Антимафия

– Можно было бы, конечно, помочь напрямую бедствующим семьям, детскому дому. Но я не Робин Гуд и не Деточкин. Считаю это бессмысленным занятием. Лучше организую на эти деньги фирму.

– Какую фирму? – тупо спросил Роман.

– «Потребитель». Я заставлю жуликов работать честно, хотя бы в нашем городе. А потом, глядишь, откроем филиалы и в других регионах.

– Да что за фирма? Чем она будет заниматься?

– Все расскажу. Но ты согласен? Без тебя трудно…

Роман заерзал на заскрипевшем стуле.

– Сам знаешь. Куда ты, туда и я.

– Тогда слушай. Уловил, зачем я попросил тебя сходить в тот магазин?

– Чтобы проверить, выполнил ли он свое обещание. Убрал ли бракованные костюмы из магазина?

– Да! И он-таки убрал. Хотя вряд ли вернул на фабрику, припрятал или растолкал по филиалам, ларькам. Но тут есть зерно. Это показывает, насколько серьезно он отнесся к моему требованию. Значит, можно действовать. Для начала мы купим мотоцикл «Ява», ты водишь хорошо. Потом…

Предупрежденный звонком, Дока или, точнее, Виктор Семенович Виленский уже ждал их в своем кабинете. Он заведовал хотя и крупным, но окраинным и неприметным универсамом. Однако в торговых кругах пользовался большим уважением и авторитетом. Находясь в тени, он практически руководил всей шайкой, оккупировавшей город и сосавшей соки из простых тружеников По всем важным вопросам и махинациям обращались к нему, и он давал «добро» или накладывал вето. В любой момент мог собрать Большой хурал – тайный совет торгового жулья, который был в силах провернуть такую глобальную операцию, что и не снилась властям; Например, лишить весь город хлеба, мяса, растительного масла, молока и даже соли и тем вызвать недовольство, разброд, митинги и другую заваруху. Но он не прибегал к таким крутым мерам, держа их про запас в ожидании, когда нужно будет сказать решающее слово. Везде у него были свои люди: в милиции, прокуратуре, суде, ну, а о райкомах, горкоме и обкоме говорить нечего – те просто ели из его рук.

Даже при первом взгляде на Виктора Семеновича становилось ясно, что это человек Командной Системы. Высокий, сухощавый, в безукоризненном костюме-тройке, с гладко зачесанными назад седыми, даже голубоватыми волосами, он внушал невольное уважение и почтительность. Рядом с ним Ряха и Моргунок, тоже одетые в дорогие костюмы, выглядели типичными базарными торгашами, засаленными пройдохами.

Он неторопливо поднялся, обошел вокруг стола, на котором царил идеальный порядок, энергично пожал пришедшим руки, скупым жестом указал на кресла у приставного столика и вернулся на свое место. Его холодные серые глаза поочередно остановились на каждом, чуть сощурились.

– С чем пришли? – спросил Дока, переставив на столе прибор с авторучками. У него был звучный бархатистый голос.

Ряха кивнул на ерзавшего Моргунка.

– Он расскажет.

Дока обратил светлый взор на Моргунка. Тот сразу же принялся сбивчиво рассказывать, то и дело горестно вздыхая.

– Вот мы и решили к тебе ехать, по телефону не скажешь. Подозреваем, появился Костя Фармацевт, взимает дань…

– Херня, – четко выговорил Дока. – И с этим вы ко мне примчались? А у самих не хватило масла в голове проанализировать?

– Мы анализировали! – забрызгал слюной Моргунок. – Что толку? Надо знать! У тебя связь со столицей. Оттуда сообщали?

– Пока ничего. Знаю только, что скоро будет здесь, но когда…

– Значит, мне снова платить? – уныло спросил Моргунок. – Отстригли такой шмат…

– Это твои проблемы, – жестко отрезал Дока. – Он возьмет с города столько, сколько решат там. И распределено все между нами будет по справедливости. А если вы такие олухи, что тычете куски первому встречному…

– Я не тыкал, – прервал Ряха. – С меня хрен выжмешь лишнее.

– Лишнего выжимать не будут. А ровно столько, сколько нужно. Ты уже забыл, как тут орудовала шайка залетного Сидора Валета? Сколько с тебя грабанули? Двести тысяч! Отдал, как миленький, собственными ручками.

