Расколотое небо

— Согласен, — кивнул Горегляд. — А насчет Мажуги пишите приказ, начштаба!

Тягунов присел к столу и торопливо записывал вес, что говорил полковник. Он еще не успел изучить все тонкости штабной работы в приграничном авиационном полку и внимательно прислушивался и приглядывался ко всему, что делалось вокруг. Вначале его изумляла неотступная требовательность Горегляда и Северина, но вскоре он убедился, что по-другому здесь нельзя: малейшее отступление от установленных правил и порядка могло привести к тяжелым последствиям.

— За невыполнение в срок моих указаний о пристрелке пушек, халатность и безответственность должностных лиц, — диктовал Горегляд, — приказываю: старшего лейтенанта Мажугу арестовать на пять суток, майору Чижкову — выговор, майору Черному — замечание. Все. Завтра на полковом построении приказ объявите офицерам. А насчет суда — спешить не будем, Юрий Михайлович. Успеем еще.

— Зря. Время потеряем, — не сдавался Северин. — Пользы не будет.

— Арест тоже действует. Не шутка.

Тягунов поднялся:

— Я могу быть свободен, товарищ командир?

— Побудьте пока. — Горегляд знаком показал на стул, взял сигарету, закурил, потер затылок. — Что-то побаливает. — Подошел к столу, поворошил бумаги, вынул из папки серый бланк телеграммы.

— Теперь поинтереснее тема, — сказал он. — Юрий Михайлович, вот приказ, поздравляю тебя с присвоением очередного воинского звания — подполковник. — Горегляд подошел к Северину, обнял его.

— Спасибо, Степан Тарасович, за приятную новость!

— Примите и мои поздравления, Юрий Михайлович! — Тягунов крепко пожал руку Северину. — От всего, как говорится, сердца!

— С вас, как принято, причитается, товарищ подполковник. — Горегляд демонстративно потер руки.

— Прошу сегодня ко мне.

— Шучу. До этого ли нам сейчас? Как-нибудь попозже.

Северин и Выставкин вышли. Начштаба проводил их взглядом.

— У вас есть ко мне что-то? — спросил полковник.

— Я бы хотел летчикам лекцию по тактике завтра прочитать. Вы не возражаете?

— Лекцию лучше прочитать попозже. Сейчас главная ваша задача — боевое управление и командный пункт. С этого начинайте свой рабочий день и этим заканчивайте. Вы — один из немногих, кто знает автоматизированную систему управления, а потому учите других, прежде всего своих заместителей и офицеров. Правда, старший лейтенант Кочкин переучился на АСУ, но он ждет не дождется конца года — ему на медицинскую комиссию ехать надо. Парень о небе день и ночь думает. Наказание пошло впрок, придется отпустить. Пока же используйте его на всю мощь. Что еще?

— Лекция как раз об использовании АСУ в войсках.

— Ах, вон оно что! Хорошо, лекцию прочтете и — на КП!

— Зачем же мне быть на КП? Там мой заместитель. В строительстве не хуже меня разбирается. Другое дело, когда оборудование начнут монтировать, тогда мне почаще бывать придется. Какой смысл на одном объекте толкаться двум офицерам штаба? Да и заместитель подумает, что ему не доверяю, обидится.

Горегляд взглянул на часы:

— Делайте как знаете, но чтобы к установленному сроку командный пункт был готов!

Тягунов вышел, направился по коридору к себе, но передумал, зашел к замполиту:

— Я не помешал, Юрий Михайлович?

— Что за вопрос! Давайте уговоримся: и я к вам, и вы ко мне — в любое время! Присаживайтесь.

Тягунов пересказал разговор с командиром. Северин слушал внимательно, подперев голову рукой. Хороший человек Степан Тарасович, а нет-нет да и выкинет какой-нибудь иммельман на земле. Зачем противопоставлять лекцию строительству командного пункта? Ведь говорили же на эту тему не раз — вроде бы и соглашался, ан нет…

— Вы правильно сделали, что настояли на своем. Скажу вам по секрету: почаще проявляйте характер и смелее отстаивайте свою точку зрения, если убеждены, что правы. Всегда можете рассчитывать на мою поддержку.

