Страница 3 из 12
– Если ваш сканер не обнаружил у нашей малютки крошечной штучки между ног, значит у нас точно родится девочка, – вдруг говорит Эндрю, обращаясь к медсестре.
Меня душит смех. Я креплюсь и поглядываю на медсестру. Что еще забавнее – Эндрю произносит эти слова вполне серьезно. Заметив мое удивление, он выгибает шею и наслаждается произведенным эффектом.
После клиники мы несколько часов болтаемся по магазинам. Нам обоим было не преодолеть это искушение. Мы и прежде покупали кое-что из детских вещей, но не много. Не было уверенности, какой цвет предпочесть: голубой или розовый. Компромиссный вариант – желтый, но не хотелось «желтить» всю детскую. И хотя вероятность рождения мальчика по-прежнему сохраняется, убежденность Эндрю в грядущем появлении дочки стала еще крепче. Я иду у него на поводу и убеждаю себя: да, у нас родится девочка. Однако Эндрю сдерживает мою шопинговую активность.
– Не торопись, – говорит он, когда я собираюсь схватить очередную девчоночью штучку. – Кстати, мама хотела устроить «Детский душ»[1]. Я тебе говорил?
– Да. Но кое-что мы можем купить и сейчас, – говорю я, бросая в тележку новую добычу.
Эндрю смотрит на тележку, потом на меня и задумчиво покусывает губы:
– Детка, по-моему, ты исчерпала лимит.
Он прав. Я и так набрала почти на девяносто долларов. Впрочем, волноваться не о чем: если родится мальчик, их можно будет обменять.
После магазинов мы заезжаем к матери Эндрю, чтобы сообщить ей новости.
– Я так рада за тебя! – восклицает Марна, обнимая меня. – Правда, я была уверена, что родится мальчик!
Не возражаю и осторожно выпутываюсь из ее объятий. Вместе с Эндрю усаживаемся за кухонный стол. Марна идет к холодильнику, достает кувшин с холодным чаем и наливает нам.
– «Детский душ» мы устроим в феврале, – сообщает Марна, склонившись над разделочным столом. – Я уже все распланировала. Тебе всего лишь нужно появиться, – добавляет она, улыбаясь.
– Спасибо, – говорю я.
Марна подвигает нам стаканы с чаем, затем усаживается напротив.
Я сильно скучаю по дому, хотя и здесь не чувствую себя чужой. Марна мне как вторая мать. У меня до сих пор не хватает духу признаться Эндрю, как я скучаю по своей маме и по Натали. Мне нужно женское общество. Можно любить самого потрясающего парня на планете (мой случай) и все равно тосковать по подругам. Там, где мы сейчас живем, единственная моя сверстница – это Алана. Они с мужем занимают квартиру наверху. Но общения с ней у меня не получается. Несколько раз она звонила, предлагала куда-нибудь сходить. Я врала ей, придумывая отговорки. Больше она не звонит. Думаю, вряд ли мы подружимся.
На самом деле эта скрытая грусть, тоска по дому и все остальное – следствия моей беременности. Гормональный фон взбаламучен. И еще, как мне кажется, это связано с моим диким беспокойством. Я беспокоюсь из-за всего. Нет, я и раньше беспокоилась, еще до встречи с Эндрю. Мне это свойственно. Но когда я забеременела, все мои тревоги и страхи умножились. Будет ли здоров ребенок? Стану ли я хорошей матерью? Не испортила ли я себе жизнь тем, что… Ну вот, опять по тому же кругу. Черт, какая же я ужасная особа. Стоит только этой мысли залезть ко мне в голову, следом меня начинает грызть совесть. Я люблю нашего ребенка. Даже если бы я и могла, то ничего не стала бы менять, и все же… И все же мне не отделаться от этой проклятой мысли: а не поторопилась ли я… не поторопились ли мы оба становиться родителями?
– Кэмрин! – Голос Эндрю извлекает меня из потока мыслей. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да. – Я натягиваю убедительную улыбку. – Со мной все нормально. Просто задумалась… Знаешь, я бы предпочла не розовый, а сиреневый.
– Главное, у нас уже есть имя, – говорит Эндрю. – А цвета можешь выбирать любые.
– Вы что, уже выбрали малютке имя? – Услышав это, явно заинтригованная Марна отставляет стакан.
– Лили Мэрибет. – Эндрю кивает. – Второе имя Кэмрин – Мэрибет. Пусть наша дочь носит имя своей матери.
Боже мой. У меня сейчас сердце растает. Я не заслуживаю такого парня.
Марна сияет от счастья. На ее лице целая гамма всех мыслимых эмоций. Ее сын не только победил смертельно опасную болезнь и выздоровел; он сделал ее бабушкой.
– Какое чудесное имя! – восклицает Марна. – Я думала, первых внуков мне подарят Эйдан и Мишель, однако жизнь полна сюрпризов.
