Бардин

Основное внимание в этот период Бардин по-прежнему уделял подготовке базы для большого строительства. Ряд вспомогательных цехов должен был обеспечить сооружение завода всем необходимым. Кроме того, главный инженер серьезно занялся Гурьевским заводом, который, по его замыслу, должен был стать основным поставщиком металлических конструкций, литья и огнеупорных изделий для печей. Организовал он тут и небольшую лабораторию для исследования огнеупоров, и производство столь дефицитных тогда метизов — болтов, гаек, костылей. Все это привело к тому, что в будущем строительство не испытывало недостатка во многих материалах.

Бардин продолжал неутомимо форсировать работы. В этом его энергично поддерживал партком строительства и крайком в Новосибирске. Строительные материалы были в основном свои, кроме цемента и частично металла. Со второй половины 1930 года начало прибывать оборудование, заказанное за границей, — экскаваторы, краны, тракторы, автомашины, передвижные электростанции, станки.

Каждый день на площадке появлялись новые лица: рабочие, инженеры, техники. Главный инженер был вездесущ. Меньше всего он сидел в конторе. У него вошло в привычку большую часть времени проводить на строительных участках — самому видеть, как ведутся работы. С самого раннего утра его можно было увидеть только на площадке. Маршрут обычно был один и тот же: сначала он спускался на будущий шамотный двор и через мартен отправлялся к домнам. Затем обходил группу механических мастерских. И только часов в 6 вечера появлялся у себя в кабинете и начинал заниматься делами производственного отдела, конструкторского бюро, заслушивал отчеты о ходе работ на участках. Рабочий день продолжался 12–14 часов. А на особо трудных участках Бардина можно было увидеть и ночью.

Много внимания Иван Павлович уделял прибывавшему на станцию оборудованию. Он регулярно ездил в Кузнецк, сам лазил по вагонам, ощупывал буквально каждую машину, заходил на склад, чтобы объяснить, куда разгружать и как хранить оборудование.

И еще одна характерная черта стиля руководства главного инженера — он никогда не давал указаний через голову работников, ответственных за тот или иной участок, так как считал, что это приведет к неразберихе, к снижению ответственности и авторитета инженеров.

Работа днем и ночью, постоянное недосыпание и напряжение давали себя знать, но Бардин не обращал внимания на усталость, просто не думал о ней. Его целиком поглощала одна мысль — построить этот металлургический гигант быстрее и лучше! Захваченный пафосом созидания, он успевал всюду.

Строители досрочно заложили все фундаменты основных цехов, кроме прокатного. Такой размах работ, развернувшихся на площадке, был неожиданным для центрального управления, ведавшего строительством. К Бардину из Москвы полетели телеграммы. На каком основании и по кем утвержденному плану производится строительство основных цехов завода? Начальник строительства, закупавший в США оборудование для будущего завода, обращал внимание главного инженера на то, что утвержденного плана ведения работ еще нет и он, Бардин, не имеет права возводить основные сооружения.

На все телеграммы и запросы Иван Павлович отвечал, что он имеет уже обсужденный и окончательно утвержденный план, составленный фирмой «Фрейн», и что считает его достаточным основанием для ведения работ.

Он не только считал себя вполне вправе вести строительные работы на площадке, но и принял на себя полную ответственность за это.

Решительные действия главного инженера обезоружили всех, тем более что он в это время исполнял и обязанности начальника строительства. Да и крайком партии поддерживал инициативу строителей. Поэтому центральное управление дальше телеграмм не пошло. Да и отступать уже было невозможно: на площадке стояли готовые основания домен, росли стены цехов.

В августе главный инженер получил телеграмму, уведомляющую, что на стройку едет первая группа американских консультантов. С этого времени к многочисленным обязанностям главного инженера строительства прибавилась еще одна, весьма сложная и хлопотная, — постоянные контакты с американцами.