Их разговор прервал телефонный звонок. Северин поднял трубку и улыбнулся.

— Жена, — тихо проговорил он, зажав микрофон ладонью.

Тягунов поспешно вышел из комнаты.

— Не жди меня, — мягко сказал Северин: жена опять обижалась на него за позднее возвращение.

— В половине девятого интересный фильм. Может, вырвешься, Юра? Опять не можешь… — в трубке послышался ее усталый вздох.

— Фильм я посмотрю в воскресенье с солдатами. Кстати, поговори, пожалуйста, на педсовете о том, чтобы учителя школы приняли участие в чтении лекций по литературе, истории, биологии. Мы тут на такой университет культуры размахнулись, что без вашей помощи нам не обойтись. И еще новость — открываем свою «Третьяковку».

Он слышал в трубке ее сдержанное дыхание. Но Рая молчала.

— Скажи что-нибудь, — попросил Северин. — Пожалуйста, не молчи.

— Когда ты хоть раз придешь домой, как все остальные, ну хоть бы в восемь? — сказала жена, и он почувствовал в ее голосе нескрываемое раздражение. — Сыновья тебя совсем не видят: уходишь — они еще спят, приходишь — уже спят. Ждем с ними воскресенья, а ты спешишь к солдатам. Вот и университет опять придумал. Помнишь наш разговор о дочке?..

В ее голосе зазвучала робкая усмешка, от которой Северину стало легче, — уж если Рая улыбнулась, значит, обида скоро пройдет.

— Валерик спит, дверь я не закрываю, пока в кино буду. Если придешь раньше меня, перенеси его в кроватку — он опять уснул на твоей, сказал, что будет ждать папу. Все. Бегу! Целую!

В трубке щелкнуло, и в комнате установилась тишина. «Действительно, права она — дома, как гость: несколько часов ночью, а если спланированы ночные полеты, то и ночью семья без мужа и отца. Ну ничего, скоро будет полегче — окончим переучивание, молодые замполиты эскадрилий опыт приобрели — на них теперь много возложить можно».

Только тщетно тешил себя замполит Северин надеждами на то, что его служба будет полегче. Не успел полк окончить программу переучивания, как уже пришла телеграмма о подготовке к учению, за ней — другая — об итоговой проверке, а там не за горами и отчеты в партийных организациях, а за ними — выборы в комсомоле. Не было и не будет у замполита ни свободного вечера, ни выходного дня, чтобы он мог побыть с семьей, побродить в воскресенье по лесу с сыновьями и женой, порыбачить ранним утром на той дальней степной речушке, где царствует тишина, о которой он давно мечтает. Не будет у него ни тишины, ни рыбалки, а будет — денно и нощно — люди, с заботами и тревогами, радостью и горем, просьбами и советами. Люди будут идти к нему и в штаб, и на стоянку, и даже домой, в короткие минуты перед сном, когда он, включив приемник, слушает последние известия…

Часть третья

Глава первая

1

До начала открытого партийного собрания эскадрильи Пургина оставалось более получаса, а ленинская комната была полна людей — бюро пригласило беспартийных офицеров и прапорщиков.

Васеев нетерпеливо ждал появления Северина. Это было первое открытое партийное собрание в его секретарской должности, которую ему доверили, когда секретарь партбюро, а им был заместитель командира эскадрильи, с повышением уехал в другую часть.

Горегляд и Северин, встреченные у подъезда Выставкиным и Бутом, вошли в ленкомнату и поздоровались. Говор в комнате постепенно стих.

— Пора за красную скатерть, товарищ секретарь, — негромко произнес Северин.

Васеев поднялся, подошел к столу, окинул взглядом собравшихся и объявил о начале собрания.

Президиум коммунисты избрали единогласно, и к Васееву присоединились Горегляд, Северин и Муромян.

Выступал Северин. И каждый мысленно представлял себе незримую, прочерченную в воздухе границу, за которую он в ответе перед всем народом. Об этом и говорил Северин, вглядываясь в лица своих товарищей, стараясь донести до каждого личную, непосредственную ответственность за нашу границу.