Бедржих Сметана

Обнадеживающее письмо Листа придало Бедржиху бодрости. Оно укрепило в нем веру в свои возможности. Однако жить все-таки было не на что. И опять Сметана задает себе вопрос: что делать? Может быть, открыть постоянную музыкальную школу? Ученики найдутся. По крайней мере тогда не придется бегать по городу. Взвесив все, он начал хлопоты. Но пока городские власти рассматривали его прошение, пока медленно поворачивалась скрипучая бюрократическая машина, Сметана продолжал до изнеможения бегать по урокам. Благоприятное решение пришло лишь в середине мая. Но композитор уже не мог им воспользоваться из-за событий, взбудораживших всю страну.

На протяжении столетий подавляли Габсбурги национальную жизнь в Чехии. Все, что можно было забрать у чехов, забиралось. Чудовищные налоги и барщина изнуряли крестьянство. Все, что рождалось на земле чешской, Габсбурги считали своей собственностью. Чехов заставляли платить даже за грибы, собранные в лесу. Но что грибы! С мест погребения взимали плату австрийские власти. Неудивительно, что в стране постоянно вспыхивали крестьянские восстания и голодные бунты. Неспокойно было и в городах. Особенно после того, как в 1848 году на весь мир прозвучал призыв Маркса и Энгельса «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Восстания крестьян и рабочей бедноты длились иногда по нескольку месяцев. Габсбургская полиция зверски подавляла их, расстреливая толпы голодных людей.

Но и жестокие расправы не могли потушить справедливый гнев народа, свято хранившего в своей памяти заветы героев гуситских войн. Каждый раз как революционный гром раздавался в какой-нибудь части Европы, эхо его прокатывалось по Чехии и Словакии. После польского восстания в Чехии при деятельном участии студенчества и передовой интеллигенции начали возникать тайные общества.

Габсбургское правительство серьезно опасалось волнений в стране. Оно понимало, что это может привести в конце концов к распаду «лоскутной империи». Чтобы ослабить напряжение и избежать возможных откликов на февральскую революцию 1848 года во Франции, в марте в Чехии была отменена цензура и обещана конституция. Эти действия властей ввели в заблуждение некоторых чешских патриотов — они восприняли их как приближение долгожданной свободы. Так, возвратившийся из России Карел Гавличек счел, что настала пора заговорить во весь голос. Он основал «Народную газету» и в первом номере, вышедшем 5 апреля 1848 года, призвал чешский народ воскресить былые героические времена. «Теперь или никогда! Смелее вперед!» — писал он, советуя энергичнее начать борьбу за попранные национальные права.

В июне 1848 года в Праге вспыхнуло восстание. Оно не имело ни единого руководства, ни какого-либо определенного плана, а возникло стихийно, как целый ряд предшествовавших. На баррикадах сражались рабочие и ремесленники, студенты и интеллигенция. Как звон набатного колокола, прокатилась по стране весть о пражском восстании.

Прага восстала! На помощь Праге!

Движение под лозунгом помощи Праге охватило почти все районы Чехии. «Не платите налогов, не выполняйте барщины и немедленно идите с цепами и косами или другим оружием в Прагу», — призывали листовки. И толпы крестьян спешили на помощь древней столице. Как во времена Жижки и Прокопа Большого, поднимались чехи на борьбу.

А в Праге шли бои. На стенах города были расклеены прокламации, призывавшие солдат идти с народом.

Сметана постоянно поддерживал связь с передовой чешской молодежью и был членом студенческого общества «Согласие», связанного с революционными кругами. С радостью и надеждой встретил он сообщение о восстании. В эти суровые, боевые дни родилась его «Песня Свободы». Написал он ее на текст Йозефа Йиржи Колара — дяди Катержины. Песня призывала чехов крепко стоять за свои права, честь и славу родины, единственным хозяином которой должен стать чешский народ. Она сразу стала популярной, ее пели на улицах, на баррикадах под свист пуль и гром артиллерийской канонады. Тогда же написал Сметана и «Марш студенческого легиона Пражского университета» и «Марш Национальной гвардии», в рядах которой тоже были студенты.

Не щадя великолепных зданий, били австрийские пушки по городу. Кровью чешских патриотов окрасились камни мостовой. Сотни убитых лежали на улицах…

Разве этого хотел Гавличек, когда писал: «Смелее вперед!»? Нет! Зачем проливать кровь, если можно многого добиться мирным путем? Правительство обещало конституцию. Значит, стоило только энергично взяться за переговоры, и чехи получили бы гражданские свободы. К чему было поднимать восстание сейчас, когда Габсбурги предлагают компромисс?

У Гавличка были единомышленники среди чешских деятелей. На страницах газет они стали осуждать восставших, призывая прекратить кровопролитие. Это, естественно, вызвало большое замешательство среди пражан.

А императорские войска тем временем перекрыли все дороги в столицу. Лишившись подкрепления, Прага вынуждена была сдаться.

Напуганное масштабами восстания и той поддержкой, какую оно встретило среди крестьянских масс, австрийское правительство начало зверскую расправу по всей стране. В тюрьмы сажали и участников восстания и просто сочувствовавших. Чтобы спастись от когтей габсбургского премьер-министра Александра Баха, многие патриоты вынуждены были покинуть Прагу. Уехал к родным в Обржистов близ Мельника и Сметана.

Чешские политические деятели старались ускорить принятие конституции. Делегатом в имперский сейм от Чехии был избран и Гавличек. Он все еще верил, что в недалеком будущем конституция ограничит власть монарха и чехи получат право на самоуправление. Но скоро Гавличек понял свою роковую ошибку.

Подавив восстание, Габсбурги отказались от прежних обещаний. Ни о каких правах народов, входивших в состав империи, они и слышать не хотели. Новая конституция действительно была создана. Но она не была принята сеймом. Сейм ее даже не рассматривал, так как попросту был разогнан. В конституции, «дарованной» Францем Иосифом, императорская власть объявлялась священной и нерушимой. Одновременно был опубликован закон об отмене барщины. Но помещики по этому закону должны были получить денежное возмещение за отмененные повинности.

Вот к чему на деле привели обещания Габсургов! Чехия по-прежнему оставалась бесправной. А на крестьянство были возложены новые поборы.

Гавличек раскаивался, что в критические дни пражского восстания поверил правительству. И теперь, хотя и с опозданием, он начал героическую борьбу. В своих статьях он резко выступал против политики правительства, вскрывал ее реакционную, антидемократическую сущность. В результате «Народная газета» была запрещена.

Гавличек переехал в Кутную Гору и стал издавать там политическую газету «Славянин». Но вскоре полиция запретила ее распространение в Праге, а затем тоже закрыла. В 1851 году за свои антиправительственные выступления Гавличек был арестован и сослан. В стране усиливалась реакция, получившая название «баховской» по имени свирепствовавшего премьера.

В августе 1848 года Сметана вернулся в Прагу. На сердце у него лежала страшная тяжесть: многие его друзья были арестованы и высланы. Он опасался даже за их жизнь. Ведь неизвестно было, какой оборот примут дела, как будут расправляться палачи с патриотами.

Мы не располагаем сколько-нибудь достоверными сведениями о связях композитора с чешским революционным движением. Правда, он вошел в его историю как автор патриотических песен и маршей. Но обстановка в Праге была такова, что нужна была конспирация; вероятно, многие письма и документы Сметана уничтожил, и мы очень мало знаем о его жизни в этот период. Знаем только, что, пользуясь ранее полученным разрешением, он открыл музыкальную школу. Знаем также, что 27 августа 1849 года в небольшом кругу родных и друзей скромно была отпразднована его свадьба с Катержиной; они любили друг друга, любили музыку и готовы были рука об руку пройти долгий путь, вместе встретить любые испытания.

Катержина начала преподавать в школе. По примеру Прокша Сметана устраивал в своей школе музыкальные вечера. Организованные вначале для узкого круга, вечера эти приобрели широкую известность. После выступления учеников обычно играл сам Сметана, который не прочь был и поспорить о художественных достоинствах того или иного произведения. Но часто, когда супруги оставались в интимном кругу, речь заходила не о музыке, а о тяжелом, гнетущем положении в стране. И тогда вновь и вновь читались стихи Эрбена, и Сметана, воодушевленный ими, садился к роялю и импровизировал, но уже не польки, а героические сцены…