Зарубежные консультанты никак не ожидали, что в сооружении столь сложного гиганта советские строители «отважатся» самостоятельно зайти так далеко. Они с удивлением рассматривали площадку с уже ясно намеченными печами и зданиями. Первым их желанием было вмешаться, попытаться что-то изменить. Но затем большинство консультантов поняло, что это будет неразумно. Однако Ивану Павловичу пришлось выдержать серьезную борьбу с руководителем группы американских инженеров Эвергардом, который считал — нет, был глубоко уверен, — что русским никогда не освоить стопятидесятитонные мартены и тысячетонные домны.

Немало сил пришлось потратить Ивану Павловичу, чтобы доказать обратное.

Особым энтузиазмом американские инженеры, даже если работали добросовестно, не отличались. Потрудившись часов 6–8, не больше, они отправлялись отдыхать. Аварии и тревоги их ничуть не касались. А платили им довольно много — 7 — 10 тысяч долларов в год, не считая расходов по их содержанию и оплате жилья. Да фирме «Фрейн» было заплачено полмиллиона долларов.

Уже вскоре после приезда американцы обрели такое полное спокойствие, что это не на шутку встревожило руководителей строительства. Многие консультанты и пальцем не шевелили, чтобы что-то сделать, — просто сидели и ждали: когда им будут по какому-либо конкретному случаю задавать вопросы, они будут на них отвечать.

Пришлось их собрать и поговорить «по душам». Иван Павлович на этом совещании напомнил об известном американском металлурге Джоне Фритце. Именно так, как их уважаемый соотечественник, должны работать инженеры, когда они находятся в стране, где надо развивать промышленность.

Нелицеприятный разговор в кабинете главного инженера дал результаты: дело после совещания пошло лучше.

Американцы пробыли на строительстве Кузнецкого завода около двух лет. Многие из них оказались честными, добросовестными советниками, говорившими, что и как лучше делать. Были среди них и бесполезные люди.

В части проектирования зарубежные специалисты освободили главного инженера от бесконечных вариантов, утрясок и ревизий.

Рекомендовали кое-что новое: в строительных работах, например, переход с пластичного на литой бетон, кладку фундамента зимой на больших массивах без тепляков. Хуже обстояло дело с производственниками. Кроме одного, все остальные почти ничем не смогли помочь Бардину. В особенности это относилось к доменному цеху, где американцы — начальник, механик и мастер цеха — не только не научили наших рабочих ничему новому, но и некоторые приемы (например, задувку печи) предлагали осуществлять методами, давно уже тогда в Советской стране забытыми, — пуск печи на тягу на холодном дутье с разжиганием щепками, керосином и т. п., как это делалось на Урале в начале века.

Благодаря самоотверженности, опыту и знаниям главного инженера техническое руководство строительством велось значительно лучше, чем на многих других стройках. Кузнецкстрой прежде всего отличало то, что техническая документация давалась вовремя. И по ней велись не только строительные работы, но и снабжение материалами, оборудованием. Да и вспомогательная база для строительства была создана своевременно, со знанием дела. Не было перебоев со многими материалами, особенно с дефицитным тогда металлом.

Еще в 1929–1930 годах по настоянию Бардина был составлен подробный план ведения строительства. Он предусматривал, что в течение трех лет будут сооружены две доменные печи, рельсопрокатный стан, блюминг, две батареи коксовых печей, вспомогательные цехи. Весь завод намечалось построить за пять лет. На этой основе составлялись годовые, квартальные, месячные планы. Главный инженер регулярно каждую неделю проводил совещания по выполнению месячных планов, скрупулезно следил за каждым, даже самым, казалось, незначительным делом.

Во второй половине 1930 года Иван Павлович начал обращать большое внимание на расширение и строительство рудников — Тельбеса и Темиртау. Ведь новый завод надо было обеспечить местными рудами. Рудники потребовали от главного инженера немало внимания и сил, тем более что находились они хотя и недалеко, но в глухих местах, без хорошего транспорта.