Смерть Несущая

— Мама, — прошептала я.

Встреча с семьёй была тёплой и радушной. Мы все собрались за огромным столом, а мама суетилась по хозяйству, расставляя нехитрые кушанья на стол. Больше всего нас с Кимом удивил новый член семьи, со скоростью, не уступающей матери, расставляющий тарелки на столе. Тайя, дочь старосты пограничной деревни, заметно покруглевшая в области талии, как ни в чем не бывало, помогала маме по хозяйству. Женщины смеялись, радуясь нашему возвращению, и порхали по горнице, искусно лавируя между мебелью и нашими спинами так, что казалось, не две дородные тётки уставляют стол едой, а самые изящные танцовщицы королевства исполняют замысловатый танец.

— Ох, дети, как же здорово, что маг вас отпустил! — смеясь, говорила мама. — А я то, грешным делом, уж кляла его! Вы уехали, — как-то нервно усмехнулась мать, — а я стою и понять не могу, что случилось? На отца глядь, а он белее мела, смотрит на горизонт, растерянный, аки дитя малое! Уж кляла я его, кляла! Думала, увёл колдун деточек моих, задурил нам головы, и увёл! Сколько слёз с отцом пролили, сколько ночей прорыдали …, - не унималась мать.

— Ну, будет тебе, Нима! Ты лучше о письме расскажи, — басовито заявил отец.

— Ах, о письме, конечно, — защебетала окончательно сконфуженная мать. — Так мы месяц и провели, в истериках и слезах, а с первым снегом волшебный голубок прилетел с письмом. Читать-то мы не обучены, но вот Рэйна, травница, умеет, мы к ней и пошли. А там полный отчет изложен, что да как у вас, чем занимаетесь, чему учитесь. Маг всё очень хорошо написал, сказал, что слово своё сдержит, и чтобы мы не волновались, — шумно выдохнула мать. — С тех пор каждый месяц по письму получаем, так что тревожиться за вас меньше стали. Слава Богине, что всё у моих детей хорошо складывается!!! — шумно всплеснув руками, Нима плюхнулась на лавку рядом с Леонидом. — Да, вот и Карим наш этой зимой женился, — продолжая свой рассказ, мама указала пальцем на Тайю. — По весне им отдельную пристройку сделаем, а к лету у вас племянник народиться должен, — довольно улыбнулась мать.

Тайя, присаживаясь рядом со старшим братом, густо покраснела и улыбнулась нам. Девушка до странного напоминала мать. Такая же шустрая, подвижная, без дела сидеть не станет, видно сразу. Густые каштановые волосы, заплетенные в тугую косу, смуглое лицо с румянцем во всю щёку, большие карие глаза и пышная фигура, скрытая под тёмно-синим сарафаном. Девушка буквально излучала здоровье и энергию. Мне она понравилась сразу, почему-то в душе появилась стойкая уверенность в том, что с такой женой Карим не пропадёт, да и маме всё полегче будет. Поэтому, не раздумывая, я ответила ей самой своей благожелательной улыбкой, Ким машинально повторил за мной.

— Это хорошо, что теперь у меня есть сестра, — всё ещё улыбаясь, просто сказала я.

— И у меня, кстати, тоже, — пихнул меня Ким в бок.

— О, ну, конечно же, как же без тебя, надо же везде влезть…, - заерепенилась я, начиная наш обычный перебрёх.

А тем временем, Элдай наклонился к Бьёрну и тихонько, хмыкнул:

— Ну, хоть в этом ничего не изменилось.

— Да уж, если близняшки, перестали бы бухтеть друг на друга, как старые склочницы, я бы действительно забеспокоился, — щербато улыбнулся Бьёрн.

Середина весны для Пограничья — это средне суровая зима для остального королевства или аномальный мороз для Эдэльвайса. Свирепые метели только-только сменились ясной, безветренной погодой, и маленькое солнце начинало скромно пригревать землю. Но и это небольшое потепление воспринималось как праздник. Будто бы новое, теплое, дарующее жизнь дыхание природы касается каждого уголка Пограничья. Снежные верхушки гор сияют на фоне голубого неба так, что невозможно смотреть. Только огромное озеро северных гор не спешит открывать своих объятий весне, крепко прячась от неё под ледяным одеялом, сковавшим берега, так что лишь к середине лета можно будет увидеть его темные воды.