– А ты бы не отдал, если бы горячий утюг на жопу поставили? – побурел от возмущения Ряха. – Пушку в ноздри совали? Правую руку бензином облили, грозили отжечь? Насмотрелись боевиков, сволочи… Ну? Это дело?

– Детали, – Дока злорадно улыбнулся, обнажив ровненький ряд красивых, белых, словно фарфоровых зубов. Врач и зубной техник у него были лучшими в городе, но золотых зубов Дока не признавал, считая это вульгарщиной. Золото предпочитал хранить в укромных местах, не демонстрируя при каждой улыбке, как Ряхе. – Технические детали. Но мы срочно дали знать Косте, тот прилетел со своей гвардией и вмиг вычислил Валета. Где его потом нашли? До половины закатанного в асфальт. Бр-р! Менты его ломами оттуда выламывали, как реликвию. Но это потом, а когда его закатывали, асфальт был горячим, а Сидор еще живой, только пасть залеплена пластырем. Двоих повесили под мостом, одного утопили. Денежки вернули?

– Сто девяносто восемь, – хмуро буркнул Ряха.

– Только два куска и успели прогулять. Но с тех пор нас никто не тревожит, утюги на жопы не ставит, бензинчиком не поливает, пушку в рыло не сует. Знают, чей район и чья епархия.

– Это верно, – поддакнул Моргунок. – Так может быть, снова вызвать Костю?

– Он не сявка, чтобы из-за десяти кусков срываться, планы свои ломать. Приедет, посмеется да оброк удвоит. Коль вы так легко бабками разбрасываетесь, у вас их много. Таких обалдуев не грех и пошерстить. Нет, подождем. Вот если выяснится, что объявился профессионал, то можно и звякнуть.

Он откинулся на спинку жесткого вращающегося кресла и закрыл глаза.

После обеда в кабинете заведующего магазином «Овощи – фрукты» Якова Петровича зазвонил телефон. Он снял трубку.

– Слушаю, Семибратов.

– Телефонограмма. Слушайте, очень важно, – раздался мужской ровный голос, в котором звучала скрытая угроза. – Гнилые овощи и фрукты из торгового зала немедленно убрать, выставить доброкачественные. Пересортицу ликвидировать, все на складе и в подсобках перебрать. После работы купишь в отделе игрушек плюшевого мишку и пластиковую сумку с видами Киева. Вечером мишку распорешь по шву, положишь внутрь пять тысяч рублей, снова зашьешь. Завтра в девять утра явишься в Октябрьский райотдел милиции. В коридоре сумку с мишкой поставишь рядом с человеком в шляпе и плаще, с газетой в руках. Скажешь, что выйдешь покурить. И больше не возвращайся. Впредь, если будешь продавать гнилье, пеняй на себя. Понял, гнида? Подпись: Потребитель. Телефонограмму принял?

– Принял, – машинально ответил Яков Петрович и осторожно положил трубку. В висках его забухало, остро закололо сердце. Он медленно выдвинул ящик стола, взял стеклянную трубочку с валидолом, вытряхнул таблетку и положил под язык. Что делать?

Звонили из милиции, он не сомневался. Но кто? Всех работников ОБХСС, а особенно начальника – майора Цыбулю, он знал по голосу. Какой-нибудь новенький? Из другого отдела? Вряд ли. Из горотдела? Из облуправления? Но тогда почему свидание в райотделе?

Что с него рано или поздно потребуют куш, он тоже не сомневался и давно к этому приготовился. До сих пор визиты в его магазин людей в форме ограничивались скромными изъятиями ящика то апельсинов из Марокко, то шпрот, то мясных консервов, то кураги или другого лакомства. Почему-то брали ящиками и, конечно, без оплаты, но это все-таки было скромно, учитывая, какие суммы греб Яков Петрович на постоянной и бессменной пересортице, королеве всех овощных магазинов.

Ну, а теперь будут брать еще купюрами. Что ж, ничего не поделаешь, жизнь дорожает… Яков Петрович встал и медленно снял с вешалки зеленую телогрейку и замызганную шапку.

– Ну что? – спросил Роман, когда они вывалились из тесной будки телефона-автомата. – Что он ответил?

– Что телефонограмму принял.

– И ты пойдешь?

– А куда я денусь?

– Ой, рискуешь, Игорек. Суешь голову в пасть льва. Там тебя мигом повяжут. И камера рядом.