Эндрю улавливает в словах матери скрытые интонации, недоступные мне.
– Как у них дела? – спрашивает он, отхлебывая чай.
– Строят семейную жизнь. Не помню пары, у кого бы все было гладко, без трудностей и борьбы. А они уже давно вместе.
– Сколько лет? – спрашиваю я.
– Они поженились пять лет назад, – отвечает Марна. – А вместе живут, кажется, лет девять. – Она кивает, довольная состоянием своей памяти.
– Наверное, это все из-за Эйдана, – замечает Эндрю. – На месте женщины я бы за такого не вышел, – со смехом добавляет он.
– Пожалуй, это было бы странно, – говорю я, состроив ему рожу.
– Мишель не сможет организовать этот праздник, – продолжает Марна. – В декабре у нее несколько конференций, которые никак нельзя пропустить. И потом, невозможно согласовать время проведения праздника с ее графиком. Особенно теперь, когда она так далеко отсюда. Надеюсь, она компенсирует это подарками. – Марна снова улыбается мне.
Я тоже улыбаюсь, но мои мысли опять разбредаются, и мне ничего не сделать с ними. Сейчас меня занимают недавние слова Марны. Получается, все знакомые ей семейные пары непременно проходили через трудности и «борьбу сторон». Мои притихшие волнения оживают.
– Кэмрин, если не ошибаюсь, твой день рождения – восьмого декабря? – спрашивает Марна.
Мне надо включиться. Это занимает несколько секунд.
– А-а, да. Великая дата. Двадцать один год.
– В таком случае нужно подумать и о праздновании твоего дня рождения.
– Зачем? Не надо ничего устраивать.
Она отмахивается от моей просьбы, как от детской глупости. Эндрю не вмешивается, а просто сидит и улыбается как идиот.
Я сдаюсь. Марну не переспоришь.
Через час мы уезжаем домой. Уже стемнело. Я ужасно устала: от магазинов и от клиники. Радостные волнения тоже утомляют.
Лили. До сих пор не верю, что я стану матерью. Улыбаясь, я вхожу в гостиную. Моя сумка летит на кофейный столик, а сама я плюхаюсь на диван и сбрасываю туфли. Через пару минут Эндрю садится рядом и понимающе смотрит на меня. Я любуюсь его лицом.
Я бы еще смогла одурачить Марну, но нечего и пытаться одурачить Эндрю.
Эндрю
Глава 3
Притягиваю Кэмрин к себе и сажаю на колени. Мы сидим вместе; я обнимаю ее, упираясь подбородком в затылок. Ее что-то тревожит. Я это чувствую, но не решаюсь спросить о причинах.
– В чем дело? – наконец спрашиваю я.
Кэмрин поворачивает голову, смотрит мне в глаза.
Ее собственные полны тревоги.
– Я просто боюсь.
– Чего?
Она медлит с ответом. Ее взгляд блуждает по гостиной, потом упирается в пол.
– Всего.
– Кэмрин, ты можешь рассказать мне все. – Разворачиваю ее лицом к себе. – И ты знаешь об этом.
Ее синие глаза наполняются слезами, но Кэмрин не дает им пролиться.
– Я… Знаешь, я не хочу, чтобы у нас с тобой… чтобы мы дошли до того, до чего доходят большинство пар.
Теперь я понимаю, чего она боится. Снова разворачиваю Кэмрин так, чтобы она сидела лицом ко мне.
– Посмотри на меня, – прошу я, беря ее за руки. – Наша жизнь не будет похожа на жизнь большинства людей. Хочешь знать, откуда мне это известно?
Кэмрин не отвечает, но мне и не нужно слышать ответ. Ей хочется, чтобы я продолжал. Слезинка все же скатывается на щеку. Я тут же ловлю ее большим пальцем и стираю со щеки.
– Наша жизнь будет иной, поскольку мы оба осознаём, куда можно соскользнуть, и не допустим этого, – начинаю я. – Поскольку мы не просто так встретились в Канзасе, оказавшись в одном автобусе. Это была судьба. Мы оба знаем, чего хотим от жизни. Пусть не во всех подробностях, но тогда нам было бы скучно жить. Главное, мы знаем, в каком направлении мы не хотим двигаться. – Делаю паузу и продолжаю: – Мы и дальше сможем путешествовать по миру. Просто сделаем небольшой перерыв. А пока ждем, будем жить полноценной жизнью. Никакого идиотизма повседневности.
1
«Детский душ» (Baby shower англ.) – американский обычай устраивать вечеринку для будущей матери и праздновать рождение будущего ребенка. Ничего общего с купанием реальных младенцев он не имеет: торжество устраивается для того, чтобы засыпать будущую маму горой подарков для ее малыша. – Здесь и далее прим. перев.