Выйдя на крыльцо нашей избы, я с удовольствием вздохнула полной грудью морозный воздух. Как же я соскучилась по снежному царству пограничья, устав от непрекращающегося зноя Эдэльвайса, разбавленному лишь такими же непрекращающимися проливными дождями вместо зимней стужи. Пряный аромат юга притягивал лишь первые месяцы, а потом начинал раздражать, как приторные духи теряющей молодость кокетки. Всё-таки север есть север, и каждый житель Пограничья, громко кляня мороз и стужу, в глубине души не мыслит себя без суровой зимы и студёного ветра. Это становится частью характера, суровость и непреклонность — вот главная черта тех, кто родился в снежных объятиях Соколиных гор и озера Ома. И понимаешь это, лишь когда надолго лишаешься возможности быть здесь.

Я была счастлива вновь вернуться домой. Мне хотелось пройтись по округе, осмотреть каждую улочку, каждый закуток. Заметить, что изменилось за время нашего отсутствия, а что осталось прежним. Хотелось подняться в горы и посмотреть на деревню с высоты птичьего полёта, чтобы просто запомнить.

Сбежав по ступенькам, я направилась в сторону тропы, остававшейся не заметённой даже зимой, так как являлась, если хотите, стратегически важным объектом для деревни. Тропа уходила в горы, к пещерам Благости, так назывались укрытия, используемые в случае нападения. Поэтому саму тропку всегда поддерживали в хорошем состоянии, ведь королевские войска из Каргена в случае атаки в лучшем случае поспевали к тому моменту, когда спасать было уже нечего, но дальше дикие орды нападающих не пропускали. Люди Пограничья в таких случаях укрывались в пещерах Благости, куда неосведомлённый человек тропки не найдёт. Я же хотела немного подняться вверх и просто осмотреться, почему-то безумно хотелось подняться повыше над деревней. Сначала это было просто желанием, но чем ближе я подходила к намеченному маршруту, тем сильнее меня тянуло к тропе. И вот, уже через какое-то мгновение, не разбирая дороги, я неслась по направлению к тропе. Кровь стучала в висках, дыхание сбилось, тесёмочки, на которых держалась моя шапка, развязались, и теперь она постоянно съезжала мне на глаза. Когда я, не сбавляя темпа, начала восхождение, бок нестерпимо заколол, а мышцы налились свинцовой тяжестью. В голове выстроилась четкая мысль, не принадлежащая, но адресованная мне. Словно детский, тонкий голосок всё время повторял: 'Мама, мама, я здесь, мама. Помоги мне, мама!' Не знаю, как даже назвать своё состояние в тот момент? Просто навязчивая маниакальная идея, что надо идти и найти малыша, чего бы это ни стоило! Я понимала, что на самом деле вокруг тихое ясное утро, никто не плачет и не зовёт, моля о помощи, но внутри всё буквально кричало об обратном. Я уже не бежала вверх, а скорее перебиралась на четырёх конечностях, цепляясь руками за едва пробивавшиеся сквозь снег корешки растений, чтобы не упасть и не съехать вниз. Тропка была давно уже оставлена в стороне, и я двигалась по совершенно другому направлению, ведомая неясными мыслями и мольбами. Неожиданно склон, по которому карабкалась, оборвался, а за ним показалось узкое ущелье, больше напоминающее глубокую впадину на пологом склоне. Перевесив голову и посмотрев вниз, я затаила дыхание. На самом дне лежало существо! Создание не было похоже ни на одно другое, что я видела в своей маленькой жизни. То, что это был детёныш, я почему-то поняла сразу. Маленькое тельце в неестественной позе распласталось на самом дне. Голова существа была похожа на кошачью, только более вытянуты мощные челюсти, как у льва, всё тело покрывало густая белая шерсть, но больше всего взгляд притягивали изломанные массивные крылья в серую крапинку, накрывавшие его. Размером малыш был как болотный кот, то есть не хилый такой котеночек плюс ещё и крылья. Одним словом на первый взгляд весило это чудо килограмм 20–25.

Услышав мой судорожный вздох, существо зашевелилось и подняло голову. Ярко желтые, с вертикальными зрачками, глаза встретились с моими, и тут же чужая мысль пронзила сознание: 'Мама?', почти отчаянно прошелестел детский голос.