нам мои необдуманные поступки, невозможно исправить.

— Не думай об этом сейчас, скоро ты будешь дома. У нас замечательный адвокат, который нам поможет.

— Вика, — вдруг спросила меня мама, — А как ты решила вопрос с Сергеем?

Я вздохнула и поставила пустой бокал на тумбочку.

— Надеюсь, ты поймешь меня правильно, хотя я не уверена.

В нескольких фразах, не вдаваясь в подробности, я рассказала все, что произошло.

Мама посмотрела мне в глаза:

— Ты правильно поступаешь, чтобы там не говорили. Ты хороший человек, который не бросает людей в беде. Твой отец поступил бы так же.

— Ты не осуждаешь, что я взяла у него деньги? — спросила я, этот вопрос мучил меня больше других.

— Нет, он сам тебе это предложил. Вероятно, он считает себя обязанным тебе или просто тебя очень любит. Другое дело, что ты накладываешь на себя дополнительные обязательства по отношению к нему. Так что, если ты расстанешься с ним — деньги нужно будет вернуть. Но это должна сделать я, а не ты.

— Но откуда ты…

— Все потом, — махнула она рукой. — Лучше наливай еще шампанского — я хочу выпить за мою замечательную дочь.

Глава 38

Через два месяца состоялся суд. Адвокат выступал как мамин поверенный, а мама, к моему великому облегчению, осталась дома. После окончания лечения я перевезла ее на съемную квартиру в Коломенское, где ей очень понравилось. Она с удовольствием совершала прогулки в парке в одиночестве и иногда заходила в церковь.

Вера Ивановна и Ольга были приглашены как свидетели. Как великолепен был Венский в своей обвинительной речи и как был жалок и мерзок Николай. От бывшего лоска не осталось и следа, это существо умоляло о снисхождении, все отрицало и клялось в вечной любви к моей маме. Пару раз я чуть не рванулась выцарапать ему глаза, и только сильные руки Веры Ивановны удержали меня в кресле. «Бедная крошка, лишенная семьи и дома», как назвал меня Венский, готова была удушить и судью, если он оставит квартиру этому мерзавцу.

К счастью, все обошлось. Суд принял решение прописать нас обратно в нашу квартиру, а Коленьку выписать на прежнее место жительства в Рязанскую область.

Он выскочил из зала суда как ошпаренный. «Надеюсь, он побежал собираться», — злорадно подумала я. Вера Ивановна и Ольга вышли в коридор, а я подошла к Ивану Сергеевичу.

— Вы были великолепны, — сказала я. — Большое спасибо. Вы даже не представляете, как я вам благодарна.

— Вы тоже держались молодцом. Единственное, чего я боялся, что он не доживет до окончания суда.

— Почему?

— У меня было впечатление, что вы убьете его раньше.

— Меня удерживала Вера Ивановна, — хмыкнула я. — Когда я услышала о его любви к маме, я перестала себя контролировать. Это наглая ложь, он чуть не угробил ее.

— Ладно, ладно, — он похлопал меня по руке. — Все в прошлом.

— Если бы вы так же защищали Сергея, — начала я, но он перебил меня.

— Понимаешь, Вика, ваше дело, как говорится, было правое, его выиграть было легко. Но в случае Сергея, все гораздо сложнее. Милиция никак не может найти его сообщников, так что пока все обвинения висят на нем. К тому же это не первый случай, он уже привлекался, и это тоже все вспомнится. В общем, не питай иллюзий, что его выпустят. Моя цель — добиться уменьшения срока.

Я нахмурилась.

— Может быть, нужны еще деньги?

— Ты готова подкупить весь мир ради него, верно? А стоит ли он того? Ты не думала об этом? Ведь наказание иногда бывает и справедливым.

— Но он хороший, — я опустила голову. — И если бы не он, я бы не смогла оплатить ваши услуги.

— Я знаю, как он к тебе относится, да и не может быть иначе. Он у меня тоже, несмотря ни на что, вызывает симпатию, он страшно обаятелен, но я бы не хотел, чтобы моя дочь встречалась с таким человеком, и пошел бы на все, чтобы удалить его из ее жизни. Ты понимаешь, о чем я?

— Да, — ответила я, пытаясь не дать ему понять, как меня задевает этот разговор.

— Это твоя жизнь, конечно. Это просто совет старика молоденькой девушке. Ты же не будешь ходить к нему в тюрьму на свидания лет, эдак, пять?

— Пожалуйста, — я схватила его за руку, — Испробуйте все средства, чтобы этого не случилось. Только не тюрьма, пусть условно.

Он мягко пожал мне руку и покачал головой: