Амбарцумян

Вплоть до восьмидесятых годов XIX века верховная власть в патриархальной семейной общине Амбарцумянов, состоящей из сорока душ, принадлежала Артен-ами и частично, в стенах дома, его жене, то есть бабушке Амазаспа Асатуровича — Нанэ.

В первые годы XX века Артен-ами, когда ему было уже свыше девяноста лет, сильно ослабел, слышал плохо, ходил, опираясь на посох. В эти годы он проводил время со своими товарищами, уже ставшими мудрецами. Они обычно садились на камни в ограде церкви и сообща философствовали.

До 1890 года в Басаргечаре не было школы. Басаргечарские дети вынуждены были ежедневно ходить на учёбу в селение Большая Мазра, совершая путь в 12 километров. В семье Амбарцумянов высоко ценили знание и образованность. Асатур энергично хлопотал, требуя открытия школы в Басаргечаре. Его хлопоты увенчались успехом: в Басаргечаре было открыто двухклассное сельское училище. По его же инициативе было выстроено здание для этого училища, причём значительные средства на это были пожертвованы им же.

Асатур в восьмидесятых годах XIX века был избран общественным старшиной для всего Басаргечарского района. Его управление, несмотря на кратковременность, отличалось неизменной заботой и внимательностью к народным интересам. Он энергично боролся за сложение с населения накопившихся и неоплаченных налогов и прочее, за что и был отстранён от старшинства губернской властью.

У Асатура и его жены Тамам 13 сентября 1880 года родился Амазасп.

Когда Амазаспу исполнилось семь лет, а его старшему брату Воскану — десять, отец определил их в школу, находившуюся в Большой Мазре. Всего в школе насчитывалось около шестидесяти учеников, из которых 15 человек были басаргечарцы.

Амазаспу Асатуровичу на всю жизнь запомнилась выдающаяся личность учителя Назарета Ширакуни. «Это был человек стройный, высокого роста, широкоплечий, энергичный и могучий в движениях, с широким лбом, проницательными глазами и с густо протянутыми бровями. Лицо у него было гладкое, приятное, с заразительной улыбкой. Одевался в серую, красивую черкеску и ходил с большой суковатой дубиной в руке. Его сила и влияние в селе Большая Мазра были неограниченными. Видно было, что он способен к глубочайшей любви и столь же глубочайшей ненависти. Не имея широкого и глубокого образования, он, тем не менее, был достаточно начитанным, остроумным и весьма занимательным. Обладая могучей силой природного ума, Назарет Ширакуни был силён в рассуждениях и в спорах выходил победителем. Он обучал своих учеников русской грамоте, и по овладении букварём они постепенно перешли к чтению рассказов Л. Толстого и Ушинского. Сам Назарет Варжапет часто вслух читал эти рассказы, объяснял их моральное значение и заставлял учеников повторять. Вместе с тем Назарет Варжапет любил рассказывать басни Крылова и объяснять их значение на примерах из обыденной жизни.

Оригинальный и самобытный педагог часто прибегал к физическому воздействию на учеников. Назарет шагал по классу с громадной линейкой в руках и ею же карал провинившихся. Часто мы с братом оставались ночевать у Назарета Варжапета. Назарет научил нас русской грамоте, внушил нам нравственные склонности. Ему мы обязаны также смелостью и дерзновением мысли. Наша учёба в селе Большая Мазра продолжалась два года, то есть до 1889 года, когда школа, преобразованная в двухклассное сельское училище, была переведена в Басаргечар».

В 1894 году Асатур повёз детей в Эривань[32] с целью определения их в Эриванское епархиальное училище. При этом он приговаривал: «В наше время стыдно оставлять детей без образования, без света науки, без просвещения. Мы, к сожалению, остались тёмными, необразованными, но это наша судьба, а дети… они должны учиться. Хотя это связано с большими расходами, но мы готовы пожертвовать всем своим состоянием, лишь бы дети получили образование». Домашний совет одобрил предложение отца.

Эриванское епархиальное училище по своей учебной программе и по положению представляло собой среднее учебное заведение, состоявшее из трёх подготовительных отделений и шести классов. Число учащихся в нём доходило до четырёхсот пятидесяти, преподавателей до трёх десятков, среди которых были и специалисты с высшим образованием. Возглавлял семинарию инспектор. В 1894/95 учебном году семинарию возглавляли сначала Седрак Мандинян, а затем Тигран Иоаннисян. Как первый, так и второй известны в истории армянской интеллигенции. Седрак Мандинян известен как выдающийся педагог, а Тигран Иоаннисян был известен как литератор. Им переведён на армянский целый ряд произведений художественной литературы, например, «Без догмата» Сенкевича, «Воскресение» Льва Толстого, «Антигона» Софокла и некоторые другие книги. После испытания Амазасп был принят на третье подготовительное отделение, а Воскан — во второй класс. Асатур простился просто: «Учитесь дети, учитесь хорошо».

Весной 1895 года Амазасп уже перешёл во второй класс, а брат Воскан в четвёртый.

В это время Амазасп наслышался об армянской духовной семинарии «Нерсесян» в Тифлисе, где уровень знаний был намного выше, чем в Эриванском училище. Амазасп упросил отца позволить выехать в Тифлис для поступления в семинарию. Отец дал своё согласие, и осенью 1895 года Амазасп уже поселился в тифлисском караван-сарае Шадинова. На следующий же день после приезда в Тифлис он отправился к директору семинарии и уверенно заявил ему, что он хочет поступить в семинарию и готов сдать все экзамены. Директор, известный биолог-дарвинист Самвел Балагян, внимательно выслушал юношу, распорядился проэкзаменовать его по арифметике, армянскому языку, географии и русскому языку. Амазасп отвечал уверенно и был принят во второй класс.

Среди учителей был известный армянский писатель Перч Прошян, автор романов «Сос и Вардитер», «Хлебный вопрос» и других произведений, Амазасп Асатурович так вспоминал его: «Он фактически "выезжал" на колеснице своего авторитета, а учить — ничему нас не учил. Заслуженный старик, сияющий сединой и не лишённый юмористического "изобилия", он входил в класс с грозной дубинкой в руке, садился на место и начинал рассказ анекдотов, личных приключений и прочее. Затем, в последние минуты анекдотично проведённого урока, вызывал: "Ну-ка, бала-джан (сынок), иди сюда и расскажи, что знаешь по родному языку, по родной грамматике…" И пока вызванный ученик, пыхтя, приступал к чему-нибудь, гремел звонок».

В семинарии «Нерсесян» Амазасп учился в 1895–1897 годах. Максимализм в потребности знаний был у него заоблачный. Он мечтал о более глубоких знаниях. И закралось у него в мечты очередное дерзновенное деяние — поехать в Москву и поступить в знаменитый Лазаревский институт восточных языков. Он узнал, что это учреждение является просветительным центром, где обучаются в основном армяне. В результате он решил бросить учёбу в семинарии, поехать в Басаргечар и получить согласие родителей на поступление в Лазаревский институт. Отец был категорически против, считая эту затею детской глупостью. Дерзкий план Амазаспа был всеми воспринят как бессмысленная авантюра, и он был отправлен обратно в Тифлис.

Но Амазасп не был бы Амазаспом, если бы угомонился и сдался жизненной рутине. Это было 10 октября. Он, собрав вещи в небольшой узелок и имея в кармане всего десять рублей, которые объявил неприкосновенным запасом, отправился на вокзал, чтобы без билета доехать до Москвы. Интеллектуальная часть багажа, полученная в итоге двухлетнего пребывания в «Нерсесян»-семинарии, была несколько больше. За это время он приобрёл некоторую начитанность в области литературы, довольно основательно усвоил основы родного языка, его грамматики, несколько поднялись его познания по русскому языку, хотя по-прежнему он говорил ужасно грубо и с нетерпимым акцентом. Всё же необходимо признать, что наибольшую часть его умственного багажа составляли математические познания по арифметике, алгебре и геометрии, наличием которых он был обязан вниманию никогда не забываемого им преподавателя Арутюна Зорабяна. Кроме того, в этом багаже были и некоторые сведения из биологии, почерпнутые им через Самвела Балагяна из его интересной книги «Дарвинизм». О покупке проездного билета не могло быть и речи, ибо наличность в десять рублей была объявлена неприкосновенной. Пробыл в пути шестнадцать дней. Четыре раза был посажен за решётку и отпущен. Наконец в конце октября оказался в Москве. Город встретил его, не имевшего тёплой одежды, жутким холодом.

32

Так в русской транскрипции до 1936 года назывался Ереван.